Президент России Владимир Путин попросил ускорить расселение россиян из аварийного жилья. Об этом он сказал 28 сентября на совещании по экономическим вопросам в режиме видеоконференции и попросил запустить новую программу расселения жилья, добавив в нее дома, которые были признаны аварийными на январь 2021 года. Между тем в данный момент в России действуют две программы расселения аварийного жилья – признанного таковым до и после 1 января 2017 года. Многие жильцы этих домов уже отчаялись дождаться своей очереди на расселение. Об этом некоторые из них рассказали корреспондентам Сибирь.Реалии.
Еще в конце августа Путин заявил, что впервые в истории Россия способна решить жилищный вопрос. При этом в России в данный момент насчитывается 100 тыс. аварийных домов – это 20,3 млн кв. м, на которых проживают почти полтора миллиона человек. В программу расселения включены пока только 45 процентов из них. Но даже эти люди ждут расселения долгие годы – особенно буксует профильная программа в Сибири и на Дальнем Востоке. В прошлом году, в частности, из 259 семей, которые по плану должны были здесь переселить, фактически переселили только 71 семью.
"Ситуация такова, что мы впервые за всю, может быть, историю еще и царской, и советской России, и современной России в состоянии решить эту задачу [обеспечения жильем] – хотя бы в целом", – заявил президент России Владимир Путин на встрече с гендиректором "Дом.РФ" Виталием Мутко 24 августа.
Напомним, согласно госпрограмме "Обеспечение доступным и комфортным жильем и коммунальными услугами", ввод жилья на уровне 120 млн кв. м в год должен был быть достигнут в 2024 году, но в феврале 2021-го этот план отодвинули до 2029-го.
"Строили на 20 лет, а люди здесь живут уже почти век"
– За что над нами так издеваются? Пойдёмте покажу, как мы живём. Вот туалет, на улице. В прошлом году так завалился. Нам с мужем по 70 лет. Как мы сюда должны ходить зимой? – проводит экскурсию жительница деревянного барака на ул. Вельская, 8, в Кемерове Тамара Шевченко.
Уже несколько лет прямо возле ее двери блестит золотая табличка, что дом будет расселен и снесен до 2025 года. Тамара с супругом живет в однокомнатной квартире, канализации и центрального отопления нет. Вместо него – русская печь, которую топят углем. В год уходит около 10 тонн. Малоимущим пенсионерам дают 4 тонны бесплатно, еще 5 тонн можно купить по льготной цене – 1700 (по областной программе, рассчитывается из квадратуры жилья), а остальное по рыночной – примерно 2500 рублей за тонну, не считая доставку. Вода в доме пока есть.
– Один сосед помер, с другой стороны квартиру раньше сдавали. Но сейчас никто не хочет снимать жильё без удобств. А если в соседних квартирах зимой топить не будут, вода просто перемёрзнет, – рассказывает Тамара.
Даже жарким днём в +30 на улице в доме холодно и темно, как в склепе. Деревянные стены давно уже не греют, а полы и вовсе сгнили.
– У чиновников один ответ. Вас по документам уже нигде нет. Вас будут сносить. А нам куда деваться? Дайте нам хотя бы 20 метров, и мы переедем, – спокойно говорить об этом у Тамары не получается, она то и дело срывается на слезы.
С электричеством в доме тоже проблемы. Электрики боятся делать проводку: крыша может в любой момент рухнуть. Вот на днях дымоходная труба Тамары развалилась по кирпичикам.
Соседи шутят: может, загорится крыша, и быстрее расселят. Впрочем, это вряд ли: в 2015 году в бараке напротив – на Вельской, 9 – произошло короткое замыкание, и дом заполыхал. Стены успели потушить, крышу отремонтировали. Повесили табличку, что дом расселят до 2025 года, и пустили жильцов обратно в залитые пеной квартиры.
Всего на Вельской в ближайшие четыре года должны расселить четыре таких многоквартирных дома. Ещё два точно таких же барака останутся, хотя построены они были одновременно – в конце 1930-х – начале 1940-х.
Когда-то неподалеку отсюда был расстрельный лагерь. И, по словам старожилов, дома были построены как казармы для сотрудников. Длинный коридор, и по обе его стороны маленькие комнаты. А в конце помещения – общая кухня. Потом началось строительство шахты "Ягуновская", и для горняков и их семей казармы переоборудовали под квартиры.
– Я находил документы, где было написано, что деревянные дома строили на 20 лет, из камня – на 30 лет, а люди здесь живут почти век,– рассказывает житель барака на Вельской, 6, Александр Климов.
В его квартире есть все блага цивилизации: вода, свет, туалет и душевая кабина. На то, чтобы это сделать, пришлось изрядно потратиться: только на проведение канализации ушло больше 200 тысяч рублей, заливка новой опалубки – 130 тысяч. А еще нужно было заделать щели, утеплить стены и полы. Но смысла ждать, когда их расселят, по словам Александра, нет: слишком много в регионе аварийного жилья. Кузбасс по этому показателю уже много лет – в числе антилидеров в масштабах страны. Сейчас в области, согласно официальным данным, 2150 многоквартирных аварийных домов, общей площадью более 870 тысяч квадратных метров.
В России сегодня действует программа расселения аварийного жилья, признанного таковым до 1 января 2017 года. Она рассчитана до конца 2024 года. В Кузбассе по ней должны расселить еще 1344 многоквартирных дома, в которых живут 25 500 человек. С домами, признанными опасными для проживания после 2017 года, вопрос долгое время оставался открытым. Но в конце августа 2021-го Владимир Путин анонсировал запуск новой программы по расселению аварийного жилья, внесенного в соответствующий реестр до 1 января 2021 года по всей России. А также распорядился выделить 8 регионам, в числе которых Кузбасс, дополнительно ещё почти 6 млрд рублей на досрочное расселение.
"С середины 2019 года – с начала реализации этой программы (программы расселения аварийного жилья, признанного таковым до 1 января 2017 года. – Прим. СР) – мы уже расселили 5519 человек из 111,6 тысячи квадратных метров аварийного жилья. Кроме того, по заявке Кузбасса в конце 2020 года правлением Фонда содействия реформированию ЖКХ был одобрен дополнительный лимит – более 2 миллиардов рублей. Утверждена наша заявка на предоставление финансовой поддержки на этапы 2022 и 2023 годов. Но все эти меры полностью проблему не решат. Поэтому новая программа по расселению аварийного жилья, анонсированная президентом России, нам очень нужна. Она даст нам возможность расселить аварийные дома, существенно повысить качество жизни проживающих в них людей", – прокомментировал в конце августа журналистам губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев.
О проблемах с аварийным жильем в Кузбассе говорят как минимум с начала 1990-х. В 1930–40-х годах здесь, возле угольных месторождений, начали расти города. Для шахтеров в непосредственной близости от горных выработок строили временное жилье – бараки. Многие шахты давно закрылись, а бараки остались, и люди продолжают в них жить. Под этими домами – законсервированные или затопленные шахты. Одна из таких, шахта "Распадская" в Междуреченске, по протяженности больше, чем весь Московский метрополитен.
Кроме того, в годы войны в регион массово эвакуировали заводы (только в Кемерово их переехало 38). Для их работников также строилось временное жилье. Зимой 1941–1942 гг. в Кузбасс приехало 16 тысяч человек. Чтобы их где-то разместить, ударными темпами строили землянки и бараки.
– Строился деревянный каркас, зашивался досками с двух сторон, а в возникающую пустоту между досками засыпался шлак (несгорающая часть угля в виде камней. – Прим. СР). Получалась дешевая простая конструкция из отходов отопительных систем, – говорит председатель Кемеровской региональной организации Союза архитекторов России Сергей Зыков. – Ввиду необходимости большого количества дешевого жилья применялась такая конструкция. Следующий этап – из кирпича возводилась наружная и внутренняя кладка, между ними оставляли пространство, и оно также засыпалось шлаком. Также в целях экономии кирпича. Это было временное жилье. Так как со временем шлак уплотняется, появляются пустоты, которые уже продуваются. У них срок службы был небольшой: 20–30 лет.
Капитально возводились лишь предприятия и заводы. Четырех-пятиэтажные дома строили для руководителей и специалистов, которых нужно было удержать. В 1943 г. Кузбасс выделили в отдельный регион с административным центром Кемерово, до этого он входил в состав Новосибирской области. И только после этого стали уходить от частной застройки и каркасно-засыпных бараков.
Дом Александра Климова на Вельской, 6, предназначался шахтерским семьям, работающим на "Ягуновской". Хоть и построен он из кирпича, но между кладками тоже шлак. Собственники квартир долго не могли собрать деньги на экспертизу (около 100 тысяч рублей), поэтому, в отличие от соседних бараков, этот признали аварийным лишь в 2019 году.
Согласно экспертизе, "несущие и ограждающие конструкции вследствие деградации свойств материалов во времени исчерпали свою несущую способность и находятся в предельном состоянии… во время обследования конструктивных элементов конструкций жилого дома, была выявлена коррозия стропильной конструкции (биоповреждение по всей площади элементов), недопустимые деформации перекрытия с раскрытием трещин, глубокая коррозия внешних несущих кирпичных стен с чрезмерным увлажнением камней, указывающих на разрушение горизонтальной и вертикальной гидроизоляции фундамента. Согласно статье 7 ФЗ №384 от 30 декабря 2009 года "Технический регламент о безопасности зданий и сооружений", дальнейшая эксплуатация обследуемого жилого дома несет угрозу причинения вреда жизни или здоровью людей, живущих в нем". В реестре аварийных домов, которые будут расселять по новой программе, дом фигурирует под номером 353. И на вопрос, когда до него дойдёт очередь на переселение и снос, никто пока ответить не может.
– Каждую весну дом крутит и рвёт (часть дома проседает и по стенам идут трещины. – Прим. СР), потому что фундамента нет. Дом стоит просто на камнях. Стены приходится замазывать каждый год, – говорит Александр.
– У нас, когда в том году дорогу на Масальской (соседняя улица. – Прим. СР) делали, у меня дома вся посуда в сервантах тряслась, как будто землетрясение. Зимой вообще страшно спать, слышно, как стены трещат. Даже не могу представить, что с нами будет, когда начнут сносить соседние бараки, – добавляет Татьяна Калиничева.
Она живет через стенку от Александра. Уже несколько лет Татьяне приходится работать дома. Не из-за пандемии, а из страха, что все перемёрзнет. В холодное время года в течение дня постоянно нужно подбрасывать уголь в печь, иначе замёрзнет вода, могут лопнуть трубы.
– В детстве, когда приезжала сюда к бабушке, дом всегда был тёплый. Сейчас зимой уходит до 10 вёдер угля в сутки, чтобы прогреть 40 квадратов, и все равно холодно (обычно 8–10 вёдер хватает, чтобы обогреть двухэтажный коттедж 200–300 метров. – Прим. СР). В Москве смотришь, из хрущевок переселяют. Вы нас сначала расселите, из домов, в которых опасно жить, а потом уже из хороших квартир переселяйте! – возмущается Татьяна.
Ещё одна жительница дома Валентина Абрамова уже даже не возмущается. В бараках она прожила всю жизнь. Сначала на ул. Сибиряков-Гвардейцев. Там барак начал рушиться, она как раз в этот момент вышла замуж за шахтёра, который работал на "Ягуновской", и переехала в другой барак.
У Валентины Андреевны по местным меркам – хоромы: 54 квадрата. В этом году отремонтировала всю квартиру. Переехать в новую она уже не мечтает и давно не обращает внимания на отчеты чиновников и обещания представителей власти.
– Жить-то хочется нормально. А до расселения я точно не доживу. Сколько здесь умерло, так и не увидев новые квартиры! – говорит Валентина Андреевна.
По мнению жильцов, если бы власти захотели, то давно уже все кузбассовцы жили в благоустроенных квартирах.
– Путин, Тулеев, Цивилев, одна цепочка, – говорит Александр Климов. – Деньги по карманам суют миллиардами. Яхты за бугром обслуживают, а за это деньги нужно платить, и за виллы налоги тоже не малые, все деньги туда и идут. Могли поменьше воровать и для людей условия создавать, но это же Россия, как без воровства!
"Обама, помоги!"
Согласно программе по расселению аварийного жилья, в Хабаровском крае до 2022 года планируют расселить более чем 62 тыс. квадратных метров ветхого жилого фонда, в которых проживает 3878 человек. Разным источникам финансирования программа в общей сложности обойдется в 4,8 млрд рублей.
Почти половина обитателей аварийного жилья приходится в Хабаровске на проспект 60 лет Октября. Здесь, на одной улице, стоят 67 домов, 66 из которых признаны аварийными. В 1956 году их строили как временное жилье для работников новой железной дороги. Потом здесь же поселили работников швейной фабрики. Времянки должны были прослужить 10–15 лет.
Сейчас все они признаны аварийными. Но делать это для давно отслуживших свой срок времянок в администрации города не торопились, только несколько домов признали аварийными до 2014 года. Они еще в 2019 году вошли в программу по расселению аварийного жилья, первые два дома расселили в этом году. Но остальные жители в обещания расселлит бараки на проспекте всего за два года не верят.
– Хватит у нас на помойке пиариться! – недружелюбно встречает журналистов местный житель. – Сколько уже вас было, потом наши развалюхи в интернете, а толку?! Все только пиариться умеете на нас.
Картина здесь и впрямь довольно удручающая. Канализации и отопления в этих домах нет, жителям приходится носить воду из колонки. Кирпичные печки топят кто чем придется: дровами, углем, некоторые заготавливают кучи использованных деревянных поддонов. Нечистоты выливают здесь же, возле домов.
– Конечно, у нас и бабушки старенькие есть, которым тяжело уже это таскать, – рассказывает Светлана из 191-го дома. – Помогаем все, как можем, внуки живут не далеко, дети. Вообще, мы тут живем и никому не мешаем! Обещают, конечно, до 2022 года расселить наши дома, но знаете… Мы сами все здесь делаем: печку мой муж покойный еще перебирал, когда мы заехали, лет 20 назад – в муниципалитете печника нет. Проводку сами меняем, недавно купили новый рубильник в подъезд для электричества. Нам из муниципалитета только электрика прислали, чтобы он его подключил.
Мусор в этом районе тоже не всегда вывозится. Из-за этого на помойках часто появляются крысы. Но в этом году, по словам жителей, даже мусор вывозили.
– Они раньше как делали? Которая у нас, вроде как, управляющая компания, ставила коробку деревянную по осени, – объясняет Светлана. – И все туда мусор складировали. И всё это хранилось до весны, пока не растает, не начнет течь и вонять на всю округу. В эту зиму – удивительно – вывозили. Вообще, мы поддерживать стараемся, нам же жить. А то говорят – у вас долги, вам делать ничего не будем. Конечно, долги у меня. За воду и свет мы платим, а вот за ремонт я не понимаю, что я им должна, если мы на свои деньги все ремонтируем? Как-то комиссия приехала к нам, посмотрели дом, говорят – подпишите, мол, мы вам ремонт делали. А мы их и послали, сами понимаете куда! Делали они ремонт, как же!
Все 66 домов деревянные. У большей части просели фундаменты, в подъездах ветхие скрипучие лестницы, с потолка свисает паутина проводки, в углах цветет плесень. На некоторых домах виднеются дыры в стенах – это следы пожаров, поясняют жители.
– Только у нас квартира горела дважды в этом году из-за проводки. А это мы еще ее поменяли не так давно – 12 тысяч отдали! – рассказывает Татьяна из соседнего дома. – А у нас двое детей, очень страшно так жить. Все обещают расселить, но только кормят обещаниями. Печка есть вот, маленькая, но греет нормально зимой.
– А чем топите?
– Да чем придется, никто же нам дров не выделит. Сами свозим дрова, еще что-то. У нас хорошо, на втором этаже никто не живет, а так в некоторых домах печки проваливались со второго этажа на первый. Нам тут, можно сказать, повезло. А вот соседка напротив бумагу недавно в печке жгла, говорит – дым весь в хату пошел, даже не тянет. Как чистить ее, вот не знает теперь.
– В дожди крыша не течет?
– У нас-то нет, как в квартире над нами – не знаем. Ну, не доходит и хорошо. Но в один год у нас в детской полы провалились, мы начали перебирать – а там еще три метра глубины, и весь подпол затоплен. То, что в подъезе лужа вечно после хорошего дождя – мы привыкли. Но вот от этой сырости потом полы промерзают зимой, приходится и топить больше, и паласы стелить, чтобы как-то потеплее было.
Жители бараков на проспекте 60 лет Октября не раз устраивали митинги, где требовали разъяснений: когда же их наконец расселят? Одно время на домах висели баннеры "Обама помоги", которые очень оперативно сняли представители муниципатитета. Сейчас осталось только одно граффити с тех времен.
Несмотря на разбитые дома, в некотрых дворах – опять же, силами самих жителей, обустраиваются детские площадки, установлены качели, кое-где даже стоят мангалы. На улице иногда готовить безопаснее.
– Конечно, мы ухаживаем за всем. У нас чего только нет, у некоторых даже газонокосилки свои, – делится пенсионерка Юлия Ивановна. – У меня в доме народу почти не осталось уже, так, только заходят, проверяют квартиры люди, смотрят. Большая часть живет у родственников или, если есть возможность, снимают. Ну как тут жить, с детьми особенно? Иногда зимой кажется, что я одна весь дом отапливаю. Вот, кучу поддонов видите – сам привезла на дрова недавно, готовлюсь. А расселят или нет – ну надежда умирает последней же, правильно?
Главная проблема времянок на проспекте была в том, что их не хотели признавать аварийными. Как рассказывает юрист Оксана Подкорытова, для тех немногих домов, которые первыми получали этот статус, людям приходилось проводить комиссию за свои деньги. А для многих семей это неподъемная сумма. Однако она нашла "лазейку" и оказалось, что механизм признания домов аварийными есть, причем не требующий затрат от жителей.
– Я и сама жила в таком доме одно время, – рассказывает Оксана Подкорытова. – Но там суммы для комиссии были совершенно неподъемные. Я стала выяснять все механизмы по признанию домов аварийными, оказалось, что инициатива должна исходить от собственника или администрации города. В первом случае нужно, соответственно, действовать самому собственнику, а во втором – обратиться в региональный комитет по лицензированию. Начиная с 2019 года мы не раз организовывали митинги с жителями проспекта и в начале прошлого года собрались снова, я приготовила бланки обращений, мы начали жителей призывать массово обращаться в комитет. И дело сдвинулось. Даже рабочую группу собрали потом при городской администрации, но сейчас дело заглохло, и у нас тоже никакой информации нет.
После активных протестов жителей аварийных бараков власти в 2020 году наконец-то начали вносить эти дома в реестр аварийного жилья. А в конце августа 2021-го на проспекте 60-летия Октября снесли второй за этот год аварийный барак (всего власти успели расселить три барака, два из них уже снесли, первый – 19 июля). Ради такого случая на место прибыла делегация чиновников, в составе которой находился и министр ЖКХ Хабаровского края Дарий Тюрин. Журналистам он заявил, что это только начало.
"Мы с администрацией города Хабаровска начали реализовывать совместный проект по расселению и сносу бараков по проспекту имени 60-летия Октября, – сказал Тюрин. – На эти цели потребуется около 1,9 миллиардов рублей. Первые деньги размере 289 миллионов рублей мы уже получили. На них планируется расселить около 15 домов, сноситься они будут поэтапно. Сейчас полностью расселено три дома. До конца года планируется расселить еще 13. Снос и расселение, я считаю, надо разделить на два мероприятия. Изначально нужно людей переселить в нормальное жилье, а потом уже приступать к сносу".
Любовь, одна из участников той самой рабочей группы, созданной при администрации города с участием жильцов аварийных домов, живет на проспекте 60-летия Октября около 30 лет. Когда-то она тоже хотела провести экспертизу по признанию дома аварийным самостоятельно, но это оказалось слишком дорого – тогда за это просили 160 тыс. рублей.
– Я даже не пыталась обращаться раньше о расселении, – рассказывает Любовь. – Но соседи из других домов, которые такие деньги вложили еще лет пять и больше назад, до сих пор судятся с администрацией города. И все без толку. Так что то, что после протестов все массово пошли и все наши дома признали аварийными – это, конечно, большой плюс. Но сейчас у нас вообще никакой информации нет. Снесли два дома – но, простите, мы и так эти номера видели в программе по расселению, которая еще до Дегтярева была принята, в ней до сих пор ничего не поменялось. А сейчас он рассказывает, что все наши дома расселит за два года. Мой дом в очереди на 2027 год – и ничего официально не сдвинулось, несмотря на громкие обещания. Они больше на предвыборный пиар похожи, если честно. Рабочую группу администрация просто саботирует, последний раз мы собирались в ноябре 2020 года. Обращались мы к ним с запросами – когда соберемся? А то мы сами информацию от журналистов узнаем, а нас игнорируют. Власти сослались на коронавирус, мол, нельзя собираться. Но тут такие заявления от Дегтярева – расселит! Мы звоним узнать, а нам только и говорят – никаких изменений, никаких поступлений. Так бы, наверное, они ходили и агитировали: мол, дрова на пять лет не запасайте, долги по ЖКХ гасите, будете новое жилье получать. Но этого ничего нет. Наверное, они все не могут придумать, что сказать, пока выборы не пройдут. А так да, мы порадовались за соседей, которых расселили, но пока нас это все не касается.
"Похоронить дешевле, чем расселить"
Невозможно решить проблему с ветхим и аварийным жильём без помощи Москвы и в Забайкалье – точнее, без десятков миллиардов рублей из федерального бюджета. Как и везде, в регионе есть три категории таких зданий – признанные непригодными для жизни до 1 января 2017 года, после 1 января 2017 года и аварийные дома не признанные таковыми в установленном порядке, но являющиеся таковыми. Сейчас расселяются жители домов из первой категории.
Всего до 1 января 2017 года ветхим было признано 87,69 тысячи кв. м жилья. Перебраться в новые квартиры из этой категории должны 5170 человек. Пока удалось расселить лишь 16,52 тысячи кв. м. До конца года власти обещают расселить ещё 8,25 тысяч. Согласно профильной региональной программе, окончательно переселить жильцов домов, признанных аварийными до 2017 года, планируется к 2025 году. И только потом очередь дойдет до других аварийных домов.
"На территории Забайкальского края имеется аварийный жилищный фонд, признанный после 1 января 2017 года – 168 тыс. кв. м. Данный фонд включен в реестр аварийных домов АИС "Реформа ЖКХ". Для расселения данного фонда необходимо финансирование в размере 15 млрд рублей. На территории муниципальных образований имеется жилищный фонд, который находится в аварийном состоянии, но не признан таковым в установленном порядке – 563 тыс. кв. м, в настоящее время проводится работа по его признанию. Для его ликвидации необходимо более 50 млрд рублей. Данный жилищный фонд не признавался аварийным по причине отсутствия финансовых средств у бюджетов муниципальных образований", – говорится в ответе министерства строительства, дорожного хозяйства и транспорта Забайкалья на официальный запрос издания ЧитаМедиа.
Сосновый Бор в Чите считается неплохим спальным микрорайоном. Не центр, но относительно недалеко от него – минут 20 на троллейбусе – две школы, четыре детских сада и целый участок, застроенный двухэтажными деревянными бараками на улице Белорусской. Стоят они группкой в три линии по три-четыре дома в каждой. Все постройки конца 40-х годов, однако аварийными признаны всего три из них – их жителям пришлось для этого очень постараться.
– Квартиру в этом доме я купила в 2015 году, – говорит Наталья, жительница дома 30 по улице Белорусской. Люди здесь предпочитают не светиться в прессе, поэтому не хотят ни фотографироваться, ни называть полных имен. – Уже тогда было понятно, что дом в ужасном состоянии, но выбора у меня особо не было. Из денег только средства материнского капитала, ипотеку из-за испорченной когда-то кредитной истории мне никто не дал, поэтому купила, что позволяли финансы. В 2016 году я обратилась в городскую администрацию, чтобы дом признали аварийным. Знакомый там тогда работал, помог. Комиссия приехала быстро, правда, дом не осматривали. Ну, то есть внутрь не заходили, так, видимо, на глаз прикинули. Написали в документах, что дом ветхий. Поставили износ 69%. А аварийным признают при 70% износа. Я тогда ещё разницы не понимала между ветхим и аварийным. Почему говорю, что измерений никаких не было? Потому что в документах написали данные, которые не соответствуют действительности. Например, что наш деревянный барак из кирпича сделан. Я обратилась в районную администрацию, чтобы отменить решение комиссии о признании дома ветхим – он же уже тогда аварийным был. В том числе ссылалась на то, что в документах они неверные данные внесли. Пошли в суд. Дело затянулось. На выручку пришёл опять тот самый знакомый, подсказал адрес частников, которые оценкой занимаются. Собрала деньги с соседей – всего 22 тысячи – и обратилась к ним. Они приехали, осмотрели дом, выдали документы о том, что он аварийный. В итоге его официально признали аварийным. Но случилось это в начале 2017 года. Понимаете, из-за этих судов мы попали во вторую очередь переселения, которая сейчас ещё не началась. Если бы комиссия сразу бы признала дом аварийным, может быть, сейчас мы бы уже и съехали отсюда. А сейчас не ясно, когда. Говорят, что, вроде, в 2024 году начнётся вторая очередь. Вот, ждём.
Пока жители дома ждут расселения, дом "ходит" и осыпается. С началом холодов ситуация осложняется ещё и тем, что жители начинают топить печи, централизованного отопления здесь нет. Между тем здание от ветхости повело вместе со стенами, фундаментом и печами.
– Соседка у меня снизу как-то топила печь, – рассказывает Наталья. – А её так накренило, что весь дым пошёл к ней в квартиру и к нам второй этаж. Мы тогда на местное телевидение обращались. Они приехали, печь затопили, чтобы им показать. Ходили тут, как ёжики в тумане. А когда сюжет вышел, из администрации сразу позвонили: "Почему вы сразу в прессу обращаетесь, а не к нам?" Я говорю: "Да сколько можно к вам обращаться, вы ничего не делаете". Но потом пришли двое работников из ЖЭУ, говорят, мы печки не перекладывали никогда, но попробуем. Всё разворотили, но кирпич из дымохода у соседки вытащили. На какое-то время всё нормально стало, потом, видимо, снова дом куда-то повело, и печь снова дымить начала, но уже не так сильно. Тогда к нам и прокуратура приходила. Прокурор сильно удивлялась, как мы тут живём. Сказала, чтобы ускорить расселение, нужно признать дом "супераварийным", то есть представляющим опасность для жизни. Как вариант – упасть с лестницы, зафиксировать травмы, а потом в прокуратуру обратиться. Но и то, даже если дом признают "супераварийным", мы встанем в очередь на получение жилья вне очереди. Понимаете, какой абсурд – очередь на вне очереди. А таких очередей, кстати, несколько – детдомовцы, переселенцы из аварийного жилья, инвалиды, малоимущие, имеющие право на улучшение жилищных условий. И все эти внеочередники стоят в очереди на один жилой фонд. Которого в городе нет. Я, кстати, и к последней категории отношусь. И сын у меня инвалид. И, несмотря на это, съехать из этого дома я не могу, – рассказала Наталья.
Ни УК, ни чиновники ремонт здесь делать не собираются. Весь работы по возможности проводят сами жильцы. Однако кое-что исправить самим очень сложно либо же невозможно. Проводя экскурсию по дому, Наталья показывает старую проводку, которая в любой момент может "коротнуть". Тем более, что крыша протекает. В других бараках, которые официально не признаны аварийными, её отремонтировали. Но если в теории жители дома могут самостоятельно починить проводку, то с поведёнными стенами ничего сделать невозможно. У жильцов первого этажа (Наталья живёт на втором) в квартирах стены выгнуты "колесом".
– Страшно от того, что в один момент дом может просто сложиться. Знаете, в администрации в один из походов сказали: "Если дом рухнет, на похороны мы деньги найдём. Это дешевле, чем вас расселить". Ну, вот то есть так и сказали, прямым текстом. Говорят, ну, если вам совсем страшно жить, есть маневренный фонд. Можете туда перебраться. Это общежитие с сомнительными условиями и площадь по соцнорме. Опять же, что с вещами делать? – спрашивает Наталья.
"На детей упадёт, я вас засужу"
В каком-то смысле можно считать, что Наталье повезло – в её доме нет алкоголиков. Все люди семейные, поэтому и собрать необходимую сумму для проведения частной экспертизы ей удалось. С другими бараками, которые находятся в том же состоянии, но не признаны аварийными, ситуация сложнее. Там не могут собрать деньги на то, чтобы провести независимую экспертизу. Кто-то просто бросает квартиру, кто-то здесь тихо спивается.
– Обращалась я с вопросом по нашим домам к Осипову (Александр Осипов, губернатор Забайкальского края. – Прим. СР). Заявление спустили на уровень районной администрации. Там говорят, оформляйте пакет документов. А когда я этим заниматься должна, вы очереди в соцучреждения видели? Ни один руководитель не станет отпускать постоянно с работы. Опять же, вон у нас три дома стоят аварийные. Они сами заказывали экспертизу. Их давно признали аварийными, года 3–4 назад. И? Как стоят, так и стоят, и непонятно, когда переселят. Ничего не меняется, – поделилась с корреспондентом Сибирь.Реалии Олеся из дома 26 по Белорусской.
Не верят в то, что когда-нибудь дома расселят, и другие местные жители.
– Жена где-то с полгода назад писала, вызывали комиссию. Приехали, даже в подпол с ними спускались, я им трещины показывал. Что-то записали у себя, сказали, ждите, приедет ещё комиссия и прокуратура. Всё, больше никто так и не появился. Говорю жене, надо опять написать, узнать, что там да как, – рассказал жилец одного из деревянных бараков Павел.
– Под полом что было, все поменяли, пол прогнил, крыша у мамы на втором этаже бежит. Обращались, везде бегали. А чего? Вон уже крыша (козырька перед подъездом. – Прим. СР) отходит, скоро упадёт на детей, – говорит Марина, жительница дома 34 на Белорусской. – Соседи сами сделали, звоню в ЖЭУ. У нас инструментов нет, чтобы сделать вам крышу. Я говорю: "На детей упадёт, я вас засужу". Он (барак) у нас два раза горел. После двух пожаров нам ремонт толком так и не сделали. Ремонт соседи сами делали. Подъезд мы тоже сами ремонтировали. Почему аварийными не признают? Не знаю. По сути, они же временные, их на 10 лет строили. У меня мама тут с 3 лет живёт, а она с 1957 года. Временное жильё построили. Я предлагала соседям по 2,5 тысячи скинуться, вызвать комиссию – никто не согласился. А мне это одной надо? Вон в том доме ещё крышу меняли, а у нас ничего не делали, всё сгнило. Я в огороде лазаю, малину собираю, на меня кирпич падает. Тут бы уже ничего не ремонтировать, разваливается всё. Но я окно пластиковое всё равно заказала в комнату, у меня там детская.
– Мы не верим, что эти аварийные дома когда-нибудь расселят, – говорит Олеся из дома 26 по Белорусской. – Они будут три дома сносить? Это же нужно технику пригнать, огородить. А как это сделать? Я когда ещё тут не жила, к друзьям в гости приезжала, они всё хотели помойку огородить забором, чтобы не выливалось и не сыпалось с неё ничего. Им пожарные не дали, потому что проезд бы перекрыли. А тут, если дома эти будут сносить, всё так же перекрывать надо будет. А вообще, мы сюда приехали недавно – два года назад сделали глупость и купили тут квартиру. Я видела, в каком дом состоянии, но внутри квартиры было неплохо. Я подумала, что сделаю ремонт, и нормально будет. В итоге мы в ремонт ещё больше вложились – и полы, и печки, и всё на свете переделывали. А так по дому в основном всё сами, силами жильцов. Но вот проводку нам меняли, и фонарь над крыльцом повесили – его на следующий день украли. Тут много пьющих, нормальных семей мало. Но тут как посмотреть. Я недавно ходила с детьми гулять в Сосновом Бору рядом с многоквартирными, там мужик пьяный дебоширил. Я ему замечание сделала, он стал на меня налетать. Я говорю: "Да у нас в бараках алкаши интеллигентнее будут". Начнут шуметь, им замечание сделаешь, они затихают, потом, правда, опять начинают.
Одни в целом доме
Елена Жижина с тремя детьми проживает по улице Нечаева, 10а. Ее старший ребенок заканчивает школу, а младший ходит в детский сад. Во всём двухэтажном деревянном бараке остались только одна их семья. Расселяют дом с 2010 года. За это время многие соседи Елены уехали. Кое-кто прихватил с собой батареи и полы, внеся свою лепту в разрушение и без того разваливающегося строения. Решить вопрос миром с городскими властями по поводу нового жилья у Елены пока не получается – не могут прийти к согласию по поводу площади и форме собственности.
– Предлагают жильё и на окраине, и в центре, но такой квадратуры нет, – говорит Елена. –У меня тут почти 49 квадратов. Предлагают 44–42. Я вот собственник, а предлагают только соцнайм. Они говорят, если я соглашаюсь на меньшую квадратуру – это будет по мировому соглашению. Что я администрации дарю эти квадраты, а мне идти на уступки, чтобы квартира была в собственности, они не хотят. Пока ждём, ремонт вон своими силами делаем. Крыша у нас текла, сами залатали. А к кому обращаться? У нас сперва была УК "Регион", потом ГЖЭУ – они обанкротились. Написала в администрацию, а они там, зная, что мы одни тут живём, сказали – собираете собственников дома и общими усилиями делайте ремонт.
Со стороны происходящее похоже на маленькую войну – Елене отрезали воду, не ремонтировали прохудившуюся канализацию, отказывали в маломальском ремонте. Весь первый этаж дома нежилой, семья живет на втором этаже, который может в любой момент рухнуть – во всяком случае, так выглядит дом. Пол кухни сильно просел, и чтобы он не "ушёл" на первый этаж, его подпёрли снизу балкой в брошенной квартире на первом этаже. Сдаваться Елена не намерена и верит, что в ближайшее время ей и ее троим детям дадут жильё в районе, где есть школы и детские сады. А пока, чтобы в оставленных квартирах не обосновались бомжи, она запирает входную дверь в подъезде дома на замок.
