Марьяна Торочешникова: Защита прав инвалидов – такова тема сегодняшней передачи. И я представляю экспертов в студии – это юрист Нижегородской региональной общественной организации инвалидов «Инватур» Дмитрий Балыкин и юрист Московской региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» Светлана Котова.

Как инвалиду в России реализовать свои права на образование и предоставление различных средств реабилитации? Как защитить трудовые права людей с инвалидностью? На эти и множество других вопросов мы и постараемся ответить в сегодняшней передаче.

Итак, собственно, мой первый вопрос будет к Дмитрию Балыкину. Дмитрий, скажите, пожалуйста, насколько я понимаю, сейчас основная проблема для большинства инвалидов заключается в том, что социальный пакет и многие преференции для инвалидов, скажем так, привязаны не к группе инвалидности, а к степени ограничения способности к трудовой деятельности. Это вот у нас такой новый вид, и он действует с 2005 года. Это так?

Дмитрий Балыкин: На самом деле немножко не так. Он стал действовать пораньше. Просто с 2005 года ситуация в некотором роде усугубилась. А начну я немножко издалека. То есть существуют две модели как бы понимания инвалидности. Первая - медицинская модель, заключающаяся в том, что, допустим, если у инвалида нет ног, то он будет являться инвалидом, пока его не вылечат. И вторая – социальная, которая рассматривает инвалидность как проблему общества.

Марьяна Торочешникова: Простите, я хочу сделать, может быть, несколько циничное уточнение. Вы говорите: «инвалид – если у него нет ног, и его могут вылечить». То есть так действительно думают врачи, люди, которые входят во ВТЭК, что этого человека можно вылечить? Ноги ему новые что ли...

Дмитрий Балыкин: Нет. На самом деле имеется в виду то, что если его не вылечат, то он так и останется инвалидом, и «пусть он сидит дома», и так далее. Вот что я имел в виду.

И социальная модель, которая рассматривает инвалидность как проблему всего общества. А отсюда и обязанность общества, считающего себя цивилизованным, формировать доступную среду для инвалидов, рынок труда как-то приспосабливать и так далее.

В 1995 году, когда у нас был принят закон о социальной защите инвалидов, эти идеи были реализованы довольно-таки последовательно.

Марьяна Торочешникова: Каким образом?

Дмитрий Балыкин: То есть практически не существовало нерабочих групп инвалидности. То есть советский стереотип заключался в том, что если первая группа инвалидности, значит...

Марьяна Торочешникова: «Сиди дома и получай пенсию».

Дмитрий Балыкин: Да, «сиди дома и получай пенсию» - вот это уже как бы не действовало. Но потом мы начали потихонечку от этого отходить. Понятие «степень ограничения способности к трудовой деятельности», она вообще появилась не в 2005 году, а в 2001 году, когда были приняты законы «О государственном пенсионном страховании» и «О трудовых пенсиях».

Марьяна Торочешникова: А что это давало тем людям, для которых, собственно, это все делалось, когда придумывали эти степени? Для чего их придумывали?

Дмитрий Балыкин: Тогда это ничего не давало. До 2004 года нормы оставались мертвыми. Потому что действовала старая форма справки об инвалидности, где степень просто не указывалась. А в марте 2004 года, когда была введена новая форма, вот это началось. И здесь как бы, если говорить просто, то пенсия рассматривается как компенсация утраченной трудоспособности инвалидов. И этот критерий, то есть трудоспособность, способность к трудовой деятельности, он стал своего рода первым среди равных. А в 1995 году по закону о соцзащите, по тем классификациям, в соответствии с которыми проводится медико-социальная экспертиза, там семь критериев – это способность к обучению, к общению, к ориентации и некоторые другие. То есть он стал главным. А 122-ый закон, он ситуацию еще более усугубил, потому что была привязана не только пенсия, но и ежемесячная денежная выплата, которая заменила льготы отмененные...

Марьяна Торочешникова: И они были привязаны к степени ограничения способности к трудовой деятельности. Правильно?

Дмитрий Балыкин: Именно так.

Марьяна Торочешникова: Светлана, так проблема-то из-за чего возникла? Какая разница, к чему привязывать – к инвалидности или к степени ограничения? Я не понимаю, чем здесь можно быть недовольным. Ну, называли раньше так, а теперь называют по-другому.

Светлана Котова: Дело тут, конечно, не в названии. Раньше степень социальной поддержки, которую получал человек с инвалидностью от государства, зависела в основном от тяжести нарушения здоровья и также от ограничений. Соответственно, проводилась такая цепочка, что чем сильнее нарушение здоровья, например, человек совсем не видит, поэтому у него и ограничений больше.

Марьяна Торочешникова: Ограничения способности к трудовой деятельности, да?

Светлана Котова: Да. И других возможностей. И тут получалось так, что, например, человеку с наибольшими ограничениями и нарушениями здоровья давалась первая группа. Соответственно, чуть поменьше – вторая, и совсем с небольшими ограничениями – третья. И поскольку у нас все льготы были привязаны именно к этому...

Марьяна Торочешникова: К группам?

Светлана Котова: Да... право на сопровождающего было привязано к группам, соответственно, была какая-то четкая система. А сейчас, в связи с тем, что 122-ой закон привязал выплаты взамен льгот, например, и право на сопровождающего именно к степени ограничения способности к трудовой деятельности, то есть самые большие льготы, и сопровождающий предоставляется людям с третьей степенью, то есть людям, которые признаны нетрудоспособными. Но получается парадоксальная ситуация. Например, человек, который не видит, если он хочет работать, то он должен получить вторую степень, соответственно, у него снижается пенсия, ему платятся меньшие выплаты взамен льгот, и также нет сопровождающего.

Марьяна Торочешникова: Понятно. То есть «если хочешь работать, то получай вторую степень ограничения способности к трудовой деятельности, но лишайся многих каких-то льгот», да?

Светлана Котова: Да.

Марьяна Торочешникова: Если хочешь получать большую пенсию, тогда сиди дома, не работай, и получай третью степень ограничения способности к трудовой деятельности?

Светлана Котова: Да. Мы поэтому и говорим, что 122-ой закон – это закон, который улучшил положение некоторых инвалидов, безусловно, - тех инвалидов, которые хотели сидеть дома, получать некоторые выплаты от государства, которые не пользовались транспортом, не ездили никуда - да, улучшил. А положение тех инвалидов, которые занимались активно своей реабилитацией, то есть хотели работать, учиться, положение этих людей закон, однозначно, ухудшил.

Марьяна Торочешникова: И что вот с этим делать? Я так понимаю, что ситуация, получается, практически безвыходная. То есть нужно, значит, дожидаться, пока депутаты примут какие-нибудь поправки к закону. Дмитрий, или же можно эту проблему решить в суде?

Дмитрий Балыкин: На самом деле, действительно, ситуация довольно сложная. Дополняя сказанное Светланой, я еще отмечу, что даже у инвалида особо никто и не спрашивает – ставить ему вторую или третью степень. В общем-то, ставят исходя из каких-то порой довольно-таки субъективных моментов. Допустим, незрячий может склеивать коробочки, и не важно, что у него нет в том населенном пункте, где он проживает, ни одного предприятия Общества слепых или еще чего-то, но он все равно уже теряет в пенсии. Вот такой момент.

А что касается возможности защиты, то здесь, к сожалению, действительно, все довольно-таки сложно. И по той простой причине, что если, скажем, 122-ой закон пытаться обжаловать, то это нужно делать непосредственно тому гражданину, в деле которого он был применен, скажем так.

Марьяна Торочешникова: Если обжаловать его в Конституционном суде Российской Федерации?

Дмитрий Балыкин: Да, совершенно верно.

Марьяна Торочешникова: У нас уже есть дозвонившиеся. Надежда Ивановна из Тулы, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Я хотела бы вкратце рассказать о своей ситуации. И хотела бы, чтобы вы разобрались и, может быть, помогли. Ситуация неординарная. Я, Мельникова Надежда Ивановна, работала в комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав в администрации Зареченского района города Тулы. Дело в том, что глава администрации... именно один и тот же глава увольнял меня три раза. И сейчас, на данном этапе он уволил меня три раза. Я инвалид третьей группы – у меня остеохондроз. Но я, конечно, могу работать, естественно, я работоспособна. Первый раз он уволил меня в 1990 году во время беременности. Я защищала и в районном суде, и в областном суде по их кассационной жалобе, ходила беременная и защищала своего не родившегося ребенка. В 2003 году он снова меня уволил, когда я находилась в отпуске по уходу за ребенком. И в третий раз он уволил меня в 2004 году. Суды меня восстанавливали. Компенсацию морального вреда устанавливали в 2 тысячи. И вот сейчас 1,5 года уже длится третье восстановление в суде.

Марьяна Торочешникова: И вы спрашиваете, что вам делать в этой ситуации?

Слушатель: Да, что мне делать? И почему глава администрации поступает так с инвалидами? У меня несовершеннолетний, 15-летний ребенок. И я нахожусь в крайне сложной ситуации.

Марьяна Торочешникова: Надежда Ивановна, спасибо за ваш вопрос. Мы сейчас постараемся помочь какой-то консультацией.

Я, единственное, хочу упредить моих экспертов и сказать вам, что на ваш вопрос, который касается того, почему глава администрации поступает так или иначе, ну, нам будет ответить, как минимум, сложно. Потому что свою голову на чужие плечи не приставишь и, соответственно, не узнаешь мысли другого человека.

Светлана, пожалуйста, что делать нашей слушательнице?

Светлана Котова: Конечно, тут не вся информация была четко нам представлена. Поскольку я так поняла, что человек является инвалидом...

Марьяна Торочешникова: Человек является инвалидом третьей группы.

Светлана Котова: Третья группа – это довольно легкая инвалидность. И вообще, на основании инвалидности человека могут уволить по Трудовому кодексу, если он признан нетрудоспособным опять-таки в соответствии с медико-социальной экспертизой (МСЭ). Такое основание в трудовом кодексе есть. Других оснований нет. И, соответственно, если Надежда Ивановна является трудоспособным человеком в соответствии с заключением МСЭ, то инвалидность никак не должна влиять на процедуру ее увольнения.

Честно говоря, сложно ответить на этот вопрос, поскольку не понятно, какие вообще аргументы сейчас приводятся в суде о восстановлении на работе.

Марьяна Торочешникова: Может быть, вы подскажете какую-то организацию, с которой можно связаться в Туле, или, может быть, какой-нибудь интернет-сайт, где можно посмотреть и получить бесплатную юридическую помощь.

Светлана Котова: Вы можете нам написать. В интернете у нас сайт: « www .perspektiva-inva.ru», и там есть раздел «Защита прав», в котором есть юридическая консультация бесплатная. Либо можно позвонить и получить юридическую помощь бесплатно. Телефон в Москве: (495) 242-50-94.

Марьяна Торочешникова: Понятно, конечно, что конкретное дело в прямом эфире комментировать очень сложно, и давать какие-то консультации тоже довольно тяжело.

Светлана Котова: Вы можете нам позвонить, и мы просто поговорим о том, какие аргументы приводятся вами в суде, и тогда уже разберем, какова, собственно говоря, была причина увольнения.

Марьяна Торочешникова: Есть еще дозвонившиеся – это Ирина Алексеевна из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я медицинская сестра. У меня недавно умер муж. Я сломала позвоночник, компрессионный перелом. Я на ногах, хожу. И у меня всякие общие заболевания – остеохондроз, холецистит, энцефалопатия сосудов головного мозга, вегетососудистая дистония, которой я страдаю с 20 лет, и так далее. И невропатолог мне говорит: «Вам уже скоро 60 лет. Оформляйте инвалидность». Я собрала все документы. И думала попросить рабочую группу, потому что быть дома одной - просто сил нет. Но мне моментально написали «вторая группа, нерабочая». И я даже не знаю, что мне делать. Кто-то может взять, а кто-то не может.

Марьяна Торочешникова: Ирина Алексеевна, спасибо за ваш вопрос. Дмитрий Балыкин на него ответит. Пожалуйста, Дмитрий.

Дмитрий Балыкин: На самом деле я так понял, что поскольку сейчас устанавливаются и группы, и степень ограничения способности к трудовой деятельности, установили вторую степень, наверное.

Марьяна Торочешникова: Установили вторую группу, нерабочую, я так понимаю.

Дмитрий Балыкин: Но дело в том, что сейчас трудовые рекомендации содержатся в таком документе, как Индивидуальная программа реабилитации инвалида. Вот, прежде всего, смотреть нужно там. Но на самом деле есть механизм обжалования решений Бюро медико-социальной экспертизы в вышестоящее бюро, в Главное бюро. И если не было нужного решения, устраивающего вас, в Главном бюро, то в Федеральное бюро, либо на любой стадии можно обжаловать в суд. Единственное, от чего бы я, может быть, предостерег. Дело в том, что у нас, к огромному сожалению, в правилах признания граждан инвалидами нет пунктов, обязывающих Главные бюро, Федеральное бюро учитывать мотивы жалобы. То есть они просто проводят переосвидетельствование полностью...

Марьяна Торочешникова: Учитывать мнение инвалида самого?

Дмитрий Балыкин: Да. Полностью проведут переосвидетельствование. И возможен здесь поворот к худшему. Вот это надо иметь в виду.

Марьяна Торочешникова: А насколько эффективно обращение в суд, в таком случае?

Дмитрий Балыкин: Сложно, к сожалению. По нашей практике, не очень эффективно.

Марьяна Торочешникова: Почему? То есть суды неохотно идут навстречу гражданам, которые с подобными исками обращаются?

Дмитрий Балыкин: Понимаете, судьи не компетентны, к огромному сожалению.

Марьяна Торочешникова: Они привлекают экспертов. А эксперты что?

Дмитрий Балыкин: В том-то и дело, что они их очень часто не привлекают, так как эксперты говорят, что такую экспертизу провести, например, не способны, так как инвалидность дается не только по медицинским ограничениям, но и по социальным, в которых, например, судебно-медицинский эксперт обычный может и не разбираться. То есть нет возможности, например, по делам, которые вел я, в частности, в Нижнем Новгороде, я это ощутил. К огромному сожалению, нет возможности провести какое-то альтернативное освидетельствование, как раньше это было, например, до 2005 года в Конфликтной комиссии при органах социальной защиты. Нам просто отказывали в привлечении специалиста и в назначении экспертизы, к сожалению.

Светлана Котова: Но с другой стороны, мне кажется, проблема еще возникает из-за того, что судьи совершенно не понимают, в чем суть дела.

Марьяна Торочешникова: Чем не доволен человек, да?

Светлана Котова: Да.

Марьяна Торочешникова: Казалось бы, «сиди дома, пенсию получай. Зачем тебе работать? Красота!».

Светлана Котова: Да. И они действительно (я тоже наблюдала такие дела) поставлены в такую странную ситуацию некоторого непонимания. И поэтому обращение в суд... тут нельзя сказать, что оно совершенно неэффективно. Оно может быть эффективно. Это зависит опять-таки от того, кто будет судьей, и насколько судья захочет в этом деле разобраться.

Марьяна Торочешникова: Но панацеей это не назовешь, к сожалению.

Слушаем Марьян, которая дозвонилась из Петербурга. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Я инвалид первой группы пожизненно. И хотела бы донести до людей такую информацию. Я бы очень хотела, чтобы депутаты получали такую же зарплату, какую мы получаем пенсию. У меня 30 лет безупречного стажа. Я абсолютно одна вырастила сыновей. Моя пенсия составляет где-то 2500-2600. Это инвалид первой группы. Вот попробуйте прожить на эти деньги в нашем социуме – оплатить квартиру, электроэнергию и так далее. Это первое.

Второе. Вот женщина звонила и говорила, что ее глава администрации увольняет. А меня удивляют наши законы. А почему этот глава администрации, нарушая законы, до сих пор на месте?

И сейчас проблема такая. Специалисты из института говорят, то мне нужна срочная операция. У меня был перелом позвоночника, и на этом месте растет киста. И там что-то на что-то давит, и в любой момент может разбить паралич. Это стоит больше 10 тысяч долларов. И когда я обратилась в соответствующие инстанции, то мне сказали, что денег мне никто не даст. Ну, может быть, процентов 10 оплатят.

Марьяна Торочешникова: В общем, «собирайте сами, ищите как хотите»?

Слушатель: Именно такая ситуация. То есть инвалид брошен. И если бы я ни года не работала или что-то еще... Понимаете?

Марьяна Торочешникова: Понятно, Марьян.

Но я даже не знаю, что ответить на этот звонок. Светлана, пожалуйста.

Светлана Котова: На самом деле Дмитрий уже говорил, что у нас одним из важных документов для инвалидов является Индивидуальная программа реабилитации. Есть какие-то услуги, технические средства реабилитации, реабилитационные мероприятия, которые в нее включаются, и которые оплачиваются за счет федерального бюджета. В частности, услуги по медицинской реабилитации, которые касаются реконструктивной хирургии, разных восстановительных операций, они внесены в этот перечень. И можно попробовать оформить программу реабилитации. Однако я здесь опять-таки предупреждаю...

Марьяна Торочешникова: Я думаю, что наша слушательница как раз и пыталась это сделать. И ее там благополучно отправили домой.

Светлана Котова: Вот если это действительно так, тогда, конечно, решение органа МСЭ, того учреждения МСЭ, которое отказалось заносить такую операцию в программу реабилитации, его, безусловно, надо обжаловать. Можно прикрепить к жалобе, например, заключение врачей о том, что такая операция нужна.

Марьяна Торочешникова: То есть это можно обжаловать как в суде, так и, как мы уже говорили, по инстанциям, да?

Светлана Котова: Да. Главное Бюро медико-социальной экспертизы города Санкт-Петербурга.

Марьяна Торочешникова: Спасибо большое.

И я сейчас попрошу сразу Дмитрия Балыкина добавить к сказанному Светланой Котовой.

Дмитрий Балыкин: На самом деле у нас были успешные случаи по этой тематике. То есть деньги, конечно, наличными не выдадут, но из соответствующих фондов можно добиться оплаты данных операций. В данном случае из фонда социального страхования.

И тут еще вопрос на самом деле, который очень часто возникает при защите инвалидами своих прав, - это проблема уверенного поведения в общении с органами власти. Проще говоря, многие люди с ограниченными возможностями, да и не только они, обращаются, например, устно, и устно же получают отказ. Ну, понятно, что если ничего не задокументировано, это каких-то особенных юридических последствий не вызывает. Если же, действительно, проявить настойчивость, например, включить все виды реабилитации, которые человек с инвалидностью желает получить, желает, чтобы они были отражены в его Индивидуальной программе реабилитации, включить изначально в заявления с просьбой составить такую программу, вот это может подействовать.

Плюс не надо стесняться выражать свое мнение, спрашивать и так далее, не соглашаться с этой программой, в конечном итоге. Потому что у нас есть такая проблема, к сожалению, в медико-социальной экспертизе, что они считают, что... не все, конечно, но нередко считают, что «мы сами себе эксперты, что напишем в этой индивидуальной программе реабилитации, то и будет». А учет мнения инвалида, он, к сожалению, прописан, но прописан немножко непоследовательно в законодательстве. То есть индивидуальная программа реабилитации - это комплекс оптимальных для инвалида реабилитационных мероприятий. И откуда эксперты без вашего участия конкретно могут знать, что для вас оптимально, а что для вас не оптимально.

Марьяна Торочешникова: Но они прислушиваются к этому мнению?

Дмитрий Балыкин: Ну, это смотря на то, как настаивать. На самом деле бывают всякие случаи и всякие эксперты совершенно.

Марьяна Торочешникова: Но попробовать имеет смысл, в любом случае. И уж если что-то не понравится, то можно пытаться отстаивать свои права в суде. Хотя вот наша слушательница Анна Сергеевна пишет, что «можно подать в суд, но мы в суде никогда не можем выиграть, потому что судьи заодно с более сильными, то есть с врачами. Суды – это страшная сила. Я через это прошла, и знаю». Но я бы все-таки не была столь категорична, Анна Сергеевна. Потому что и мои гости сегодняшние тоже вам могут подтвердить, что в судах можно выиграть, можно добиться много чего. Другое дело, что, к сожалению, на это иногда уходит очень много времени, нервов, да и денег тоже зачастую.

Мы слушаем Андрея из Одинцово. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я считаю, что в России инвалиды находятся в тяжелом, бедственном положении. Многим приходится работать, чтобы не умереть с голода. На пенсию, согласитесь, в 1200-1500 рублей не проживешь. Вот моя мать инвалид второй группы. И ей из соцзащиты присылают какие-то непонятные документы, что надо явиться в соцзащиту и получить какое-то новое удостоверение. Каждый месяц – новое удостоверение для проезда в общественном транспорте. А там огромные очереди. Представляете, какие это муки...

Марьяна Торочешникова: Да, Андрей. Но вот что с этим поделать?..

Можно с этим что-то поделать, Светлана?

Светлана Котова: На самом деле стоит только, да, действительно, выразить сожаление, поскольку у нас вообще вся система получения льгот, каких-то услуг, скажем так, от государства, она вся построена на том, что инвалид должен пройти все муки ада – ждать в огромных очередях, сидеть по три часа и ждать приема.

Марьяна Торочешникова: А еще нужно как-то добраться до этого места.

Светлана Котова: Да. И потом эти решения обжаловать. К сожалению, это действительно так. Но, может быть, она могла бы попробовать выслать по почте или дать вам доверенность, например, чтобы вы получили это удостоверение, если она не может стоять в очереди.

Марьяна Торочешникова: Нотариально заверенную доверенность.

Светлана Котова: Да. А так, действительно, к сожалению, система такова. А что сделаешь?.. Но система не изменится, пока мы не будем протестовать против нее и не будем хотеть ее изменить.

Марьяна Торочешникова: Ольга Максимовна из Москвы дозвонилась на Радио Свобода. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Мне 76-ой год. Я оставила работу в прошлом году летом, ну, по состоянию здоровья, естественно. Простояла полгода в очереди на ВТЭК и получила третью группу, при которой работоспособность самая большая. И это притом, что у меня весь «букет» сердечно-сосудистых заболеваний, суставная форма псориаза, остеопороз и, в общем-то, возраст.

Марьяна Торочешникова: Я поняла. То есть Ольга Максимовна как раз та слушательница, которая не хочет уже работать. Ну, действительно, 76 лет, и уж сколько же можно работать... И хотелось бы, наоборот, быть дома и получать повышенную пенсию, просто чтобы изменили группу, точнее, степень ограничения трудовой деятельности. И как это сделать? Видимо, схема та же самая, как и для тех, кто, напротив, хочет работать?

Светлана Котова: Да. Но на самом деле здесь еще может быть один такой аргумент, что человек пенсионного возраста, он уже, в принципе, нетрудоспособен, поскольку ему пенсию выплачивают. И поэтому можно пытаться также приводить и этот аргумент.

Марьяна Торочешникова: А что нужно, заявление писать или что делать в этой ситуации?

Светлана Котова: В данном случае нужно опять же писать жалобу в Главное бюро медико-социальной экспертизы города Москвы. И в жалобе указывать то, что «мне была установлена такая-то группа, такая-то степень, но я с решением не согласна в связи с тем-то и тем-то. Прошу пересмотреть».

Марьяна Торочешникова: У нас есть звонок от Владимира из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Не хотелось бы говорить о грустном в преддверии праздника, но тем не менее. У меня вопрос к экспертам. Я инвалид второй группы, третья степень ограничения, чернобылец. По пенсионному законодательству я пользуюсь как инвалид первой группы, а вот по социальному, то есть в собесе мне говорят, что «нет, вы инвалид второй группы», а речь идет о возмещении ущерба здоровью, причем двукратном. Вот я пока ничего не могу нигде добиться. Если 122-ой закон отменил 150 предыдущих и изменил тоже 150, то каким образом в одном и том же государстве, в одних организациях инвалид третьей степени – это первая группа, а в других – это вторая группа? Вы могли бы мне ответить? Только не надо говорить, что надо обращаться в экспертизу. Я кандидат медицинских наук, и я знаю, кто там работает, и как они отнесутся к этому. Потому что освидетельствование мое проходило без меня, то есть заочно, никто и ничего не видел. А то, что я обездвижен и не могу себя обслуживать, это никого не волновало. Спасибо.

Марьяна Торочешникова: Спасибо, Владимир, за ваш вопрос.

Что делать в этой ситуации? И вообще, как такое возможно, что в одном ведомстве считают, что у человека первая группа, а в другом ведомстве считают, что вторая группа? Вот два государственных учреждения. Кто готов отвечать? Дмитрий, пожалуйста.

Дмитрий Балыкин: Я попробую ответить. На самом деле сложно давать консультации в эфире, но тем не менее. Дело в том, что группы и степени вообще сейчас могут устанавливаться не синхронно. У меня были случаи, когда устанавливали, допустим, вторую группу и первую степень ограничения способности к трудовой деятельности. То есть документом же здесь, в любом случае, является справка об инвалидности.

Что касается обжалования, то, вы знаете... вот вы говорите, что обращаться бесполезно. Но, с другой стороны, а что делать?.. Я помню случай, подобный вашему, который был в моей практике. То есть, действительно, пришлось очень упорно бороться. И буквально с седьмой комиссии мы добились установления человеку первой группы и третьей степени ограничения способности к трудовой деятельности, что с его заболеванием... там был рассеянный склероз, серьезные ограничения к передвижению, и уже тоже практически пенсионный возраст, что, в общем-то, должно было бы быть. Так что это тоже, к сожалению, сложно, но тем не менее. А других путей я не вижу просто.

Марьяна Торочешникова: Понятно.

Слушаем Владимира, который дозвонился на Радио Свобода из Петербурга. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. У меня вот какой вопрос. В связи с тем, что у меня болезнь позвоночника, меня направили на реабилитацию, а меня на реабилитацию не берут, поскольку у меня очень плохая кардиограмма. Я пока не инвалид, но похоже, что все к этому идет. Что я должен делать?

Марьяна Торочешникова: Я не совсем поняла, что вы имеете в виду. Потому что если вас интересуют какие-то вопросы, связанные с медицинской тематикой, то мои эксперты просто не смогут на них ответить. Если же вы хотите получить инвалидность какой-то группы...

Слушатель: Нет-нет, у меня вопрос состоит вот в чем. Если меня не берут на реабилитацию позвоночника в связи с тем, что у меня сердце болит, что я должен делать?

Марьяна Торочешникова: Спасибо, Владимир.

Что можно посоветовать человеку в этой ситуации? Как ему поступить? Можно как-то обжаловать вот это решение врачей или нет? Или пока говорить не о чем, а нужно добиваться того, чтобы инвалидность назначили?

Светлана Котова: Обжаловать-то можно, в принципе, любое решение, с которым человек не согласен. Но насколько я понимаю, в реабилитационный центр не берут в связи с тем, что сердце плохое.

Марьяна Торочешникова: Нет, не могут проводить какие-то реабилитационные мероприятия назначенные, необходимые для лечения позвоночника, в связи с тем, что есть противопоказание.

Светлана Котова: Сложно, конечно, вам, Владимир, что-то посоветовать. Потому что, может быть, действительно, противопоказания таковы, что нельзя провести реабилитацию. Может быть, попробовать посмотреть, какие можно провести другие реабилитационные мероприятия.

Марьяна Торочешникова: Да, попросить врачей, чтобы они...

Светлана Котова: Скорее всего, ваши лечащие врачи давали такое направление. Вот нужно с ними и поговорить. И если вы считаете, что отказ неправомерный, тогда, конечно, попробуйте его обжаловать.

Марьяна Торочешникова: Спасибо.

Александр Тимофеевич из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Я хотел бы узнать у экспертов, что им известно о новом постановлении... относительно новом, февральском, номер 95 от 20 февраля текущего года о пересмотре инвалидности и так далее? У меня текста, к сожалению, нет.

Марьяна Торочешникова: Александр Тимофеевич, спасибо. Я сейчас попрошу Дмитрия кратко рассказать, в чем идея этого постановления.

Дмитрий, пожалуйста.

Дмитрий Балыкин: Да, правительством были приняты новые правила признания граждан инвалидами. Но на мой взгляд, эти правила, они все-таки несколько ужесточились, по сравнению с тем постановлением 1996 года, которое действовало ранее, хотя правила игры стали более четкими все-таки.

Марьяна Торочешникова: А что там, скажите, пожалуйста, вкратце?

Дмитрий Балыкин: Меньше стало случаев, когда группа инвалидности устанавливалась бессрочно, например. То есть если раньше четко: женщины старше 55 лет, а мужчины старше 60 лет, лица с неустранимым анатомическим дефектом и некоторые другие, - то сейчас, в общем-то, делается упор на неэффективность реабилитационных мероприятий – понятие довольно субъективное. То есть, например, незрячему с рождения, если ему дают группу в 18 лет, ему могут не дать ее бессрочно, так как положение может измениться – он может устроиться на работу и так далее. И это может сказаться на пенсионных выплатах. То есть, скорее всего, переосвидетельствование он будет проходить каждый год.

Марьяна Торочешникова: Слушайте, какой абсурд! Зачем проходить слепому человеку переосвидетельствование каждый год, если зрение к нему не вернется?

Дмитрий Балыкин: К сожалению, вот так.

Марьяна Торочешникова: Светлана, может быть, вы напомните, что еще там есть принципиальное?

Светлана Котова: Я считаю принципиальным невозможность привлекать самостоятельно дополнительных экспертов. Раньше такая возможность была. И это очень облегчало нашу работу.

Марьяна Торочешникова: Это тоже все содержится в этом постановлении?

Светлана Котова: Да, в новом постановлении.

И то, что Дмитрий говорил по поводу абсурдности того, что, например, незрячий человек должен проходить каждый год переосвидетельствование, то тут стоит объяснить, что концепция нашего закона такова, что инвалидность устанавливается не только на основании медицинского показателя, то есть нарушения здоровья, но и на основании социальных ограничений, как мы уже говорили. И, соответственно, видимо, органы государственной власти наши предполагают, что... нельзя сказать, что безосновательно предполагают, что в случае проведения каких-то реабилитационных мероприятий, например, если незрячий человек получит образование, ему будет проще устроиться на работу, соответственно, степень ограничения способности к труду ему можно будет снизить и выплаты уменьшить. А для того чтобы это проследить... Как они еще проследят? Вот так – вызывая каждый год на переосвидетельствование.

Дмитрий Балыкин: И еще один момент. Особенностью новых правил стало то, что установлены четкие сроки обжалования решений Бюро медико-социальной экспертизы – это районных комиссий, как правило, в Главное бюро. То есть если раньше это прописано не было, то сейчас срок – один месяц, и срок для обжалования решения Главного бюро в Федеральное бюро – тоже один месяц.

Марьяна Торочешникова: Спасибо за ваше уточнение.

Послушаем Николая Степановича из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. С кажите, пожалуйста, в чем состоит смысл вот этой новой, двойной, параллельной классификации: инвалид группы и степень ограничения способности? Вот инвалид второй группы с третьей степенью ограничения способности к трудовой деятельности получает те же самые льготы социальные, что и инвалид первой группы. Вот не формально-бюрократический, а какой смысл практический для инвалидов в такой двойной классификации?

Марьяна Торочешникова: Спасибо, Николай Степанович. Мы уже пытались ответить на этот вопрос в самом начале передачи. Но я попрошу вкратце это повторить. Кто готов? Дмитрий, пожалуйста.

Дмитрий Балыкин: Смысл очень простой. На самом деле группа инвалидности просто отошла на второй план. Это, как уже сказала Светлана, было понятие более широкое. Но вот теперь пенсии и, к сожалению, набор социальных услуг и ежемесячные денежные выплаты предоставляются по степени ограничения способности к трудовой деятельности, то есть группа на них не влияет. Но, например, при поступлении в высшее учебное заведение вне конкурса – это тоже льгота, о которой хотелось бы сказать тем, для кого это актуально, - до сих пор в законе об образовании использовано понятие «группа инвалидности». То есть вне конкурса имеют право поступать в случае успешной сдачи экзаменов инвалиды первой и второй группы. То есть где-то используются группы, а где-то используются степени. Но в основном сейчас степень ограничения способности к трудовой деятельности является определяющей все-таки.

Марьяна Торочешникова: Светлана, пожалуйста.

Светлана Котова: Я хотела бы добавить, что в региональном законодательстве, например в московском, все еще остались группы. И даже надбавки к пенсиям все еще идут на основании групп у нас в Москве, московские надбавки. То есть система несколько запутана. Но нужно смотреть, еще есть довольно большое количество нормативных актов, которые опираются именно на группы.

Марьяна Торочешникова: Я так поняла, что вопрос Николая Степановича заключался вот в чем: а для чего это делается-то все? чего ради? какой смысл в этой двойной классификации?

Светлана Котова: Как Дмитрий говорил в самом начале передачи, есть пенсия, материальная поддержка, которую инвалид получает от государства. И концепция была такова, что эта материальная поддержка должна зависеть от того, насколько человек может работать и насколько он может зарабатывать. То есть это компенсация утраченного заработка – пенсия. К ней, к сожалению, видимо, по ошибке или по какому-то недочету приписали сейчас выплаты взамен льгот, которые были сделаны по 122-му закону. И опять же явно по недочету прописали некоторые социальные права социального пакета, касающиеся, например, права на сопровождающего. Я думаю, что это должно измениться. И судя по той информации, которая имеется, все-таки депутаты Государственной Думы тоже осознают, что здесь был некоторый прокол.

Марьяна Торочешникова: А вы считаете, что это был недочет? А может быть, это был умысел? Можно и так предполагать.

Давайте послушаем Николая Васильевича, он дозвонился к нам из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я хотел бы вот что уточнить. Я из вашего комментария понял, что... Мой внук инвалид второй группы. Он работать не может. У него опухоль головного мозга. Он сейчас учится. У него что, снимут вторую группу и будет третья, да?

Марьяна Торочешникова: Ограничение способности к трудовой деятельности, вы имеете в виду.

Светлана Котова: Опять же, как мы говорили, то, сколько вы денег получите от государства, к сожалению, сейчас не зависит от группы, в большей части, а зависит от степени ограничения способности к труду. Если ваш внук не может работать, то, скорее всего, даже если он получит образование, ему все равно дадут, конечно, вторую группу. И если он действительно не может работать, то ему должны дать третью степень. И тогда выплаты будут максимальные из федерального бюджета.

Марьяна Торочешникова: Владимир Владимирович из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Мне кажется, что весь этот разговор – это глас вопиющего в пустыне. Потому что все законы сейчас не только антинародные, но и античеловеческие. И, конечно, то, о чем сегодня говорили ваши радиослушатели, когда слепого нужно каждый год водить на освидетельствование, когда безногого надо водить на освидетельствование, - это маразм, который не поддается не только осмыслению, но даже элементарной этике по отношению к людям. Вот так.

Марьяна Торочешникова: То есть вы просто хотели мнение высказать, а не вопрос задать.

Нам на пейджер тоже поступили сообщения. И вот такой интересный вопрос задает наш слушатель Добрый. «Помогаете ли вы инвалидам, которые попадают в тюрьмы? И существуют ли в российских тюрьмах камеры с необходимыми для них удобствами?», - вот такой вопрос.

Что-нибудь известно вам об этом, Дмитрий?

Дмитрий Балыкин: Ну, вообще я не занимался вопросами уголовно-исполнительного права, так же как и наша организация, и, насколько я знаю, организация «Перспектива». Но есть ряд норм в Уголовном кодексе, касающиеся назначения и исполнения наказания, и в уголовно-исполнительном тоже на эту тему. Их, на мой взгляд, нужно просто посмотреть, и, может быть, найти какие-то правозащитные организации, которые бы специализировались на помощи осужденным.

Марьяна Торочешникова: Но теоретически в России могут приговорить к реальному сроку лишения свободы человека, который является инвалидом по зрению или колясочником?

Светлана Котова: А почему нет, если он совершит преступление, например, убьет человека?

Марьяна Торочешникова: Но при этом какие-то условия соблюдаются для его содержания, как вы считаете, Светлана?

Светлана Котова: Я знала про инвалидов по зрению, что, например, обвинительное заключение в Москве, во всяком случае, печатали по Брайлю, соответственно, чтобы человек мог сам с ним ознакомиться и сам его прочитать. А что касается тюрем, ну, просто к нам не обращались, поэтому сложно сказать. И этим вопросом как бы усиленно мы не занимались. Но если у вас будет такой вопрос, если у вас есть такая проблема, то вы можете к нам обратиться, и мы ее тщательно исследуем.

Марьяна Торочешникова: Но вообще я хочу просто нашему слушателю Доброму сказать, что вы можете делать выводы, судя по количеству пандусов, которые предусмотрены для инвалидов, не отбывающих сроки лишения свободы. То есть по тому, как относятся к инвалидам в реальной жизни, можно предположить, что с ними происходит за решеткой. Наверное, так.

Дмитрий, у меня вот какой к вам вопрос. Вы подготовили предложения о внесении поправок к 122-му закону, как я знаю, и я уже даже почитала. Эти поправки, действительно, очень помогли бы людям с инвалидностью. Я вас попрошу вкратце рассказать о том, что это за поправки и какова их судьба.

Дмитрий Балыкин: На самом деле эти поправки были подготовлены еще в январе 2005 года. Мы рассылали их всем депутатам Государственной Думы, представляющим наш регион, представителю в Совете Федерации и так далее.

Марьяна Торочешникова: Ни ответа, ни привета?

Дмитрий Балыкин: Мы получили благодарность от областного Законодательного собрания, и не более того. Но вот я, специально готовясь к эфиру, сделал анализ тех законопроектов, которые есть в открытых источниках. И, в общем-то, многое воспринято. Другой вопрос - насколько они пройдут. Потому что, в частности, Законодательное собрание Республики Татарстан предлагает вернуться к практике предоставления инвалидам автотранспорта, что, к сожалению, было ликвидировано 122-ым законом. И есть даже проект, который предлагает пенсию определять по группе инвалидности. Ну и то, о чем мы говорили, в частности, - квотирование рабочих мест, и много вариантов...

Марьяна Торочешникова: Но это теперь уже отдано на откуп регионам, да? И все зависит от того, как они себя поведут, я правильно поняла?

Светлана Котова: Нет. Поправки в 122-ой закон должна внести Государственная Дума.

Марьяна Торочешникова: Но региональные власти могут как-то попытаться исправить положение.

Дмитрий, и скажите, пожалуйста, телефон вашей организации в Нижнем Новгороде.

Дмитрий Балыкин: Организация «Инватур». Код 8312, телефон: 78-74-81 или 78-74-99. А сайт наш: « invamir . nn . ru ».

Марьяна Торочешникова: Спасибо.