Андрей Шароградский: Сегодня исполняется ровно 10 лет с начала хорватской военной операции под названием "Буря", в ходе которой Хорватия установила контроль над своей территорией, где 4 года существовала самопровозглашенная республика Сербская Краина. В результате этой операции свои дома покинули более 200 тысяч сербов, ставших беженцами, около 700 мирных граждан погибли. Айя Куге: Десятилетие военной операции "Буря" тысячи сербских беженцев отметили в Белграде шествием к посольству Хорватии. Они пытались передать хорватскому послу список имен более чем 2,5 тысяч сербов, пропавших без вести после операции "Буря". Патриарх Сербской Православной церкви Павел в присутствии президента и премьер-министра Сербии провел траурную службу в память о погибших. Ранним утром 4 августа 1995 года началось наступление хорватских войск на так называемую республику Сербская Краина. Сербские военные формирования Краины долго отказывались подчиниться новому хорватскому государству, созданному после распада большой Югославии. Когда началось наступление, серьезного сопротивления они оказать не смогли или не захотели. Сербское население, более 200 тысяч человек, в панике покинули свои дома и на автомашинах, тракторах, сельскохозяйственных машинах двинулись в Сербию. Режим Милошевича вначале их принимать не хотел, они стали политической проблемой. Многие их беженцев все еще живут в крайне тяжелых условиях в специальных центрах. 70 процентов сербских домов после операции "Буря" были ограблены и сожжены. Власти Хорватии призывают беженцев вернуться. Однако они жалуются, что создана сложной бюрократическая процедура, которую преодолеть тяжело. Говорит министр Сербии и Черногории по правам человека Расим Ляич... Расим Ляич: К сожалению, я не чувствую полную готовность Хорватии этот процесс ускорить. В течение первых 6 месяцев этого года в Хорватию из Сербии вернулось лишь 1960 беженцев. Осталось 100 тысяч. Айя Куге: В Хорватии 10-ая годовщина операции "Буря" будет праздноваться в пятницу, как и Великая победа. Этот день провозглашен Днем благодарности отечеству и днем вооруженных сил. Президент Хорватии Стипе Месич... Стипе Месич: Эта операция была подготовлена и проведена блестяще. Молниеносно, в течение двух дней было сломлено сопротивление агрессора при соблюдении всех международных конвенций. К сожалению, после операции были отдельные инциденты, преступления и грабежи. Айя Куге: Президент Сербии Борис Тадич потребовал от президента Хорватии извиниться перед сербами за операцию "Буря", но получил решительный отказ. Аналитики сходятся во мнении, что Хорватия успешно освободила свою территорию. Однако есть документы, указывающие на то, что ее вторичной целью было освободиться и от сербов, которые там проживали веками. Международный Гаагский трибунал выдвинул обвинение в военных преступлениях против троих хорватских генералов, командовавших операцией "Буря". Андрей Шароградский: Рядом со мной в студии свидетель событий 10-летний давности, мой коллега Андрей Шарый, работавший корреспондентом Радио Свобода в Загребе в это время. Вот что он рассказывает о сути этих событий и своих впечатлениях. Андрей Шарый: Речь шла о том, что в официальной загребской политической терминологии называлось реинтеграцией захваченных сербами земель, республики Сербская Краина. И я попал к вечеру того же дня в город Слунь - это небольшой сербский городок. Город был разграблен довольно сильно, и я помню, как бродил там по совершенно опустошенному зданию универмага и нашел там, кстати, - хранится у меня до сих пор эта военная реликвия - флаг еще старой Югославии, который вручали на профсоюзных собраниях победителям соцсоревнований, с надписью "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Это единственное, что я нашел в магазине, который был полностью разграблен. Пьяные и веселые хорватские солдаты праздновали победу бурно, выстрелами в воздух. И было понятно, что не обошлось без грабежей, не обошлось без насилия по отношению к мирным сербским жителям. И всегда в память врезаются какие-то мелкие детали. Я, помню, я зашел во двор одного сербского сельского дома и увидел, как в кухне стояли чашки с недопитым чаем, то есть люди бежали, не успев закончить завтрак или обед. Надо сказать, что хорваты организовывали и такие средства психологического устрашения, и сейчас уже доказано, что действовало несколько на самом деле хорватских радиостанций, которые прикидывались сербскими радиостанциями, и они предупреждали о том, что идут хорваты, что надо бежать немедленно. То есть ясно было, что власть была заинтересован в том, чтобы, конечно, не убить, но вытеснить сербское население с этих мест, для того чтобы так или иначе решить сербский вопрос. И вот, к сожалению, в значительной степени это удалось сделать. Андрей Шароградский: А у сербов была хоть малейшая возможность как-то этому противостоять? Андрей Шарый: Много говорили тогда о том, почему армия республики Сербская Краина не оказала сколько-нибудь существенного сопротивления. В общем, они держали эти позиции обороны около четырех лет, и предпринимали периодические какие-то наступательные действия. Ответа окончательного до сих пор нет. Они просто ушли, они просто не оказывали сопротивление. Есть несколько версий, и одна из них гласит, что не в интересах Белграда это было, не хотели оказывать им помощь, другая заключалась в том, что уровень морали в этих сербских добровольческих формированиях был невысокий. Я думаю, что серьезной возможности к военному сопротивлению действительно у сербов не было, потому что хорваты создали довольно приличную по меркам регионам этого армию, и операция была хорошо подготовлена. Я думаю, что в любом случае это, может быть, отчасти решение более-менее малокровное, поскольку все-таки серьезных столкновений не было. Хотя хорваты обстреливали сербские города в течение нескольких дней, накануне операции и в первые ее дни. Другое дело, что не обошлось, к сожалению, без военных преступлений. И сейчас часть генералов, которые руководили этой операцией, под судом в Гаагском трибунале. А один из них, генерал Готовина, которой руководил большей частью этой операции, находится в розыске, и невыдача его, неспособность Хорватии найти его и помочь трибуналу, сделать так, чтобы этот обвиняемый оказался на скамье подсудимых, и является главной причиной сложных отношений Хорватии и Европейского Союза. Андрей Шароградский: А тогда, 10 лет назад, международное сообщество могло как-то вмешаться в ситуацию? Андрей Шарый: Там был очень сложный клубок противоречий. Стояли тогда в Хорватии миротворческие силы; миротворцев было много, и мандат был такой, что они не имели права вмешиваться в боевые действия, потом что в ооновской терминологии это называлось "операция по поддержанию мира", а не "по его внедрению". Но периодически эти миротворцы попадали в какие-то неприятные ситуации. Сколько-нибудь существенного воздействия на ход боевых действий или на желание одной из сторон начать такие действия оказывать они не могли. Другое дело, что многочисленные агентства ООН, которые работали там, они потом достаточно много сделали для того, что эта правда о положении сербских беженцев, - по разным оценкам, от 150 до 250 тысяч сербских беженцев вынуждены были покинуть Хорватию, далеко не все они, кстати, до сих пор вернулись домой, - чтобы об их положении рассказать, как-то облегчить их положение, агентства ООН сделали довольно много. С одной стороны, с юридической стороны, в общем, Хорватия была абсолютно вправе - это признается и международными экспертами - добиваться реинтеграции своих земель. Потому что то, с чем там столкнулась Хорватия, - это сепаратизм, это мятеж фактически граждан. С другой стороны, методы, которые были использованы, к сожалению, далеко не всегда оказывались соответствующими нормам международного права, за что, собственно говоря, политическую ответственность несут до сих пор тогдашние хорватские власти. А вот преступники там, где им, собственно, положено быть, - под судом. Андрей Шарый: В Загребе операцию "Буря", 10-летие со дня успешного для Хорватии проведения которой отмечается в эти дни, оценивают как блестящий военные успех, который стал проголом к окончанию всех тогдашних войн на территории бывшей Югославии. А критики политики Загреба обращают внимание на то, что вместе с территорией хорватские солдаты освободили свою родину и от сербов, силой решив тем самым национальный вопрос. Об этом я говорил с известным загребским журналистом, обозревателем газеты "Ютарни лист" Владо Вурушичем. Владо Вурушич: В Хорватии все сходятся на том мнении, что это действительно была одна из самых блестящих побед. Потому что, действительно, закончилась трагедия, все то, что происходило не только в Хорватии, но и в самой Боснии. Акция произошла дней через 20 после того, что происходит в Сребренице. Другое дело, что международное сообщество и особенно ООН, можно сказать, опозорились с тем, что произошло в Сребренице. Международное сообщество - сейчас это ясно - позволило или дало сигнал Хорватии, чтобы военным путем решить проблему не только Хорватии, но и проблему Боснии. Андрей Шарый: А что делать с сербскими беженцами? Получается, что эти 200 тысяч человек стали заложниками этой ситуации? Владо Вурушич: С одной стороны, был даже какой-то договор, и ясно, что практически когда хорватская армия пошла в атаку, никакой обороны не было. Все было сделано, чтобы и население, и особенно военная техника - чтобы они ушли в Боснию, на территорию под так называемую республику Серская Краина, которая контролировалась тогда Караджичем. Уже было ясно, что были планы сербского командования об эвакуации всего населения. Это население и пошло на это по двум причинам. Во-первых, это был договор. Один из ведущих хорватских историков Иво Банач говорит, что это даже был договор какой-то между Тучманом и Милошевичем в свое время. Эти сербы, которые находились на территории Хорватии, нужны были Милошевичу, чтобы их заселить на пространствах Боснии уже как очищенной от несербского населения. Андрей Шарый: Давайте немножко по-другому поставим акценты. Меня интересует сейчас не злая воля политиков, а меня интересует судьба 200 тысяч сербских беженцев, которые оказались выселены из своих домов, где они жили веками. Часть из них до сих пор не вернулась. Вот здесь есть, по крайней мере, часть ответственности хорватского руководства? Владо Вурушич: Естественно, все эти люди бежали, боясь мести хорватских солдат. К сожалению, это и произошло, но уже где-то недели через три после самой акции освободительной, когда те сербы, которые остались, от 100 до 300 сербов, на территории бывшей Краины, были убиты. Еще было позорно, что сжигались сербские дома. Первое время туда, естественно, никто не возвращался, потому что Милошевич был у власти и Тучман, и всячески этому воспрепятствовали возврату. И тем более, некуда было вернуться, потому что большинство домов были или уничтожены, или сожжены. И большинство домов, которые принадлежали сербам, были заселены хорватами, прогнанными из Боснии. Конечно, это и под нажимом международного сообщества, а также из-за того, что в Хорватии в 2000 году поменялась власть, и новые власти поняли, что частная собственность должна вернуться к владельцам, а также что Хорватия имеет перспективы только как мультиэтническое государство, как было до войны. За последние 5-6 лет улучшилось и ускорилось возвращение сербов. Считается, что уже вернулись или получили документы хорватские почти две трети сербов. Но им некуда возвращаться, потому что или в их домах нельзя жить, или в их домах живут хорваты из Боснии.
