В Новосибирске ОМОН и полицейские Центра "Э" (отдел по борьбе с экстремизмом МВД) провели обыски у активистки и члена профсоюза "Альянс учителей" Ирины Толмачевой. Ее обвиняют по уголовной статье о распространении заведомо ложной информации о вооруженных силах. Это первое в России уголовное дело за комментарий под постом.
В 2019 году Толмачева была уволена из школы за то, что разместила у себя в аккаунте ролик с требованием повысить зарплаты учителям до уровня "майских указов". Сейчас она работает психологом и активно сотрудничает с "Альянсом учителей". По вменяемой статье (207.3 ч. 1 УК РФ) Толмачевой грозит до трех лет лишения свободы. Новый пакет законов о "военных фейках" появился в Уголовном кодексе и КоАП 4 марта. С тех пор по ним заведены десятки административных дел. Но уголовное дело возбуждается впервые.
– Это было 6:30 утра 25 марта. В дверь очень сильно начали стучать, – рассказывает Толмачева. – Я подумала, это папа зачем-то вернулся, он в 6 утра уходит на работу, за полчаса до этого вышел. Я была одна. Сейчас думаю, как хорошо, что его не было, ему бы стало плохо от того, что произошло дальше. Я подошла к двери и поняла, что там явно не папа, потому что между долбежками мужские голоса повторяли: "Открывайте или будем резать дверь!"
Открыла, и меня сносит толпа мужиков, ворвались человек десять в черном, в бронежилетах, в балаклавах. Двое (потом узнала, что из отдела "Э") кричали: "Лежать! Лицом в пол!" Потом посадили на стул, включили камеру и под нее начали допрашивать – задавали вопросы, мол, вы ли Ирина Толмачева, такого-то года рождения. Спрашивали также по поводу комментария в сети, но я не понимала о каком именно речь. И вообще было не по себе, что я даже предупредить никого не могу, спросить совета, попросить помощи адвоката.
Это было очень страшно, я думала, что я сплю: "Неужели толпа всех этих мужиков приехала за мной?! Из-за комментария?" Повторяли мне, "чтобы я не рыпалась". "Задели" плечом входную дверь в первую комнату так, что выломали ее. Сломали, видимо, запугивая меня? Не знаю.
Прыгали на железной полке для обуви так, что она чуть ли не вдвое сложилась. Потом выдергивали из сети вилки всех приборов. Затем был обыск. Сказали – давай технику, я всю отдала.
Они очень хамски себя вели. Смеялись, когда я сказала, что у меня невралгия троичного нерва и мне обязательно нужно с собой таблетки взять. Спрашивали: а что это такое, а где у тебя болит? Я чуть не расплакалась, когда подумала про своих кошек, Алису, Ларису и Тучку, решила, что, когда они ворвались и дверь нараспашку оставили, кошки испугались и, должно быть, выбежали из квартиры. Слава богу, они, наоборот, спрятались в квартире.
Не представляю, в каком ужасе были мои соседи, потому что они прямо орали, как в плохом фильме, когда ловят наркобарона. Потом они нашли настойку, и такие: "Побухиваете?" Я говорю: "Это для обработки ран". – "Какие у тебя раны? Мы еще не нанесли раны".
– Вы пытались как-то добиться от силовиков хоть каких-то объяснений происходящего, добиться адвоката?
– Нет, я была так испугана, что просто со всем соглашалась, просто кивала на все.
Сначала никто из них даже не представлялся. Позже мне показал документы сотрудник отдела "Э", но я ничего не запомнила, в шоке была. Я там что-то прочитала, пыталась что-то рассмотреть, но без толку. Меня стали расспрашивать под запись на видео, мол, писала ли коммент на тему "спецоперации", об Украине. Без уточнения какой, но так как я в принципе писала на тему, я подтвердила.
Сейчас понимаю, что эта "съемка" была такая показательная, видимо, чтобы доложить об этом начальству или выложить потом в каких-то пабликах ведомственных, как Росгвардия делает. Под камеру спецназу я уже говорила, что якобы претензий к обыску не имею, к задержанию тоже. У меня не было даже времени подумать, решила, что хотя бы наручники не надели – это уже очень хорошо. Только после я выяснила, что по закону у них не было оснований меня задерживать даже по уголовному обвинению – сначала идет подписка о невыезде как мера пресечения, потом домашний арест и только потом ИВС. Я так понимаю, что ИВС – это для тех, кто оказал сопротивление. Но я же вела себя как ангел, настолько было страшно, так меня напугали эти "космонавты" в черном, что я просто замерла.
Посадили в "уазик", там ехали впятером. Спецназовец впереди снял балаклаву и говорит: "Ну вот, а говорили буйная". Кто говорил? Почему буйная? В 2015 году я собирала подписи за демократическую коалицию, по этой причине заявляла пикеты, из-за этого в 2016 году за мной стали следить "эшники", завели на меня дело за картинки в соцсетях (якобы за пропаганду нацизма, потому что там была шуточная картинка, карикатура со свастикой, но она не пропагандировала нацизм, а наоборот). Я так поняла, что, может, тот "эшник" им сказал, что я буйная. Но с чего?!
Потом меня удивило, что они явно не знали, куда именно меня везти, настолько все было незапланированно и спонтанно. Сначала полиция, потом Следственный комитет по особо важным делам – они сами не знали, куда меня везти, звонили следователю, тот задерживался, видимо, обыск должен был дольше длиться, а я сразу "сдалась".
– В том смысле, что подтвердили, что написали в сетях указанный в протоколе комментарий?
– Ну да, я, конечно, призналась – сначала я по этому уголовному делу была просто свидетелем, потом допрос провели уже как с подозреваемой. Допрос (раз уж я подозреваемая) законен только с адвокатом, но своего адвоката найти мне возможности не дали (у меня в принципе не было связи ни с кем до утра следующего дня). Привели адвоката "по назначению", и они вдвоем со следователем "очень мило" меня успокаивали, что "обойдется малой кровью", "сделаем все хорошо – подпишите явку с повинной и скостим срок на треть". Там наказание по первой части этой статьи 207.3, если без умысла (который нужно еще доказать) – от 700 тысяч штрафа до трех лет лишения свободы. Но это уже сейчас я прочитала, а тогда я на все соглашалась, потому что у меня просто не было сил…
Когда читаешь статьи про оппозиционеров, которые берут 51-ю статью (ст. 51 Конституции РФ, право не свидетельствовать против себя. – СР) и ждут адвоката, – все логично и понятно. А когда сам в такой ситуации оказываешься, думаешь: "Лишь бы это все побыстрее закончилось". Потому что тебя подняли с кровати, ты не ел, до вечера тебя держат, за это время три стакана воды дали. Ты хочешь спать, есть, пить, в туалет, и все это одновременно, напуган уже тем, что на тебя уголовное(!) дело завели, а еще угрозы. Такое состояние, когда ничего не делаешь, но чего-то постоянно ждешь, что-то кругом происходит, у тебя изъяли все что можно, пересмотрели телефон, скопировали всю личную информацию с него. Комментарий тот на моем телефоне нашли под моим профилем.
– О чем именно был комментарий?
– Я подписала документ, что не должна разглашать тайны следствия. Скажу так: там не было вражды или каких-то слов о том, что я ненавижу полицию или армию. Рассуждения о ситуации в Украине и ее влиянии на численность силовиков, – говорит Толмачева.
Из других источников Сибирь.Реалии стало известно, что основанием для уголовного дела стал комментарий под постом независимого депутата Новосибирска Сергея Бойко от 3 марта, в котором он выразил сомнение в том, что упомянутые в тот день губернатором Новосибирской области двое погибших военных – единственные, кто погиб в Украине. Его комментаторы согласились с тем, что жертв, вероятно, больше.
– Госадвокат мне "посоветовал", написать в инстаграме пост с извинением "перед государством" за тот комментарий в фейсбуке – вот публиковала недостоверную информацию, извиняюсь и раскланиваюсь, и заявить, что "верить можно только Минобороны РФ". Я отказалась. Теперь у меня будет другой адвокат, скорее всего, из правозащитной организации "Агора".
Пока была в Следственном комитете по особо важным делам, они отходили пошептаться, переговаривались, я так поняла, что Бастрыкин дал задание, которое они кинулись выполнять, и сейчас в каждом регионе хотя бы по одному "фейку" будет: "Смотрите, как плохо не верить в Россию". Мне просто так "повезло", стала первой в Новосибирской области, – говорит Толмачева.
Правозащитники отмечают, что судебной практики по вменяемой ей статье 207.3 еще нет и прогнозировать судебный процесс Толмачевой можно только по схожим статьям.
– Один из ключевых элементов состава преступления по ст. 207.3 УК РФ – это наличие умысла на распространение заведомо ложной информации. Другими словами, сторона обвинения обязана доказать, что подозреваемый/обвиняемый/подсудимый совершенно точно были убеждены в недостоверности распространяемой информации. На такого рода процесс можно, например, экстраполировать практику по делам по статье 207.1 УК РФ ("Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан"). В таких случаях добросовестное заблуждение не должно приводить к обвинительному приговору. Оправдательный приговор по таким основаниям уже есть. Но, к сожалению, гарантировать, что суд не проигнорирует это обстоятельство, мы не можем. Тот же оправдательный приговор был вынесен лишь в апелляции, суд первой инстанции просто закрыл глаза на очевидные факты, – комментирует адвокат правозащитного проекта "Агора" Станислав Селезнев.
В новосибирском "Альянсе учителей" редакции сообщили, что они были вынуждены скрыть имена педагогов, подписавшихся под открытым письмом учителей против российской военной агрессии.
– Десятки учителей столкнулись с давлением из-за своей позиции. Нескольких коллег уже оштрафовали и вынудили уволиться из школ. Уходят самые принципиальные, – прокомментировали в некоммерческой организации, отметив, что сайт "Альянса учителей" уже несколько раз блокировали за публикацию роликов в поддержку задержанных и арестованных участников антивоенных акций.
2 апреля редакция Сибирь.Реалии публиковала интервью с учителем английского языка Мариной Дубровой с Сахалина, которую оштрафовали по новой административной статье за дискредитацию действий российских войск, а затем уволили. После урока она поговорила с учениками о событиях в Украине, кто-то из них записал разговор.
В конце марта по той же статье суд якутского города Нерюнгри оштрафовал ветерана МВД и учителя истории Андрея Шестакова за комментарий под постом о российских войсках в Украине. Заодно Шестакова уволили из местной гимназии за то, что он ответил на вопросы учеников о так называемой "спецоперации". В декабре Шестаков был уволен из МВД, с должности инспектора по делам несовершеннолетних, за подписку на соцсети Навального, ФБК и "Умное голосование".
После начала войны с Украиной российские власти внесли в Кодекс об административных правонарушениях статью "о публичных призывах, направленных на дискредитацию Вооруженных сил РФ" (ст. 20.3.3 КоАП). За две недели в России было составлено не менее 180 протоколов по этой статье, а общая сумма штрафов достигла 625 тысяч рублей.
В тот же "пакет законов о фейках" были включены поправки в Уголовный кодекс РФ, которые Госдума единогласно и сразу в трех чтениях одобрила 4 марта. Согласно пакету поправок о "военных фейках", за "распространение фейков о военной операции, призывы к санкциям и дискредитацию Вооруженных сил России" могут назначить наказание в виде лишения свободы на срок до 15 лет.
