Уникальная рукопись, пролежавшая более ста лет, обнаружена в архиве Красноярского краеведческого музея. Текст, отпечатанный на плохой бумаге времен Гражданской войны, настолько выцвел, что на расшифровку его ушло два месяца. Перелистывать страницы приходилось крайне осторожно, чтобы документ не рассыпался*.
– В результате удалось восстановить никому ранее не известные записки Цецилии Смирновой, красноярской купчихи 2-й гильдии. До революции ей принадлежали в городе фабрики и дома. Потом всё это было конфисковано, национализировано, и свой век она доживала в бедности, – рассказывает Тамара Комарова, сотрудница музея, обнаружившая рукопись.
В истории рода Смирновых из Красноярска отразились все перипетии ХХ века. Афанасий Смирнов, статский советник, монархист и черносотенец, в 1906 году был застрелен террористом революционных взглядов. Сын Афанасия Всеволод, арестованный в 1931 году по обвинению в антисоветской пропаганде, умер в лагере под Томском. Внук Всеволода стал жертвой черных риелторов в конце 90-х, во времена лихой приватизации. Убийство осталось нераскрытым.
История семьи Смирновых и обстоятельства их жизни стали известны благодаря женщинам, которые вели дневники. Кроме воспоминания Цецилии Смирновой (жены Афанасия) в фондах Красноярского краеведческого музея весной этого годы были обнаружены и записки Констанции Смирновой (дочери Всеволода).
– Изучение повседневной жизни обычных людей – сравнительно новое историческое направление, – говорит научный сотрудник ККМ Михаил Новоселов. – Западные историки начали этим заниматься во второй половине ХХ века. В СССР история повседневности тогда считалась чем-то незначительным, "мещанским". У нас изучали "марксистские законы развития общества" и тому подобные абстрактные материи. Поэтому многочисленные мемуарные источники, частные воспоминания и письма, где люди обращали внимание на бытовые детали своего времени, просто лежали в архивах, не обрабатывались и не вводились в научный оборот. Хотя, например, дневники Цецилии Ивановны Смирновой, которая вращалась в среде губернской администрации и состоятельных золотопромышленников, очень интересны яркими подробностями из жизни провинциального "высшего общества" и "простого народа".
Цецилия Смирнова (в девичестве Зелинская) родилась в богатой семье польского происхождения. Во второй половине XIX века Зелинские открыли новый для Сибири бизнес – производство минеральной воды. Семья владела курортом на озере Шира и аптеками в Красноярске.
Однако, несмотря на богатство, жизнь в дикой стране, где медведи забредают на городские окраины, не очень нравилась юной Цецилии. Девушка скучала и хотела уехать в Варшаву, на родину предков. Она бы так и сделала, если бы в доме не появился молодой репетитор, нанятый ее родителями, которые хотели "подтянуть" дочь по русскому языку (на немецком, польском и французском Цецилия говорила и писала свободно). Молодого учителя звали Афанасием Смирновым. Сын священника, он был так хорош собой, что ученица быстро забыла о Варшаве, а уроки словесности перешли в бурный роман, который завершился бегством и тайным венчанием.
И все-таки деньги на репетитора потратили не зря – свои дневниковые заметки Цецилия Ивановна (уже Смирнова) вела на хорошем русском языке.
"Мы ехали до Петербурга месяц в 1870 году зимой. А П.И. Кузнецов (золотопромышленник, купец 1 гильдии, городской глава) ездил до Петербурга 20 суток, но платил на водку по 3 рубля на станции (от Москвы до Петербурга – по железной дороге). Зимой ездили быстрее, так как не задерживались смазкой экипажа и можно было сокращать путь, минуя мостики и переправы через реки. Собираясь в путь, брали на всю дорогу еду: печенье, копченную ветчину, языки, телятину, жареных куриц летом, зимой – замороженный бульон, пельмени, рыбные пироги для постных, чай, сахар, вино и сладости… Ездили и летом, и зимой, лежа в экипаже, так как сидеть, особенно зимой было невозможно. Лежали на чемоданах с одеждой, брали подушки, одеяла".
На протяжении четверти века купчиха 2-й гильдии Ц. И. Смирнова вела свой дневник, рисуя, пусть и отрывочно, картины провинциальной жизни, отражая события, которые считала важными. Например, освещение улиц "спирто-скипидарными" лампами или прокладку телеграфной линии, по поводу чего в офицерском собрании устраивались балы. Гуляния в городском саду, куда не допускалась "черная публика". Приемы у губернатора, который "водил хлеб-соль" с нужными людьми из купеческого сословия (в том числе и со Смирновыми). Появление под Красноярском первого дачного поселка, который возник "благодаря евреям".
"За монастырем был жалкенький домишко Лампэ. Впоследствии, в 1897 г., мы купили эту дачу и жили без всяких соседей в продолжении 4 лет. Потом о. Вас. Тюшняков с компанией взял землю в аренду, так же как и мы, у города, и построил два дома на 4 семьи. Еще года через два-три стали подстраивать по одной дачке, по две, и, наконец, получился целый поселок. В котором году и по каким причинам (кажется, евреям запретили въезд на курорты) быстро выстроилось много дач (евреями по преимуществу). На дачи раньше никто не выезжал".
Тем временем Афанасий Смирнов разумно использовал капиталы супруги для того, чтобы приобрести общественный вес и сделать политическую карьеру. К началу ХХ века он уже статский советник (5-й класс в Табели о рангах – "генеральский чин"), профессор духовной семинарии, член городской думы и глава черносотенной организации "Союз мира и порядка". В полном соответствии со своим названием участники "союза" избивают инакомыслящих и инородцев (в первую очередь евреев), а также устраивают уличные беспорядки.
Самой их результативной акцией стал "патриотический" погром митинга в Народном доме 21 октября 1905 года, во время которого погибло 11 человек и 40 получили ранения. Сочтя, что такие защитники престола немногим лучше революционеров, губернские власти привлекли профессора духовной семинарии к уголовной ответственности. Но до суда дело не дошло. Через месяц на даче кто-то выстрелил Смирнову в спину, и от полученной раны Афанасий Григорьевич скончался в следующем году.
Судьба отца и общая картина революционного безумия так сильно повлияли на Всеволода Афанасьевича Смирнова, что он решил оставить изучение истории, поскольку (объяснил он своей будущей жене) "это может иметь политические последствия". Двумя годами раньше Всеволод окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Но после революции 1905 года "заинтересовался" географией. По его словам, географ "не знает национальных пристрастий и предпочтений", он не делит мир на "наш" и "не наш", не объявляет "мир хижинам и войну дворцам".
Время для географических исследований до начала Первой мировой войны было самое благоприятное. В 1909 году Всеволод Смирнов женился на Лидии Борисовой (правнучке адмирала Борисова, героя русско-шведской войны), и молодая пара отправилась в свадебное путешествие по Европе, где посещала музеи и приобретала произведения искусства. Из Англии Всеволод привез пишущую машинку "Эрика" и очень быстро освоил технику печатания десятью пальцами, собственноручно отпечатывая свои статьи для Красноярского географического общества.
Смирновы были молоды, счастливы и богаты. У них родилось трое детей: сын и дочери-близнецы, Людмила и Констанция. За общественную и педагогическую деятельность Всеволод был награжден орденами св. Анны и св. Станислава. Его статьи по "родиноведению" (так называлось краеведение до 1917 года) публиковались в научных журналах Российской империи. Потом случилась революция…
80 лет спустя, в конце прошлого века, Констанция Всеволодовна Смирнова передала Красноярскому краеведческому музею свои воспоминания, посвященные трагически оборвавшейся жизни ее отца.
1920 год в Сибири был, по выражению современника, страшен своей "тихой смертностью", голод и эпидемия тифа уносили тысячи жизней.
Смирнов с женой и несколькими коллегами открыли частную школу, где плата за обучение составляла пуд муки в месяц. Одновременно Всеволод поступает научным сотрудником в краеведческий музей и ещё читает лекции в Учительском институте. Работая, где только можно, он спасает семью от голода. Но существует и другая, не менее серьезная угроза для жизни – ЧК, откуда часто не возвращаются люди. В 1921 году Всеволода арестовали в первый раз, но после допроса отпустили, не предъявив обвинений. В 1923-м он был принят в Горкоммунхоз заведующим отделом благоустройства, однако проработал там недолго – помешало классово чуждое происхождение.
"В 1925 году проходила в Красноярске "чистка" госучреждений. Всех служащих проверяли на их "чистоту и соответствие". Одних сажали в тюрьму – это была первая категория. Других увольняли с "волчьим билетом" – нигде не принимать на работу, а третьих просто увольняли, как не могущих занимать место по ряду причин. Это была третья категория. Хорошо помню, как отец пошел на эту "чистку", на эту комиссию, а мама и тетя все волновались, с каким результатом он возвратится домой и возвратится ли вообще. Трудно тогда было угадать результат заранее. (Мне было тогда 14 лет). Приходит отец и говорит: "Меня вычистили по третьей категории, как сына "монархиста Афоньки Смирнова". Такому не может быть вверено благоустройство города". Отец снова пошел работать в школу железнодорожников". Из воспоминаний Констанции Смирновой
Очень трудно содержать семью с тремя детьми, имея клеймо политически неблагонадежного. Но Всеволод Афанасьевич не сдавался, работал одновременно в краеведческом музее и в статистическом отделе красноярского горисполкома. Писал статьи по истории ссылки в Енисейскую губернию. Цецилия Ивановна была ещё жива и пересказывала сыну воспоминания своей матери, которая была лично знакома с декабристом Давыдовым, проживавшим в Красноярске в середине XIX века.
А тревожные сигналы тем временем поступали со всех сторон. На Смирнова писали доносы, обвиняя его в том, что он "не участвует в социалистическом строительстве" и "с симпатией относится к монархическому прошлому". Последнее не кажется странным, учитывая обстоятельства его жизни при советской власти.
18 января 1931 года по дороге на работу Всеволод Смирнов был арестован и заключен в тюрьму. Осужден "тройкой" на 3 года концлагерей по обвинению в антисоветской пропаганде, которую якобы содержали его книги и статьи. Сидел сначала в Красноярске, затем в Мариинске, а потом был переведен в Сиблаг около Томска.
Констанция вспоминает, что работала тогда в Томске лаборантом и приносила отцу в лагерь передачи – главным образом молочные продукты. Осенью 1933 года Всеволод заболел воспалением брюшины и спустя несколько дней скончался. Перед смертью ему разрешили свидание с женой, но присутствовать на похоронах родным не позволили, так как заключенных хоронили ночью, без гробов и в общей могиле. Разрешили лишь передать чистое белье и простыни, чтобы завернуть тело. В 1958 году Всеволода Смирнова реабилитировали за отсутствием состава преступления.
А в конце ХХ века погиб последний прямой потомок рода Смирновых, внук Всеволода, живший в центре Красноярска. Об этом рассказал его дальний родственник Сергей Орловский, преподаватель Красноярского аграрного университета, обратившийся в краеведческий музей, чтобы передать рукописи, фотографии и предметы быта из семейного архива.
– Причина и обстоятельства смерти так никто и не выяснил, – рассказал Сергей Орловский. – Но я уверен, что это было убийство. Человек исчез, а через некоторое время нашли его тело. Скорее всего, это произошло по вине черных риелторов, завладевших его квартирой. В свое время, пытаясь выяснить, чьих это рук дело, я обращался в силовые структуры, но ничего не получилось, должного расследования проведено не было.
Убийцам в России вообще нередко удается избежать наказания. Столетняя история семьи Смирновых – тому подтверждение.
* Текст из архива Сибирь.Реалии
