Владимир Кара-Мурза: Через несколько часов в России начинается весенний призыв. С 1 апреля военкоматы планируют призвать более 305 тысяч новобранцев. Об этом сообщил начальник главного организационно-мобилизационного управления Генштаба вооруженных сил Российской Федерации, заместитель начальника Генштаба генерал-полковник Василий Смирнов, переведенный сегодня с военной должности на штатскую. Он отметил, что указ подписал президент России Дмитрий Медведев. Среди особенностей весеннего призыва этого года станет значительное увеличение количества граждан, призываемых на военную службу и увольнение из вооруженных сил военнослужащих двух периодов – это последний призыв, где срок службы составлял полтора года, и первый, кто прослужил один год, уточнил зам начальника Генштаба. Смирнов отметил, что 1 апреля военные комиссариаты будут работать по новой организационно-штатной структуре. В частности, в военкоматах субъектов федерации остается только четыре военных должности, в райвоенкоматах одна военная должность, остальные должности будут гражданскими. Замначальника Генштаба подчеркнул, что для освидетельствования граждан призываемых на военную службу, будут привлекаться военные медики. О проблемах, сопровождающих начинающийся весенний призыв, говорим с бывшим депутатом Государственной думы подполковником запаса Анатолием Ермолиным и военным обозревателем Ежедневного журнала Александром Гольцем.
Оправдывает себя практика сокращения призывной службы сначала до полутора, а теперь до оного года?
Анатолий Ермолин: Я думаю, что еще рано говорить, оправдывает или не оправдывает. Но, по всей видимости, у военных очень большие вопросы к сокращению сроков службы призывной молодежи. Конечно, за год подготовить высококлассного специалиста к службе в современных вооруженных силах практически невозможно.
Владимир Кара-Мурза: Удивил ли вас сегодня массовый переход высших руководителей Генштаба с военных должностей на штатскую? Я знаю, среди них ваши собеседники по радио и телеэфиру.
Анатолий Ермолин: Немножко удивил, хотя смятение прошло буквально через три-четыре секунды. Понятно, раз подобные вещи происходят на более низких уровнях управления, то естественно, и высшее руководство должно продемонстрировать, что то же самое происходит с высшими генеральскими чинами.
Владимир Кара-Мурза: Многие сегодня прочли вашу статью в Ежедневном интернет-журнале. В чем, по-вашему, особенности начинающегося весеннего призыва?
Александр Гольц: Особенностей несколько. Во-первых, в условиях того, что Россия сваливается в демографическую дыру, России поставлена задача призвать в два раза больше людей, чем год назад. Это предполагает, что призывать будут со всеми мыслимыми и немыслимыми нарушениями прав призывников. Кстати говоря, в моей статье я упоминал, очень показательно было выступление начальника оргмобуправления Московского военного округа господина Мирошниченко, я не знаю его звания, который честно сказал, что есть план по призыву, что явно существует гигантское количество так называемых уклонистов, и что ничего сделать с этим они не могут. Это означает, что в сети наших военкоматов попадут те, кому не удастся увернуться. Таковы особенности призыва.
Я сегодня был на пресс-конференции Василия Васильевича Смирнова, когда он еще носил генеральские погоны, и меня, честно сказать, довольно сильно напрягла еще одна вещь: там было вскользь, не прямо, сказано, что в частях постоянной готовности, из которых должны состоять все наши вооруженные силы, к 1 декабря 2009 года предполагается смешенный принцип формирования. Если некоторое время назад говорилось, что части постоянной готовности должны формироваться только сугубо из контрактников, то сегодня говорят, что это будет смешенный принцип, что контрактниками будут только те военнослужащие, которые обеспечивают боеспособность вышеозначенной части, а те, от кого не зависит боеспособность, вполне могут быть солдатами срочной службы. Вот это меня сильно напрягло, потому что такой смешенный принцип комплектования предполагает дикую дедовщину. Наши военные руководители много говорили о том, что переход на один год службы означает прекращение дедовщины в казармах, поскольку “дедов” не будет. Вот таким образом создаются предпосылки для самой дикой дедовщины.
Владимир Кара-Мурза: Военный аналитик Виктор Литовкин, заместитель ответственного редактора Независимого военного обозрения, сознает проблемы весеннего призыва.
Виктор Литовкин: Проблемы старые остаются – нездоровье призывников, до 50% из них имеют серьезные ограничения по использованию в войсках, значит 50% других будут служить за себя и за того парня, ходить в караул и прочее. Вторая проблема, которая сегодня создана – в отставку отправили 10 тысяч офицеров, сотрудников военкоматов и пять тысяч прапорщиков, сотрудников военкоматов, сняли погоны с начальника главного организационно-мобилизационного управления заместителя начальника Генерального штаба генерал-полковника Смирнова. Я тоже думаю, что это не поможет провести нормально призыв. А потом 305 тысяч человек где-то надо набрать. Как их будут набирать – неизвестно. Потому что демографическая ситуация в стране не очень благоприятная и нет никакого объяснения действиям, которые проводит Министерство обороны.
Владимир Кара-Мурза: Какая, по-вашему, модель комплектования армии из существующих в мире наиболее пригодна для России? Иногда ссылаются, что в Израиле поголовный призыв, где-то контрактная армия.
Анатолий Ермолин: Я уже высказывал свою точку зрения, я считаю, что у нас должна быть профессиональная армия. Самая современная, мобильная, небольшая, обладающая сверхточным оружием. Хотите знать, какая у нас должна быть армия, пересмотрите фильм “Звездные войны”. Причем такие армии в мире есть, как бы это странно ни звучало, мы видели, как такие армии или блоковые объединения воюют в Кувейте, “Буря в пустыне” была такая операция, или в Ираке, то есть такие модели уже есть. Я хочу, чтобы в нашей стране была подобная армия. Но резонный вопрос, что у нас огромная страна, огромные территории, а вдруг чего случится. На этот случай тоже есть модели, которые посмотреть в мире. Как хотите называйте, резервистские модели или вторая армия, но с точки зрения военного ликбеза для населения можно было пойти по пути таких стран, как Швейцария и так далее, чтобы по месту жительства наши молодые люди проходили качественную военную подготовку. Если хотите, такие военные ПТУ, колледжи, как угодно, а может быть высшие учебные заведения. Представляете, сколько можно сэкономить ресурсов, денег на том, чтобы наши молодые ребята учились военному делу настоящим образом, а потом возвращались домой, жили в своих семьях, у своих матерей и так далее. Но это, естественно, при условии, что у нас есть мобильная, небольшая, суперсовременная армия. А ликбез военный вот таким образом - через резервистскую подготовку.
Владимир Кара-Мурза: Способна ли, по-вашему, Россия перейти на подобную профессиональную армию, тем более в условиях экономического спада?
Александр Гольц:Я готов высказать неожиданное предположение, я подозреваю, что такие планы уже есть. За всем тем длинным и бессмысленном разговором о массовом призыве, который ведут наши военные, просматриваются, рискну предположить, вполне ясные перспективы того, что где-то между 12 и 16 годами, и такое решение уже принято, решено перейти на формирование вооруженных сил на добровольческой основе. Объясню – почему. То, что сейчас одни называют реформой вооруженных сил, а другие называют оптимизацией, по сути дела представляет собой окончательный и полный разрыв с концепцией массовой мобилизационной армии. Сердюков и его подчиненные говорят: нет, никакой реформы, мы просто проводим рационализацию. У нас так получилось, что у нас полковников почти столько же, сколько лейтенантов, а капитанов больше, чем лейтенантов. Мы просто сократим их количество, мы также сократим 80%, в 11 раз количество соединений и частей в сухопутных войсках, потому что они все не боеготовы, потому что в кадрированных частях находится 100-200 офицеров и нет никаких солдат, они совершенно бессмысленны.
На самом деле все это имеет смысл, только все имеет смысл в рамках массовой мобилизационной армии. В так называемый угрожаемый период предполагалось призвать под знамена 4-8 миллионов человек, вот эти избыточные офицеры должны были возглавить, стать командирами полков, дивизий, батальонов и так далее. В этих кадрированных частях они должны были получить военную технику и вооружение. Теперь, ликвидируя все это, Министерство обороны фактически подрубает основу массовой мобилизационной армии.
Более того, утекла цифра, что численность вооруженных сил в военное время должна составлять 1700 тысяч человек. То есть всего лишь на 700 тысяч больше, чем в мирное время. Это означает одну простую вещь: с массовой мобилизационной армией покончено и в призыв прокачивать через вооруженные силы в год по шестьсот тысяч человек – это теряет и экономический, и политический, и какой-либо военный смысл. Единственное, я с некоторой занудливостью ходил по нашим генералам и спрашивал: ладно, объясните мне, зачем вам сейчас нужен призыв? Единственное более-менее логичное объяснение заключалось в том, что, призывав 18-летних пацанов, можно их как-то психологически заставить подписать контракт. И все, то есть обдурить, простите. Я подозреваю, что если к тому же учесть демографическую ситуацию, а именно то, что в 11 году у нас количество молодых людей, достигнувших 18-летнего возраста, сравняется с количеством солдат и солдат, необходимых для вооруженных сил, именно призывников, то это означает конец призыва.
Владимир Кара-Мурза: Павел Фельгенгауэр, независимый военный обозреватель, ожидает перехода на контрактную армию.
Павел Фельгенгауэр: Когда Путин пришел к власти, обещал, что вообще призыв отменят, будут профессиональные вооруженные силы. Потом объявили, что этого не будет, но зато будет призыв на один год и тогда не будет дедовщины. И вообще на один год каждый сходит, и все будет замечательно. Собственно для военных целей это не очень полезно, а главное, что сейчас, когда призывников становится все меньше, а призыв становится все больше, ясно, что долго просуществовать система не сможет. То есть сейчас объявлено, что 300 тысяч должны призывать только за весенний призыв, а за год 1600 призовут. Рождалось в 90 годы мало детей, поэтому мальчиков столько не найти. Этот год, может другой будут брать всех выпускников вузов, поскольку закрыли военные кафедры, но все равно не хватит. Надо либо сокращать собственно вооруженные силы существенно, либо опять начать продлевать службу.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Николая.
Слушатель: Доброй ночи. У меня три коротких вопроса. Вообще, с кем вы, мастера культуры? Когда Михалков три года назад сказал: если я заикнусь о том, что нужно снять фильм “Как спасти рядового Райкина”, надо мной весь мир будет смеяться, над спасением русского рядового. Второй вопрос: я не видел, но Михалков говорит, что форма новая пошитая, похоже, что кроили ее Кукрыниксы. Как вы считаете, так или нет? И последний вопрос: все-таки из всех Михалков служил, в 27 лет пошел рядовым, где-то в Сибирском округе отслужил два года. И когда в него бросали яйца 16-летние парни, одного он схватил, и, как говорил Никулин, ноги-то помнят, “дедом” был.
Владимир Кара-Мурза: Во-первых, Никита Михалков служил на флоте три года. Наверное, намекает экспертный совет при Министерстве обороны. Что-нибудь мы знаем о его работе?
Анатолий Ермолин: Я уже давно не слышал об этом совете. Вообще все советы, которые носят пиаровский характер, они у меня не вызывают и не вызывали никакого доверия. Потому что настоящие общественные структуры могут быть созданы только снизу. Комитет солдатских матерей – это реальная структура, которая защищает права военнослужащих. А все, что придумывается наверху, я думаю, это неинтересно, бесполезно и до реальных нужд военнослужащих практически никогда не доходит.
Владимир Кара-Мурза: Приглашали вас в этот общественный совет при Минобороны? Туда, кстати, входит и Валентина Мельникова?
Александр Гольц: Меня, человека, который, мягко говоря, не хвалит вооруженные силы и Министерство обороны, у меня не было шансов оказаться в этом совете. Другой вопрос в том, что там оказалось некоторое количество в высшей степени приличных, порядочных и чрезвычайно компетентных людей, в том числе Валентина Мельникова, Виталий Шлыков, Руслан Пухов. Люди, которые профессионально состоятельны, которым лично я, мнению которых я доверяю. И эти люди, согласившись войти в этот совет, в то же время пытаются сделать что-то доброе и как-то решить проблемы вооруженных сил, которые им кажутся актуальными.
Я должен сказать, что мы с чего начинали: мы начинали с того, что министр обороны Сергей Борисович Иванов заявлял, что комитеты солдатских матерей являются, грубо говоря, организацией, которая содержится на деньги ЦРУ. А потом мы как-то пришли к тому, что это разумная организация, которой место в структурах при Министерстве обороны. Шлыков выдвигает, который возглавляет комиссию по законодательным инициативам, выдвигает в высшей степени разумные предложения по строительству вооруженных сил и так далее. Я бы не стал огульно говорить, что никакого смысла не имеет. Да, некоторое количество артистов и танцоров там наличествует, которые относятся к этому, как к некоторому более или менее приятному времяпрепровождению, не более того.
Меня несколько задела история про рядового Райкина. Прав Никита Сергеевич Михалков, если говорил действительно, что весь мир будет смеяться. Потому что у нас есть тьма примеров, когда американцы, невзирая ни на что, ни на потери, ни на имидж, ни на что, они вытаскивали своих и свои трупы. Морская пехота уходит, унося своих погибших. Так было и есть - это медицинский факт. К сожалению, к моему горькому сожалению, мы многократно бросали, не признавали, забывали наших ребят в горячих точках, в Чечне, в Афганистане и так далее. И это военный факт, что нашим военным чиновникам, в отличие от американских военных чиновников, им глубоко плевать на жизни наших солдат – это правда.
Владимир Кара-Мурза: Михаил Титов, генерал-лейтенант в отставке, бывший заместитель начальника штаба Объединенных вооруженных сил Варшавского договора, помнит советские времена.
Михаил Титов: В советское время была армия, настоящая армия, уделялось внимание воспитанию людей не только уже, когда приходили в армию, но и до того. Поэтому люди любили свою армию, а сейчас от армии остались крохи, сейчас больше усилий идет увеличить войска МВД. Потому что те, которые сегодня прихватили столько богатств народных, что их нужно защищать, оборонять. Поэтому люди, которые должны были бы идти в армию, они не идут. А кому служить? Они не понимают. И даже родители не понимают, взрослые люди. Я, например, в армию пошел сразу после средней школы, я прослужил в армии 53 года, для меня армия была святыня народная. Я понимал, что только такая армия способна защитить страну. А сейчас какая армия может защитить страну?
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к специалисту Александру Гольцу. Первый вопрос такой: кто-нибудь у нас в стране знает, какова численность должна быть армии и для чего армия? Второй вопрос: слышал такую версию, правда, не правда, что у нас мальчики в армию не идут. И третий вопрос: каждую осень закрываются на замок около тысячи сельских школ, да и городские школы пустые. Откуда взять? Я думаю, пока питерское чекистское иго будет у нас, бардак так и будет.
Александр Гольц:Я не очень понял, кто не идет в армию?
Владимир Кара-Мурза: Спрашивал радиослушатель, какова оптимальная численность должна быть по масштабам нашей страны вооруженных сил.
Александр Гольц: На самом деле этот вопрос - известная ловушка. Как только речь заходит о реформе армии, тут же люди, которые не хотят этой реформы, задают вопрос: а каковы угрозы и какова должна быть численность вооруженных сил. Понимаете, на сегодняшний день Россия содержит армию, сопоставимую по численности с вооруженными силами Соединенных Штатов и сопоставимую по численности с насыщенностью этой армии военной техникой. И здесь очень простая вещь. У нас на содержание танка, самолета, ракетного комплекса надо истратить приблизительно одни и те же деньги, неважно, в денежном выражении или в каком-то другом. Все равно энное количество труда и ресурсов надо истратить на поддержание ракетного комплекса. И если у нас приблизительно такое же количество танков и ракетных комплексов, а бюджет военный бюджет России в 25 раз меньше американского, это означает только одно - мы будем экономить на людях. И это происходит.
Вот до тех пор, пока у нас будет такая численность вооруженных сил, а она намечена в миллион человек, это означает, что эти люди будут нищими. Вот когда их количество уменьшится и, похоже, какие-то процессы в этом направлении идут, вот тогда у них будет более-менее приличное денежное содержание, они будут более-менее чувствовать себя достойно.
Есть некая уловка еще одна. Говорят: нам нужна численность миллион человек, потому что наша страна занимает 11 часовых поясов, у нас гигантская страна с очень протяженными границами. Всякий раз, когда мне это говорят, я спрашиваю: мы как собираемся обеспечивать защиту нашей родины, разместив по одному солдату на один километр границы или как-то иначе? Кстати говоря, существуют страны с такой же большой территорией, не такой же большой, но очень большой территорией, например, Мексика, Канада, много разных других стран, которые не ставят себе задачу перекрыть границы свои.
Есть разные другие способы, например, оперативно развертывание при наличии складов с тяжелым вооружением, когда на угрожаемых направлениях, восточное, южное, западное, это пусть Генштаб решает, создаются склады с тяжелым вооружением и части постоянной готовности, которые не надо доукомплектовать резервистами в угрожаемый период, которые готовы воевать здесь и сейчас, в нужный момент перебрасываются к этим складам, они получают вооружения и начинают боевые действия. Я говорю, как вы понимаете, о наихудшем сценарии. При этом размеры территории и протяженность границ начинают играть несколько вторичное значение для численности вооруженных сил.
Владимир Кара-Мурза: Вы встречаетесь в радио- и телеэфире с высшими функционерами Минобороны, есть ли у них внятное представление о том, какая должна быть российская армия, как содержать такую массу офицеров?
Анатолий Ермолин: Я думаю, что такое представление есть, но, говоря словами тех же наших участников, они стараются экономить правду. Я не знаю, с чем это связано, наверное, наша старинная привычка засекречивать все, что уже давным-давно известно. Но я думаю, что такая проблема существует, в отличие от ситуации, которая складывается в НАТО. В свое время новичков-депутатов чуть ли не на две недели отправляли учиться в Брюссель, сами же натовцы нас приглашали. Мне было очень интересно, как человеку в прошлом военному, видеть такую ситуацию, когда нам рассказывали, что было, что представлял из себя блок НАТО, что они хотят видеть, каким этот блок и управление трансформацией, то есть некий промежуточный вариант. Конечно, этого, может быть он где-нибудь в головах у нашего высшего руководства имеется, но очень не хватает каждому офицеру, отсюда огромное количество проблем.
Я в целом согласен с Александром Гольцем, во всем том, что делается в наших вооруженных силах, просматривается переход к компактной, более вооруженной, более боеготовой армии. Мне кажется, делать надо более открыто, прозрачно. Потому что самая большая проблема в вооруженных силах, на мой взгляд, сейчас - это то, что при всем внешнем пиаре, мне кажется, очень мало считаются с людьми. Но это традиция. Не думают об офицерах особо, честно говоря, отсюда и эти денежные надбавки, которые есть, но это все премиальные, это наградные, это никак не влияет ни на вашу пенсию, ни на что. Я уже не говорю про пенсионеров, когда высшие чиновники говорят: а пенсионеры пусть подождут. А пенсионеры кричат: вы ждете, когда мы перемрем? Похоже, что так и происходит.
Владимир Кара-Мурза: Виктор Алкснис, полковник запаса, бывший депутат Государственной думы и народный депутат СССР, сомневается в качестве призывного контингента.
Виктор Алкснис: У меня очень серьезные сомнения в качестве этого призыва и во что они превратятся через год. Я прослужил в армии 24 года в ВВС и могу сказать, что за один год подготовить классного специалиста, который мог бы не просто смотреть на самолеты, а мог бы их готовить к вылету вместе с офицерами и прапорщиками, невозможно за один год. Солдаты год будут нести подневольную службу и вернутся обратно. И вернутся никакими. Потому все эти разговоры, что давайте сокращать срок службы, в условиях технического совершенства боевой техники, когда она сложнейшая, и чтобы ее освоить, нужно много времени, этот призыв ничего не даст ни молодым людям, ни вооруженным силам. И поэтому лучше вообще никого не призывать на службу, чем проводить мероприятия под названием весенний призыв. И нам нужно определяться, если армия России не нужна, так давайте ее распускать, если армия нужна, давайте ею заниматься.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Владимира Ивановича.
Слушатель: Добрый вечер, страна. Вы знаете, я имел честь проработать от учителя военной подготовки и занимал должности руководящие в вооруженных силах. И слушая ваш разговор, могу сделать определенный вывод из опыта своего. Во-первых, первое, что следует сделать, что нужно прямо сейчас, это кричащая ситуация – это недобор веса солдата. Это первый вопрос - солдат голодный идет в армию. И второй вопрос - это отсутствие начальной подготовки военной. Армия это не есть школа, армия есть уже служба, он проходит только 10 дней курс молодого бойца, а все остальное проходил в школе в те времена. То есть за два года учебы у потенциального призывника было понятие о вооруженных силах, он изучал присягу, изучал определенные нормативы военные, сборка, разборка автомата, вызывался на сборы в 10 классе. Сейчас этого нет. Нет предармейской подготовки.
Владимир Кара-Мурза: Падают ли физические кондиции призывного контингента?
Александр Гольц: Я при всем уважении к слушателю, который позвонил, те из нас, Владимир, вы мой ровесник, как я понимаю, и мы хорошо понимаем, во что превращались занятия по военной подготовке в школе. Был некий человек, который считался придурком, который говорил неправильно, который говорил: автомат Калашникова модернизованный. Который служил предметом всевозможных насмешек, и худшей витриной для вооруженных сил представить себе было бы невозможно. Что касается физических кондиций, надо хорошо понимать, что уклонение от выполнения священного долга стало российским национальным спортом. И поэтому огромное количество людей обзаводится справками о том, что они обладают неисчислимым количеством болезней. Это надо понимать. Неправильно организованная система дает такой выброс. И поэтому ровно сегодня Василий Васильевич Смирнов констатировал, что 60% призывников негодны, не готовы и так далее и тому подобное. Я не думаю, что это соответствует действительности. Я думаю, что если бы военная служба была бы организована правильно, и здесь я согласен с Анатолием Ермолиным, если бы она в какой-то момент перестала быть налогом на всех граждан, а стала бы профессией, то быстро бы были бы решены проблемы и с физическими кондициями молодых людей.
Владимир Кара-Мурза: Возможно ли в нынешней России вот это военно-патриотическое воспитание, о котором вспоминал наш слушатель?
Анатолий Ермолин: Это большая проблема. Мы видим, как сейчас многие молодежные структуры, в первую очередь прогосударственные пытаются разрабатывать специальные проекты, на мой взгляд, квази-патриотические. Я считаю, что пока у нас армия выглядит таким образом, какой сейчас есть, со всеми своими социальными болезнями, дедовщиной, непрофессионализмом, не очень хорошо подготовленными, а иногда неграмотными офицерами, я не говорю про сержантов, прапорщиков, то мне кажется, что человек, который активно рекрутирует молодежь в вооруженные силы, обращаясь к идеалам служения, патриотизма и так далее, он в конечном счете делает обратную работу. Потому что молодой человек, который идет служить родине, идет отдавать себя вот этой священной задаче, а приходит в некую среду, которая не имеет ничего общего ни с воинским профессионализмом, ни с задачами священного служения своей стране, то вместо патриота мы получаем разочаровавшегося человека.
Я думаю, что серьезная патриотическая работа по военно-патриотическому воспитанию может быть выстроена только в тех странах, где действительно армия, служба в армии представляет из себя, во-первых, интересную, важную профессию и работу, где можно чему-то научиться и где действительно престиж военнослужащих существует. Пока этого нет, любая военно-патриотическая работа является профанацией и служит противоположным задачам.
Владимир Кара-Мурза: Светлана Кузнецова, руководитель московского регионального отделения Союза комитетов солдатских матерей, встревожена потоком жалоб призывников.
Светлана Кузнецова: Очень сильное ужесточение по отношению к призывникам, потому что уже начались проблемы, серьезные проблемы. Проблемы связаны с тем, что начинают призывать больных ребят. Призыва еще нет, медкомиссии идут и уже приходят с серьезными жалобами на врачей военкоматов. Причины в том, что они увеличили призыв в два раза, а раз увеличили, надо в два раза больше людей, поэтому они будут стараться брать все, что возможно и кого возможно. Практически некого, потому что у нас началась демографическая яма после 91 года, когда женщины не рожали из-за страха того, что было в стране, поэтому некого. Многие ребята учатся. Будут выполнять за счет больных. Даже не представляю, как все это будут делать.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Екатеринбурга от радиослушателя Павла.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Если армия нужна для работы, то там нужны не патриоты и призывники, а специалисты. Я сам пришел в армию в 67 году радиотехником, ничему сержанты из деревни и офицеры научить меня не могли, я фактически сразу взялся за работу. Обслуживали дежурную часть ПВО, управление приграничного корпуса и связь была дерьмовая, если прямо говорить. Представляете, корпус стоит на границе, прикрывает от удара ракет со Средиземное море и самолетов из Турции и Ирана, и там радиосвязь не работает.
Владимир Кара-Мурза: Какова степень обеспеченности российской армии современными средствами связи слежения и так далее, о чем спрашивал радиослушатель?
Александр Гольц: На самом деле он говорил о другом. Он говорил о способности использовать существующие средства. Это очень важный момент разделить их. Во-первых, у нас действительно большая проблема с современными средствами связи и разведки, и война в Грузии это очень хорошо показала. Когда генерал, который командует группировкой, просит мобильный телефон у журналиста, чтобы отдать команду своим войскам - это говорит, конечно, о многом. Но здесь очень важный момент есть еще один, который очень справедливо заметили слушатели - это степень подготовки. Так получилось, что в войска попал опытный радиотехник. Вообще-то в армию идут люди по большей части с неполным средним образованием. И если случится чудо великое и на российскую армию непонятно почему выпадет огромное количество средств связи, средств разведки, беспилотных летательных аппаратов, любопытно спросить: а кто этим всем добром будет пользоваться? 18-летние мальчишки, с трудом закончившие среднюю школу? Это самый важный вопрос, как мне кажется.
Владимир Кара-Мурза: Вы вспомнили этот случай в Южной Осетии. Главное то, что оператором этой мобильной связи был грузинский оператор, и все разговоры российских военных были выложены в интернете, получили открытый доступ. Насколько отстала, по-вашему, российская армия по техническим характеристикам от западных аналогов?
Анатолий Ермолин: Мне даже страшно предположить, насколько наша армия отстала от западных аналогов. Я думаю, то действительно огромная проблема, проблема наших вооружений. У нас все есть, скажем так, почти такое же качественное, как есть в мире, в качестве опытных экземпляров. Нам это могут показать по телевидению и регулярно показывают. Но наши вооруженные силы не умеют обращаться с этим оружием. Я думаю, единичные специалисты, когда нужно что-то сделать, типа каких-то мероприятий, которые, мы видели, в Чечне проводятся или в фильмах с участием Заворотнюк показывают, как уничтожаются с помощью сверхточного оружия террористы, возможно, такие вещи делаются, но это штучные вещи, скорее всего, делают те же разработчики. А вот то, что мы видели сначала во время операции “Буря в пустыне”, потом в Югославии, потом в Ираке. Я уже называл эту цифру, соотношение потерь в той же операции “Буря в пустыне” было такое: 47 погибших американцев, из них 18 в результате аварии вертолета, и около 50 тысяч иракцев. Причем иракцы были вооружены далеко не худшими нашими вооружениями. То есть, представляете, один к двум тысячам.
Поэтому резонно говорить, что та армия, построенная на мобилизационном подходе, она абсолютно устарела. Потому что мы при таких потерях даже трупами не закидаем противника, как это делалось в предыдущие войны, что хорошо умеют делать наши военачальники, к сожалению. Поэтому надо учиться воевать именно таким образом и нужно качественно следить за качеством наших ядерных вооружений. Потому что на самом деле это единственная наша сила ядерного сдерживания, что еще позволяет говорить о том, что мы являемся серьезной армией в мире. Не будет их и можно смело сказать, что мы никакая армия.
Владимир Кара-Мурза: Вадим Соловьев, ответственный редактор Независимого военного обозрения, удручен боеготовностью российской армии.
Вадим Соловьев: Отчасти тот призыв, который происходит, 350 тысяч человек берут в вооруженные силы, наверное, это не самый лучший призыв, это, что называется, по бедности. Кого есть, того и берут. Устами Генерального штаба заявлено, что каждому четвертому призывнику страшно доверять оружие. Конечно, это не та армия. С другой стороны, говорить о ее боеготовности, наверное, было бы не совсем правильно. Все-таки боеготовность в первую очередь определяется уровнем подготовки офицеров, генералов, технической оснащенностью армии. Тут тоже много проблем. Но рядовой состав, уверяю вас, играет здесь не самую первую скрипку, скорее где-то вторые, третьи роли. Если говорить о том, что пушечное мясо, наверное, если он не подготовлен, он пушечное мясо. Но придя в войска, он должен получить определенную подготовку, тогда можно говорить, насколько боеготова армия.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Петра.
Слушатель: Здравствуйте. По-моему, с денежным довольствием не все так уж сложно - это миллиард долларов в месяц, при миллионной армии это тысяч долларов в среднем на человека. А вот с вооружением нашей армии проблемы, по-моему, кричащие. Мы же новые типы вооружений не поставляем практически в нашу армию. Я немножко знаю, что это такое. У нас на Черном море, я слышал по Радио Свобода, одна подводная лодка, ее курирует “Алроса”, она поставляет запасные части из своего. И вообще, скажите, пожалуйста, уважаемые господа, что такое компактная, хорошо вооруженная армия? Это что, тоже из области мечтаний? Давайте посмотрим на карту, о каких компактных армиях идет речь. Мы должны не МВД раздувать в три раза, до двух-трех миллионов, а иметь трехмиллионную армию постоянного пребывания, многолетнего, и контрактная, одногодичная, а иначе о чем говорить.
Владимир Кара-Мурза: Какие уроки, по-вашему, должны извлечь организаторы начинающегося завтра весеннего призыва?
Александр Гольц: С вашим слушателем нельзя согласиться. Проблема заключается в том, что Россия, медицинский факт заключается в том, что 140 миллионов человек находятся на гигантском пространстве. И больше некоего вполне определенного количества людей поставить на охрану этого пространства страна не может, потому что есть и другие задачи, например, что-нибудь производить, что-нибудь добывать, обеспечивать жизнедеятельность этого пространства и так далее. У нас много проблем кроме, собственно говоря, защиты.
И я должен сказать, что на самом деле исторически России страшно повезло, что в таком ослабленном состоянии с точки зрения демографии как минимум и с точки зрения военных технологий, Россия оказалась в ситуации, когда на нее в общем-то никто не хочет особенно нападать в среднесрочной перспективе. Это вызвано и тем, что она является второй ядерной державой, и тем, что мир научился решать свои проблемы и обеспечивать свои интересы не военными средствами. Это другая история. Но пытаться сегодня создать двух-трехмиллионную армию просто немыслимо. Еще раз повторю, в 2011 году всего меньше 600 тысяч человек достигнут 18-летнего возраста. Господа хорошие, если мы их всех пошлем в армию, кто будет учиться?
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, оправданна ли в данной ситуации милитаризация политической риторики, патрулирования каких-то зарубежных морских путей и так далее?
Анатолий Ермолин: Я думаю, что это отражает общую концепцию идеологической работы в стране. Она еще была Андерсеном описана в сказке про голого короля. Когда тебе нечего предъявить в реалии, ты начинаешь создавать какие-то виртуальные победы и шить платье, которого нет. По-моему, это просматривается везде, в том числе и в освещении того, что происходит с нашими вооруженными силами.
