Марина Катыс: Сегодня мы будем говорить о качестве жизни инвалидов.
В Российской Федерации проживает 11 миллионов инвалидов – это 8 процентов общей численности населения. Ежегодно впервые инвалидами признаются почти 1,5 миллиона человек. В последующем - чуть более 5 процентов из них полностью восстанавливают свою трудоспособность и не имеют ограничений жизнедеятельности, тогда как остальные 95 процентов пожизненно остаются инвалидами.
Так почему же мы так редко встречаем людей в инвалидных колясках в учебных заведениях, общественных организациях, театрах и просто на улице?
Ответ прост: окружающий мир совершенно не приспособлен для нормальной жизнедеятельности людей с ограниченными возможностями. И порой несколько непреодолимых ступенек в подъезде мешают человеку полноценно жить: работать, гулять, путешествовать.
Рядом со мной в московской студии Радио Свобода – председатель московской городской организации Всероссийского Общества слепых Александр Николаевич Мошковский и руководитель детской горнолыжной школы «Снежок» для детей-инвалидов с церебральным параличом, инвалид 2-ой группы Борис Васильевич Миненков.
И у меня вопрос к нашим слушателям: готово ли общество облегчить жизнь людям с ограниченными возможностями?
Чтобы сразу задать тему для разговора я предлагаю вашему вниманию материал, подготовленный нашим корреспондентом в Самаре Сергеем Хазовым. Он спрашивал горожан: «Можно ли считать Самару городом, удобным для жизни инвалидов?»
- Нет, нельзя, потому что, наверное, все-таки мало средств выделяется. Недавно умер близкий мне человек, инвалид второй группы. Онкологическая больная, она вот только заболела - и через две недели умерла. И все лекарства – за свой счет, а медицинской помощи не оказали.
- Город сегодня неудобен для инвалидов. Не приспособлен транспорт для того, чтобы инвалид спокойно мог входить или выходить из транспорта. Дома не оборудованы, подъезды, особенно - для колясочников. Я по своему подъезду смотрю – вообще никаких условий, нет лифта-подъемника. Переходы (особенно для людей с ослабленным зрением или вообще с потерей зрения) не оборудованы светофорами, чтобы сигнал был. Пока к этому никакого внимания нет.
- Нет, конечно, совершенно нет. Ни прохода нет, ни продвижения, к автобусной остановке не подойти, кругом грязь, кругом завалы снега. Даже пройти по тротуару нельзя. Я даже иду с трудом. Это очень плохо! Я не отказалась от льгот никаких, но я не могу получить лекарство.
- Нет, не считаю. Плохие условия, и не обращают внимания на престарелых людей совершенно. С транспортом – тоже неудобно. Хоть я и пешочком хожу, но за остальных можно сказать.
- Нет, потому что даже нормальные люди не могут в городе находиться. В транспорте тоже неудобно все.
- Мне кажется, не очень-то город удобный. Вот я - ветеран, атомную бомбу испытывал, давали каждый год нам путевки, мы же облученные все. С прошлого года еще сдал документы – и ничего. Сколько ездил - бесполезно, не дают ничего. Я - инвалид второй группы. Забыли, наверное, о людях.
- Нет, безусловно, конечно. В данном случае город - никакой для жизни инвалидов. И бездеятельность властей, и общественности.
- Да нет, конечно. Местные власти только тогда делают, когда им пишешь письмо. Ни транспорта, ни подъемников – ничего нет. Единственное, что Дума делает для ветеранов и инвалидов - это проспект Кирова, единственный дом, а остальное заброшено. Просто бедные пенсионеры и бедные инвалиды.
- Я думаю, не совсем еще. Не везде пандусы в подъездах, в транспорт им тяжело заходить. Ну, и вообще, отношение, мне кажется, самих людей. Например, недалеко у нас инвалид сидит – все проходят мимо, черствые люди.
- В принципе – можно быть. У нас все вроде есть – оздоровительные медицинские учреждения. В транспорте – да, трудности есть, конечно, для инвалидов. Многонаселенный город.
Марина Катыс: И ваши комментарии, Борис Васильевич Миненков, приспособлены ли современные российские города для людей с ограниченными возможностями?
Борис Миненков: Я не знаю, как насчет других городов, но я могу сказать о Москве - что-то уже появляется. Во всяком случае, появляются пандусы, появляются перила. Я могу личные впечатления передать, потому что я хожу на костылях (на грани того, чтобы передвигаться на коляске), потому что дома я передвигаюсь на стуле на роликах. Появилось, появилось, но - мало. Самая главная проблема не только для инвалидов, но и для здоровых людей – зимой: скользко, убирают тротуары плохо. Это уже не специфика облегчения жизни инвалидов, а это - общая культура нашего города и работников коммунального хозяйства.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. Александр Николаевич Мошковский, вы инвалид по зрению. С вашей точки зрения, для людей, которые плохо видят, приспособлены ли российские города для того, чтобы они могли ходить по ним?
Александр Мошковский: Действительно, жизнь инвалида в больших городах очень сложна. Инвалиду приходится сталкиваться с многочисленными препятствиями, их нужно преодолеть. Сегодня, когда выходишь на улицу, -сложно найти автобусную остановку, тяжело понять, какой вид транспорта подошел, какой номер автобуса. Тротуары заставлены машинами. Если раньше тротуар был – островок безопасности, то сегодня по нему может передвигаться транспорт, машины. Сегодня мы прослушали, как сложно жить в Самаре, но и в Москве в транспорте сегодня еще больше усложнили пользование для инвалидов – установили турникеты. И инвалидам войти в транспорт очень сложно. Очень сложно понять, куда приложить карточку, как она должна сработать, раздвинется ли турникет для прохода. И люди тратят здоровье, энергию свою, которую они могли бы потратить на другие дела, лишь бы преодолеть, лишь бы добраться до своего рабочего места, до института, до организации, где они состоят на учете.
Марина Катыс: Кстати, московские власти ввели эти турникеты в общественном транспорте, для того чтобы как-то контролировать поток пассажиров и избежать безбилетного проезда. Но тем самым они фактически закрыли двери городского транспорта для людей-инвалидов, потому что и плохо видящий человек, и человек на костылях (я уж не говорю об инвалидах в коляске), в принципе, не могут войти в такой вид транспорта.
Александр Мошковский: Заходят, но - с большими сложностями. Я хотел бы, чтобы власти перед тем, как ввести новшество в транспорт или в другие какие-то места, сначала бы подумали, что здесь, в городе живут инвалиды, что они пользуются транспортом, пользуются магазинами, пользуются разнообразными учреждениями.
Да, в Москве есть сегодня программа «Обеспечение беспрепятственного доступа инвалидов к объектам инфраструктуры города», она принят в 2001 году, но многие положения этой программы пока декларативные. Пока делаются только пандусы, подъемники, но не все это еще работает, не все еще заинтересованы, чтобы в учреждениях, театрах, местах общего пользования появлялись инвалиды. Это очень горько сегодня сознавать, но мы сталкиваемся с этим.
Марина Катыс: Спасибо. 12 марта 2000 года в Пекине на Международном Саммите неправительственных организаций по проблемам инвалидности была принята Декларация прав инвалидов в новом тысячелетии. Участники саммита определили следующие приоритеты: общее улучшение качества жизни инвалидов; подъем их социального уровня; образование; достойно оплачиваемая работа; устранение дискриминационного подхода и дискриминации, а также информационных и юридических барьеров и увеличение выделяемых ресурсов для обеспечения равного участия инвалидов в жизни общества.
И у меня вопрос к нашим гостям. Я вляются ли сегодня люди с ограниченными возможностями полноправными членами общества? И что, с вашей точки зрения, нужно сделать, чтобы создать этим людям условия для нормального существования в городской или сельской среде?
Борис Миненков: Все зависит от человека. У него могут быть различные жизненные обстоятельства, которые его превратили в инвалида, и все зависит от общего настроя и, конечно, от условий, которые создает государство для таких людей. Я могу говорить о людях, которые ограниченно могут передвигаться. Раньше существовали социальные системы, благодаря которым инвалиды могли покупать автомобиль с большой скидкой. Последнее постановление лишило инвалидов приобретения машин со скидкой. Хорошо ли это? Думаю, не очень хорошо. Приходится видеть людей, которые передвигаются на костылях, и работают они в разных условиях в соответствии со своими профессиональными возможностями.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. Александр Николаевич Мошковский, для того чтобы люди с инвалидностью по зрению (а многие из них работают и многие учатся) могли достаточно уверенно добираться и до места учебы, и до места работы, что нужно сделать городским властям, чтобы все эти обстоятельства не стали непреодолимым препятствием на их пути?
Александр Мошковский: Вероятнее всего, городским властям надо четко все продумывать - каждое новшество, которое применяется в транспорте, на дорогах, должно быть согласовано или проверено на наших инвалидах. Действительно, сегодня в городе работает свыше 120 звуковых светофоров, планируется еще около 60. По ним можно перейти улицу, но тоже - небезопасно, потому что культура наших водителей оставляет желать лучшего. Машины не реагируют на светофор и сбивают людей, наносят травмы. И это сегодня не только в Москве, но и по всей стране.
Надо четко продумывать условия в институтах, где люди учатся, в подземном транспорте, которым люди пользуются, - чтобы было удобно не только для здоровых людей, но и для инвалидов. Люди должны нормально жить, нормально трудиться.
И еще я хотел бы добавить, что сегодня наши инвалиды не могут быть полноценными гражданами своего государства, потому что во многих правах мы ограничены. Мы сегодня не можем взять ссуду на строительство жилья, потому что ты – инвалид. Если мы хотим застраховать свою жизнь, то нужно в несколько раз больше заплатить страховой компании, потому что ты инвалид. И так - на каждом шагу. Мы не можем сегодня пользоваться супермаркетами, потому что они не приспособлены для инвалидов по зрению – там все настолько сложно, там нас никто не ждет, и мы практически не можем там отовариться, мы пользуем небольшими магазинчиками, где еще сохранились продавцы. С этим мы сталкиваемся ежедневно. Пытаемся бороться, пытаемся обращаться к властям, к депутатам, в городскую думу, Государственную Думу, что-то удается решить в Москве, потому что это столица, но многие вещи все же не решаются.
Марина Катыс: Спасибо, Александр Михайлович. Борис Васильевич, вы уже 15 лет являетесь руководителем детской горнолыжной школы «Снежок» для детей-инвалидов.
Как меняется качество жизни этих детей, когда они из замкнутого пространства своих квартир (а это, как правило, дети, имеющие ограничения по движению, то есть они фактически не гуляют со сверстниками, не ходят в обычные школы) приходят к вам школу?
Допустим, ребенку было 12 лет, когда он к вам пришел 15 лет назад, а сейчас этому человеку уже 27 лет. Вы ведь отслеживаете судьбы своих воспитанников, - как меняется их жизнь после того, как они приходят к вам в школу?
Борис Миненков: Безусловно! Наша помощь дает примерно 50 процентов улучшения качества их жизни, в основном это связано с их родителями, с их условиями.
Мы начинали это дело в 1991 году, когда дали первое объявление в «Аргументах и Фактах», и к нам пришли 30 человек – детишки ковыляли, кого-то вели под руки, кого-то везли на санках. И уже прошло, как вы сказали, 15 лет, и сейчас из первых моих подопечных девочка Катя Знаменская кончила нормальную школу, закончила университет, факультет журналистики, вышла замуж, родила ребенка и работает в редакции газеты «Русский инвалид». Двое ребят закончили Железнодорожной институт. Другая девочка у меня закончила коммерческий колледж, специалист по компьютерам, имеет первый спортивный разряд по шахматам. Вот факты длительного времени нашего существования.
Но мы все время принимаем к себе маленьких детей. В последнее время мы даем сведения в газете «Округа», которая выходит в Москве, нас находят через Интернет, у нас электронная почта существует, мы достаточно долго это делали.
Три года тому назад у меня был мальчик – аутист, он двигался нормально, но – неуверенно. И его родители сказали, что после первых двух посещений он уже наши занятия воспринимал - как праздник: белый снег, голубое небо, яркие флаги, кругом детишки. И большинство моих детей не изолированы в квартирах - они у нас находятся в коллективе.
Но мы с ними не разводим особых сантиментов - мы показываем, что нужно делать, как нужно делать, в этом деле обязательно участвуют родители, и у тех родителей, у кого хватает сил и разума понимать и есть возможности, чтобы к нам ездить, результаты происходят самые удовлетворительные. Самое главное, что мы не столько работаем для детей, сколько для их родителей. Потому что эти дети уже с детства - инвалиды, у них жизнь такая, и как их направляют родители, так они это и воспринимают. Они воспринимают это даже лучше, чем так называемые здоровые дети.
Мы сейчас занимаемся в Крылатском. Горные лыжи – это сейчас модно, и приезжают на шикарных машинах шикарно одетые маленькие дети, которые визжат, кричат, не желают кататься. А наши детишечки катаются и делают все нормально с помощью своих родителей.
И мы приглашаем все время новых детишек. Я могу сказать наш телефон -
131-43-02. Центр «Снежок» находится в Крылатском, на улице Крылатские холмы. Миненков Борис Васильевич.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. Вы, Александр Николаевич, говорили о том, что необходимо с детства учить здоровых членов общества правильному отношению к людям с ограниченными возможностями. В Японии, например, существует такой тренинг для учащихся старших классов, когда - чтобы дать подросткам понимание того, что такое быть человеком с ограниченными возможностями - ребятам завязывают глаза на сутки, либо прибинтовывают одну руку к телу на сутки, либо сажают подростка в инвалидную коляску, из которой он не имеет права встать до конца эксперимента. И в течение суток эти дети переживают то, что переживает человек с ограниченными возможностями ежедневно, живя в этом мире. Надо сказать, что я видела телесъемку этого эксперимента, и когда ребята вставали из этих инвалидных колясок или им развязывали глаза, лица у них были совершенно потрясенные, и они говорили, что за эти сутки поняли так много, чего никогда бы не поняли в обычной жизни, и что у них совершенно изменилось отношение к людям-инвалидам.
Александр Николаевич, может быть, стоило бы и в российской образовательной системе ввести такие тренинги? Потому что изменить общество можно, только изменяя молодое поколение.
Александр Мошковский: Я считаю, что для молодого поколения – да, возможно. Но я бы этот эксперимент проводил с нашими чиновниками, потому что я по своей работе очень часто бываю в различных инстанциях и сталкиваюсь с черствостью, с непониманием. И порой я сам предлагаю: «Закройте глаза, пройдите хоть по своему кабинету с закрытыми глазами – и представьте, как тяжело людям».
Сегодня нужно (учитывая все эти проблемы) иметь четкую государственную политику по отношению к инвалидам. Вероятно, нужно иметь министерство для инвалидов, где мы могли бы ставить свои проблемы. Потому что инвалидами занимаются в Москве, к примеру, Департамент соцзащиты, Комитет общественных связей (и мы с ним находим понимание, мы с ними решаем многие вопросы), но в государственном масштабе мы не может контролировать решение своих проблем - наши предложения и письма остаются где-то в кабинетах, в макулатуре.
Марина Катыс: То есть скорее удается решать какие-то вопросы на муниципальном уровне, чем на федеральном, да?
Александр Мошковский: Да, в столице удается решить многие вопросы. Работает система квотирования для наших предприятий, мы получаем деньги для создания новых рабочих мест, выделяются деньги, нам правительство Москвы в прошлом году выделило 20 миллионов на создание новых рабочих мест, мы закупили свыше 120 компьютеров.
Марина Катыс: Спасибо, Александр Николаевич. Мы говорили о том, как живут инвалиды в России. А как живут инвалиды в других странах Европы? Например, в Германии существует солидная законодательная база, поддерживающая равноправие инвалидов, и разветвленная система помощи инвалидам через правительственные и неправительственные организации. Наш берлинский корреспондент Юрий Векслер попросил рассказать о положении инвалидов 85-летнего Якова Иосифовича Флида, который уже 10 лет живет в Германии. Яков Флид – ветеран и инвалид Великой Отечественной войны, он потерял во время военных действий ногу. Вот что он рассказал.
Яков Флид: Я могу сказать, что все инвалиды получают или пенсию, или пособие, на которое можно прилично жить. Кроме того, если требуется инвалиду дополнительный уход, то он получает дополнительные деньги, на которые может нанять человека, который будет за ним ухаживать. Если ухудшается состояние здоровья инвалида или у него не хватает средств для оплаты более сложного ухода, то он может жить в доме престарелых, где обеспечивается лечение и полный уход за инвалидов. Если инвалиду вызывается «скорая помощь», то «скорая помощь» прибывает быстро, независимо от возраста больного. Я подчеркиваю это, потому что из разговоров со своими знакомыми в Москве знаю, что там «скорую помощь» вызвать к инвалиду старше 70 лет практически невозможно или приходится вызывать платную «скорую помощь», за которую не каждый может заплатить. Лекарства, которые необходимо принимать, оплачиваются. Но последнее время в связи с экономическим положением в Германии не все лекарства оплачиваются полностью.
Юрий Векслер: Насколько немецкие учреждения, в которых вы бываете - театры, концертные залы, общественный транспорт - приспособлены для того, чтобы инвалид мог ими пользоваться?
Яков Флид: Здесь очень многое сделано для удобства инвалидов. Практически во всех домах (за исключением каких-то очень старых) кроме лестниц, есть пологие подъемы, и можно на инвалидной коляске въехать в любой дом. В любом транспорте есть вход для инвалидов - при необходимости опускается часть пола, инвалид может войти в автобус или в трамвай и ехать. Если вы приходите в театр или еще куда-то, то вы тоже имеете возможность войти, пройти. Некоторые льготы имеются даже для посещения театров.
В больницах обеспечивается оплата всех процедур - лечения, пребывания в больнице. Единственное исключение делается для тех, кто получает пособия. Им тоже больничное пребывание полностью оплачивается, но вычитаются деньги из пособия за то время, которое они находились в больнице. Уход в больнице отличается тем, что тут замечательный уход младшего персонала медицинского.
Марина Катыс: Рассказывал ветеран и инвалид Великой Отечественной войны, 85-летний Яков Иосифович Флид, живущий сейчас в городе Нюрнберге, в Германии.
И у нас уже есть звонки слушателей. Первым мы предоставим слово Вадиму из Москвы. Пожалуйста, Вадим, мы вас слушаем.
Слушатель: Добрый вечер. Я работаю в Университете на Ленинских горах, и меня поражает (он был построен, мы знаем, в 1953 году) - это здание вообще не предусмотрено для того, чтобы там учились инвалиды. Нескольких тысяч студентов! Мне кажется, там просто невозможно подниматься, колясочников я там почти не вижу, или чтобы для слепых было бы что-то предусмотрено. Внутри здания - столько переходов, там даже студентки-мамы с колясками едва справляются. Вот такое отношение коммунистического режима, о котором сейчас говорят, что он защищал интересы обездоленных! Это пример того, что и тогда никто не защищал, и сейчас очень плохо отстаивают интересы инвалидов. И воспитывают студентов тоже в таком духе, что они не помогают, если и видят, что инвалид идет. Вот идут двое слепых – их никто не поведет, им никто не предложит проводить или помочь спуститься по лестнице. Так что наша страна не может дать морального, нравственного примера другим странам, которые мы обвиняем. Тем же прибалтам, тем же «оранжевым» украинцам с грузинами и тому подобное.
Мне кажется, что основная причина такого положения, что сами инвалиды не требуют ничего для себя, они все покорные и даже слишком покорные.
Марина Катыс: Спасибо, Вадим. Александр Николаевич, что, действительно российские инвалиды такие покорные и ничего для себя не требуют?
Александр Мошковский: Я бы так не сказал. Есть люди, которые пытаются протестовать, и есть много выступлений в печати, на телевидении, есть обращения к президенту, есть обращения к Зурабову, «лучшему другу» инвалидов, который очень много сделал в прошлом году, в частности - так называемый 122-ой закон.
Но какой-то консолидации инвалидов, чтобы мы организованно заявляли, к сожалению, нет. Все общества разделены, у каждого общества есть свои проблемы, свои интересы, и консолидироваться нам пока еще не удается. Хотя жизнь, вероятно, в ближайшем будущем поставит такие вопросы перед нами, и придется, наверное, перейти к более активным действиям нашим инвалидам.
Марина Катыс: Спасибо Александр Николаевич. И мы слушаем Сергея из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Весьма злободневная тема, кстати. И если начать немножко с предыстории, следует отметить, что еще в 1273 году в Англии был принят первый закон среди всех стран, где прямо указывалось на охрану экологии и здоровья граждан в английских городах. В том числе - запрещалось топить каменным углем в домах, потому что это вызывало удушье у некоторых граждан, особенно - в пожилом возрасте. С тех пор, конечно, борьба за экологию и здоровье совершенствовалась, и в развитых странах ведется огромная работа по помощи инвалидам.
Я видел недавно иностранный журнал, и там показаны все эти коляски. Конечно, у нас здесь и не снились такие.
У нас есть огромный ГЛАВК, где работают медики, специальная комиссия помощи инвалидам. Все эти люди интеллектуальной гуманитарной профессии, но к ним очень подходит поговорка – «сытый голодного не разумеет». Все-таки надо думать о людях, которые имеют производственные травмы и остались инвалидами, а таких очень много в нашей стране. Благодарю.
Марина Катыс: Спасибо, Сергей. Действительно, насчет колясок вы затронули очень серьезную тему. В России более двух миллионов инвалидов-колясочников и более 300 тысяч человек ежегодно становятся инвалидами, и треть из них – моложе 40 лет. И одной из главных проблем их является качество этих колясок. В западных странах существует масса моделей, приспособленных для самих разных случаев. Например, израильская компания разработала новую модель кресла-каталки, которая даст инвалидам дополнительную свободу передвижения. Это кресло позволит людям, страдающим различными заболеваниями, не позволяющими свободно передвигаться, совершать загородные прогулки, самостоятельно входить в машину и выходить из нее, подниматься по лестнице, дотягиваться до высоких полок и даже опускаться на пол, чтобы поиграть с детьми. Это модель с четырьмя ведущими колесами, и основное ноу-хау – это новый тип колес, которые, благодаря уникальной конструкции и особой резине, могут превращаться в устройство для подъема по лестнице.
И у меня вопрос к Борису Васильевичу Миненкову. Вы как человек, имеющий отношение к технику, доцент МВТУ имени Баумана, работающий с детьми с ограниченными в возможности передвижения, что бы вы могли сказать о качестве российских колясок для инвалидов?
Борис Миненков: Вы знаете, я в основном знаком с коляской по тем людям, которые этими колясками пользуются. Сам я на грани, правда, нахожусь, передвигаюсь по улице на костылях, а по квартире езжу в канцелярском кресле на колесиках, но, конечно, самое лучшее – это немецкая фирма «Майра», коляски которой с электроприводом, все системы. Сейчас русских колясок 3-4 вида на 20 видов, которые продаются, например, в магазине инвалидной техники в Амстердаме. Ну, и все зависит от стоимости, потому что хорошая коляска «Майра» имеет стоимость примерно машины «Жигули».
Марина Катыс: То есть это далеко не всем доступна.
Борис Миненков: Не всем. И сейчас по 122-му закону возможность бесплатного получения этих колясок резко сократилась.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. И мы слушаем Александра Васильевича из Москвы.
Слушатель: Здравствуйте. Я второй год никак не могу вызывать из поликлиники врача к матери, ей 84 года, чтобы выписать ей очки. У нее коксартроз коленей, она инвалид, она вообще не может ходить, только по квартире еле передвигается. Так вот, второй год я не могу вызвать к ней врача, чтобы ей выписали очки. Что можно сказать об этом? Звоню главного врачу поликлиники – бесполезно.
Марина Катыс: А почему вам отказывают?
Слушатель: Я сам хотел пойти в поликлинику, звонил в конце прошлого месяца, и мне сказали, что запись к окулисту с 13-го числа этого месяца – на конец месяца. У меня, честно говоря, бедро болит, тоже коксартроз бедренного сустава, а народ начинает там собираться к 6 утра, и до 8 часов, когда поликлиника открывается, надо 2 часа стоять на улице. Так что я считаю себя еще не инвалидом, хотя, честно говоря, уже на пенсии и мне очень тяжело. И к окулисту попасть в таком состоянии невозможно.
Марина Катыс: Спасибо, Александр Васильевич, за ваш звонок. И мы слушаем Зинаиду Николаевну из Москвы.
Слушатель: Я жена участника войны, очень пожилого, ему скоро будет 94 года, он парализован, но он в полном сознании, лежит и смотрит телевизор. У него сейчас такая проблема. Нам нужна функциональная кровать, деньги выделены, и с июня месяца наша Сокольническая управа просто не оформляет это дело и - все. Я считаю, что это просто издевательство!
Марина Катыс: А какие причины?
Слушатель: Понимаете, ему нужна специальная кровать. У нас никого нет, я поднимать его не могу, у меня уже руки болят, и никак не могу я это дело пробить. Они отмалчиваются и только, хотя я знаю, что деньги выделены, там все нормально, но вот давайте, как говорится, поиздеваемся немножко над вами.
Марина Катыс: Зинаида Николаевна, мы вам очень сочувствуем, но, к сожалению, помочь ничем не можем. Может быть то, что ваши слова прозвучали в эфире, как-то повлияет на судьбу этого получения кровати.
Что касается ситуации в зарубежных странах - в США, в городе Окленд, штат Калифорния, находится всемирный Институт по проблемам инвалидности, он был создан в 1983 году. Это учреждение финансируется в первую очередь правительственными и частными грантами, а также -пожертвованиями со стороны частных лиц и бизнеса. И одна из целей института – сбор и распространение правдивой информации о положении инвалидов в США. Информация доводится до сведения властей и общественности. Таким образом, институт способствует созданию новых рабочих мест, жилищной архитектуры для нужд инвалидов и так далее. Одна из наиболее престижных программ - создание интернет-сети, обеспечивающей инвалидам полный доступ к информационным службам и компьютерным банкам данных.
И у меня вопрос к нашим гостям. Существует ли что-то подобное в России? Александр Николаевич, существует ли какой-нибудь институт, который занимался бы проблемами инвалидов в России?
Александр Мошковский: Института как такового нет. Есть кафедры в нескольких вузах, которые занимаются этими проблемами, защищают кандидатские, докторские пишут.
Марина Катыс: Но это все работа - для себя. А для инвалидов, чтобы власти услышали о проблемах, чтобы сами инвалиды могли обменяться информацией?
Александр Мошковский: Власти очень сложно услышать эти проблемы. Власть сегодня занята другими проблемами, и инвалидов им сложно услышать.
Марина Катыс: Но это все-таки 8 процентов населения страны.
Александр Мошковский: Да, это много. В Москве – более 1 миллиона 200 человек инвалидов сегодня числится, и это для столицы очень большая цифра.
Марина Катыс: Но власти - не слышат.
Александр Мошковский: Приходится сожалеть об этом.
Марина Катыс: Борис Васильевич, если говорить о создании интернет-сети, которая помогла бы инвалидам связываться друг с другом, обмениваться информацией, получать информацию о существующих правительственных и неправительственных программах, кто бы мог, с вашей точки зрения, этим заняться? Может быть, студенты Бауманского института?
Борис Миненков: Может быть, и студенты Бауманского института. Наш МВТУ характерен тем, что у нас существует программа подготовки слабослышащих студентов, которые плохо слышат или плохо говорят. Мне приходится работать с ними уже несколько лет, я преподаю им сопротивление материалов. И есть очень толковые ребятишки, с которыми мы на эту тему говорим.
Из других городов России ко мне довольно часто обращаются с вопросами о помощи - как наладить им такое же общество занятий спортом для детей с церебральным параличом. Мы занимаемся горными лыжами, но для того чтобы детишечки могли развиваться, не обязательно заниматься горными лыжами. В последнее время мы перешли на круглогодичную работу, у нас детишки катаются на роликах, что очень способствует горнолыжной технике, но основная у нас идея – не обучение горнолыжной технике, а улучшение здоровья ребятишек. Мы занимаемся физической и психической реабилитацией детей, имеющих повреждение опорно-двигательного аппарата вследствие заболевания церебральным параличом. И мы включаемся в Интернет-сеть, у нас есть своя информация в Интернете, мы создали сайт путем очень долгих трудов, и к нам по этому поводу обращаются.
Я хотел бы еще подчеркнуть, что мы – благотворительный горнолыжный центр детей-инвалидов «Снежок». Мы - благотворительная организация, мы бесплатно даем горные лыжи, бесплатно занимаемся. Детей, которые у нас занимаются достаточно регулярно, мы летом вывозим в оздоровительный лагерь, где у нас есть своя оздоровительная программа. По путевкам, которые мы выигрываем по конкурсу в Комитете по делам семьи и молодежи.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. Матвей Наумович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я инвалид второй группы. Чтобы нам попасть к врачу, надо приходить минут 15 седьмого и стоять на улице, ждать, пока откроют поликлинику. Понимаете, что творится! И дают талоны в понедельник на всю неделю. Если ты в понедельник талон не получил - стой опять, занимай очередь на следующую неделю - чтобы сдать кровь, попасть к эндокринологу, попасть к глазному врачу. И такое безобразие везде. В очереди - одни пожилые люди, большинство из них - инвалиды, и мы стоим на улице по полтора часа в морозы!
Марина Катыс: Матвей Наумович, совершенно понятно ваше настроение и ваши переживания по этому поводу. Александр Николаевич, может быть, для того чтобы решить все эти проблемы, связанные со здравоохранением для людей с ограниченными возможностями, стоило бы выйти, в частности, в правительство Москвы с предложением создать для людей с такой спецификой здоровья какой-то отдельный кабинет, чтобы люди не стояли по два часа в очереди за талончиком к врачу?
Александр Мошковский: Здравоохранение – это одно из слабых мест в жизни инвалидов. Вы знаете, что сейчас идет реформа системы здравоохранения - Зурабов проводит. Она наносит еще больше вреда людям. Я разделяю озабоченность людей, которые рассказывают, как тяжело сегодня попасть в поликлинику. Да, тяжело попасть к специалисту. Да, тяжело попасть к участковому врачу. Мы со своей стороны ставим этот вопрос перед Департаментом здравоохранения, планируется в этом году провести совещание по вопросам обслуживания инвалидов в наших лечебных учреждениях, потому что многие инвалиды по зрению очень много негатива в этих поликлиниках испытывают.
Хотел бы еще добавить про компьютеры. Действительно, в нашем обществе сегодня неплохо развита компьютерная сеть, у нас есть очень продвинутые инвалиды, которые пользуются компьютерами. Нам правительство выделило деньги, мы за эти 5 лет установили специалистам более 200 компьютеров – это юристы, программисты, преподаватели. Инвалиды пользуются Интернетом - хотя, конечно, бесплатного Интернета практически нет, это тоже для инвалидов удовольствие дорогое. Но существует обмен информацией, существует клуб «Интеграция», где наши инвалиды общаются как пользователи компьютеров. Есть специальные программы для озвучивания программного доступа к компьютерам.
Марина Катыс: Для слабовидящих людей.
Александр Мошковский: И для тотально слепых есть специальные строчки, произведенные в Германии. Так что мы работаем в этом направлении, и у нас, у инвалидов Москвы есть успехи,.
Марина Катыс: Спасибо, Александр Николаевич. И Александр из Санкт-Петербурга, пожалуйста, вам слово.
Слушатель: Когда я вижу инвалида или пожилого человека, которому трудно перейти дорогу - я никогда не пройду мимо, обязательно помогу. Я просто чувствую свою ответственность перед ним как член общества. И хочется сказать инвалидам, что на улице есть люди, которые вам обязательно помогут. Может быть, это будет им приятно услышать. Спасибо.
Марина Катыс: Спасибо, Александр. По крайней мере, мне это очень приятно услышать, потому что, действительно, доброе отношение к людям, которые и так тяжело живут, очень важно в современном обществе.
И мы слушаем Аллу Яковлевну из Москвы.
Слушатель: Здравствуйте. Я инвалид первой группы, колясочница, мне 70 лет, я - врач. Два раза в месяц некому меня проводить в поликлинику, а за лекарствами я должна ездить за две остановки. И я хотела спросить Бориса Васильевича, может быть, он поделится, как он входит в транспорт. Я не могу через турникет пройти, прошу открыть мне среднюю дверь, и часто водитель не открывает, и я остаюсь на остановке. И так же - в метро, бывает, что дежурные просто измываются: не сработала карточки – «я тебе не открою решетку, иди к другому - приложишь турникету и пройдешь». Нет какого-нибудь постановления на эту тему?
Борис Миненков: К сожалению (или - к счастью) я коляской еще не пользуюсь. Мне очень тяжело ходить, больше 100 метров пройти пешком мне сложно, я хожу на костылях, но в основном по городу я передвигаюсь на автомобиле, благодаря ему я полностью веду образ жизни такой же, как я вел, когда был здоровым человеком. А вам я могу только посочувствовать. Мне уже тоже скоро 80 лет, прожили мы свою жизнь, и надо только находить силы в самом себе.
Марина Катыс: Спасибо, Борис Васильевич. Алла Яковлевна на костылях по городу ходит, и как решать эти проблемы (о чем вы говорили, Александр Николаевич), когда современный транспорт совершенно не предусматривает того, что им могут пользоваться люди с ограниченными возможностями? Может быть, действительно стоит вам, руководителю московской организации Всероссийского Общества слепых, направить от вашей организации письмо московскому правительству? Потому что эти турникеты мешают не только людям, которые на костылях, но и людям, которые плохо видят или совсем не видят.
Александр Мошковский: У нас много делается в этом направлении. У нас было большое совещание в Департаменте транспорта Москвы, на прошлой неделе прошло совещание в Метрополитене с главным инженером, и мы обозначили все эти проблемы. Метрополитен попросил у нас две недели сроку, и практически все вопросы прохода в метрополитене для инвалидов будут решены. У нас возникли сложности в Метрополитене с проходом сопровождающих. Есть решение Московской городской Думы, что сопровождающий имеет право пройти с инвалидом первой группы по зрению и любым инвалидом первой группы бесплатно, но механизм не был продуман, и приходилось проходить мимо этих дежурных, которые всегда почему-то очень возбуждены и встречают нас очень недоброжелательно. Так что работа ведется, и я думаю, что в ближайшее время будут приняты меры и на наземном транспорте – так нас заверяют.
Мы сейчас ждем большого совещания по наземному транспорту, подготовили наши предложения. Но о том, чтобы отменить турникеты, практически сложно говорить. Просто не знают, как бороться с так называемыми «зайцами», и придумали такой метод борьбы. Он выгоден для транспортников, они больше денег собирают.
Марина Катыс: Спасибо.
