Александр Генис: В ответ на стремительно растущую безработицу все больше американских предприятий устраивают насильные отпуска – без жалования. Такой опыт помогает переждать трудное время, обходясь без увольнений. 11 процентов компаний уже практикуют лишние выходные, еще 6 процентов собирается их использовать в ближайшие 12 месяцев. Даже многие правительственные чиновники работают четыре дня в неделю. Такая вынужденная тактика заставляет американцев пересмотреть заново классическое уравнение “время – деньги”. Если обычно, его понимали как призыв к сверхурочным, то сейчас пора воспринять эту формулу буквально - как тождество. Об этом корреспондент “Американского часа” Ирина Савинова беседует с историком и социологом Бенджамином Ханникуттом, специалистом по изучению свободного времени. Вот как он сам определяет свою профессию.
Бен Ханникутт: Меня зовут Бен Ханникутт и я профессор кафедры университета штата Айова по изучению нерабочего времени. Я знаю, это звучит странно. И еще я – историк, интересующийся историей рабочего дня. Но ведь кроме рабочего дня есть и свободное от работы время. Главное, что я хотел бы узнать – почему число рабочих часов во всем индустриальном мире непрерывно сокращалось сто лет, до 1939-40 годов. Английский экономист Джон Мейнард Кейнс, например, предсказал, что к 1980-му году мы будем работать 3 часа в день или два дня в неделю, но этого не произошло, хотя тех, кто верил в это, было очень много. Вот я и хочу узнать, почему этого не произошло. А в оставшееся время я исследую роль свободного от работы времени в истории западного мира.
Ирина Савинова: В своем программном выступлении Обама высказал мысль поделиться работой, сократив рабочий день, кажется соблазнительной в условиях растущей безработицы. Но могут ли работающие американцы и владельцы бизнесов позволить себе какое бы то ни было сокращение рабочих часов?
Бен Ханникутт: “Позволить себе”. Давайте определим, что это значит. Обратите внимание на интересный факт: как историк я знаю, что в 19-м веке и в начале 20-го рабочий класс был бедным, но мог позволить себе сократить рабочие часы вдвое.
По крайней мере, теоретически это - вопрос выбора. Что важнее: больше денег или больше досуга? Начиная с 40-х годов, мы отдаем предпочтение первому, а не количеству свободного от работы времени. Более того, в последние 30-40 лет мы стали еще больше приобретать, расплачиваясь временем, которое можем провести с семьей. Я считаю, что это противоречит здравому смыслу.
Ирина Савинова: В какой форме происходит сокращение рабочих часов сегодня?
Бен Ханникутт: Вводится практика добровольных отпусков за свой счет и тому подобного. Это, так сказать, верхушка айсберга. Она возникла на поверхности из-за спада экономического развития. Как во времена Великой депрессии. Тогда руководство компании “Келлогг” сократило рабочий день с 8 до 6 часов и смогло нанять еще одну смену рабочих, чтобы избежать увольнений. Идея сократить часы в смене вместо того, чтобы увольнять рабочих обычно возникает в экономически тяжелые времена.
Ирина Савинова: Но в Европе еще чаще практикуют сокращения рабочей недели, не так ли?
Бен Ханникутт: О да! А как же! Соединенные Штаты отстают, мы в этом далеко позади. В 90-е годы с целью побороть безработицу Франция приняла закон, - возможно, кто-то из слушателей помнит, - сокративший рабочую неделю до 36 часов. В это же десятилетие, в 90-е, в Германии фирмы “Фольксваген” и “БМВ”, а также и итальянский “Фиат” тоже сократили рабочую неделю, чтобы избежать увольнений.
Эти меры придали другой смысл поговорке “Время – деньги”. Хотя не всем рабочим это нравится, но они получали лишние часы досуга и дополнительные отпускные дни. Со временем рабочие привыкли к новому ритму, во всяком случае, так произошло в тех компаниях, историю которых я изучал. В той же компании “Келлогг”, например. Рабочие перестают расценивать это как - по словам президента Обамы, - “бескорыстный поступок с целью уберечь коллег от потери работы” и начинают наслаждаться новым образом жизни. Посмотрим, приживется ли эта система.
Ирина Савинова: Изучая историю американской компании “Келлогг”, вы пришли к выводу, что сокращение рабочей смены привело к повышению производительности. Как это происходит?
Бен Ханникутт: На пороге 20-го века Фредерик Тейлор, разработавший принципы научного менеджмента, пришел к выводу, что после 8 часов работы вступает в силу фактор усталости и производительность падает. Оптимальный режим для производительности составлял 6-часовую смену. На практике эксперимент по сокращению рабочего дня был поставлен в 1930 году на предприятии компании “Келлогг” в Бэттл-Крик. Оказалось, что рабочие за шесть часов упаковывали больше коробок, чем за восемь. Удовлетворенные прибылью владельцы компании в 1932 году вернули рабочим прежнюю зарплату. В результате они работали 6 часов, получая зарплату за 8. Все остались довольны.
Ирина Савинова: Американцы работают больше, чем жители других развитых стран, не так ли?
Бен Ханникутт: Да. Мы в это верим давно. На пороге 20-го века, в 1890-е годы, даже говорили о заболевании под названием “американит”. У заболевшего человека нет ничего в жизни, кроме работы и жажды приобретения. Похоже, мы еще не выздоровели. Правда, японцы в 90-е годы работали больше американцев, во всяком случае – они проводили на службе больше недель в году. Но Япония целенаправленно сокращала рабочие часы, а Америка, по контрасту, добавляла. Сегодня американцы трудятся на 5 недель в году больше по сравнению с 70-ми годами. Это почти на неделю больше, чем японцы и несравненно больше, чем европейцы.
Ирина Савинова: Где исторические корни отношения американцев к свободному времени? Нет ли здесь связи с протестантской этикой?
Бен Ханникутт: “Время – деньги” — старинная максима. Она принадлежит Бенджамину Франклину. Эта формула, воплощающая “американскую мечту”, состоит из двух частей. В ней важное место занимают не только деньги, но и время. Поясню: мы не только приобретаем все необходимое, ради чего работаем, но у нас остается время на общение с семьей и друзьями, чтение, спорт, музыку, – то, что составляет нашу личность. Индустриализация стала причиной слишком пристального внимания ко второй части “американской мечты”. Но нам нужен не бесконечный труд, а работа для того, чтобы иметь время на совершенствование своей жизни. Тут сходятся протестантская этика и “американская мечта”. К сожалению, сегодня идея свободного времени изрядно опошлена – оно часто сводится к пассивному созерцанию телевизора, у которого мы сидим с парализованной душой, телом и духом. 19-ый век не этого ожидал от 20-го.
Ирина Савинова: А сами Вы - трудоголик?
Бен Ханникутт: Действительно, я много читаю, преподаю и пишу, но и я смотрю на эту деятельность как на отдых. “Занятия в свое удовольствие” и “свободное время” по-гречески обозначаются одним словом. Мне дана редкая возможность заниматься тем, что я люблю и что я делал бы, даже не получая за это деньги. Что касается досуга, то я трачу свободное время на работу в моей общине, церкви и на хоровое пение. Я пою несколько раз в неделю, причем, не только в церкви. Я сделал правилом быть на природе каждый день: беру моих собак и мы с женой гуляем час в лесу, если не слишком холодно, как это часто бывает у нас в Айове. Трудоголик ли я? Нет, в жизни есть очень много занятий, кроме работы.
