В начале марта мать избитого жителя Бурятии 32-летнего Антона Вальшевского попыталась предать огласке избиения и пытки током сына в изоляторе временного содержания в Нижнеангарске. 22 февраля ее допустили на свидание в ИВС, и она увидела гематомы и следы ожогов. Юлия написала заявление в прокуратуру и Следственный комитет. Ответов не получила, зато после этого и ей, и адвокату запретили посещать Антона.
Текст: проект "Окно"
"Вы неправильно себя ведете", – так ей объяснил отказы следователь МВД. По словам адвоката, в тот момент в изоляторе пытали еще нескольких человек. Правозащитники считают, что за последние три года случаи пыток в системе МВД и ФСИН выросли примерно в 2,5 раза. Однако большая часть остается без огласки, пострадавшие запуганы и не жалуются на них официально.
"И судья, и палач"
18 февраля, по словам Юлии Соколовой, ее сына 32-летнего Антона Вальшевского полицейские задержали в поселке Нижнеангарск и обвинили в незаконном хранении оружия.
– Я в это время была в Иркутске на вахте, я и сейчас тут, пришлось вернуться, наняв адвоката. Узнав о задержании, 22 февраля я пробилась к сыну на свидание – говорит Юлия Соколова – На этом свидании я увидела, что мой ребенок выглядит очень странно. У него даже на лице были синяки, сначала он пытался скрыть, что бьют, отнекивался, а потом, когда уже собралась уходить, он прямо во всеуслышание (не на ухо шептал) кричать начал: "Мама, ты не знаешь, что со мной творят! Привязывают провода скотчем к икрам и пытают током, обливают водой, в спину бьют шокером". На словах "Меня три часа пытали. А ФСБшники это все на видео снимали!" сына стали оттаскивать в другую комнату. Он задрал гачи на штанах, поднял кофту – я увидела, что у него вся спина, весь живот – в следах от электрошокера, следы ожога. Нет, это не просто избиения, это прямо пытки.
Вальшевского обвинили в хранении незарегистрированного огнестрельного оружия и суд постановил арестовать его.
– Он работает в частной торговой компании, там же – в Северобайкальском районе. Я с него вину не снимаю, но если виноват – пусть это будет нормальное расследование! Почему они пытками у него выбивают показания? – возмущается Юлия. – Он меня просил: "Сделай, мам, хоть что-нибудь". А я сделать ничего не могу – я уже подала заявления и в Следственный комитет, и в прокуратуру. Так меня в отместку перестали пускать к нему в ИВС. Наняла адвоката – даже его не допускают до подзащитного, хотя это уже полный беспредел. А знаете, как объяснили? "Вы себя неправильно ведете! Пишете жалобы на нас". Заявил мне следователь Андрей Николаевич, фамилию я уже не помню. Вот так – следователь там и судья, и прокурор, и палач.
В МО МВД по Северобайкальскому району редакции отказались прокомментировать обвинения в пытках и избиениях.
22 февраля Юлия просидела в коридоре изолятора всю ночь – она пыталась добиться медосвидетельствования сына.
– Очень важно это все зафиксировать, но они просто не дают. И те, что сверху [прокуратура, СК] на них повлиять не могут! Я добивалась, чтобы хотя бы скорую к Антону вызвали. Сама вызвала. На второй день меня просто не пустили. На третий день с трудом они [медики скорой помощи] пробились, но выяснилось, что и медики против полиции пойти не могут. На синюю спину со следами ожогов, на следы от шокеров по ногам они написали: "Болит спина", – говорит Юлия. – Это какой-то замкнутый круг.
Позже она узнала, что пытки инициировали сотрудники ФСБ.
– Они этим занимаются и все снимают на видео. Я там же в ИВС стала кричать: "А вы тогда чем отличаетесь от преступников? Вы такие же преступники, только за зарплату. Кто вам позволил?" Им никто не позволил, но они сейчас при такой должности никого и не спрашивают, – вздыхает Соколова.
По словам источника проекта Gulagu.net, сейчас сотрудники ОМВД фальсифицируют служебные документы и оформляют материалы о том, что задержанные якобы оказывают сопротивление.
В 2,5 раза больше
Редакция Сибирь.Реалии ранее писала о систематических избиениях и пытках в отделах полиции Бурятии. В том числе несовершеннолетних.
Об аналогичных пытках шокером годом ранее заявили сотрудники МЧС из соседнего региона – Иркутской области. В 2023 году в Ангарске ОМОН похитил двух водителей МЧС Сергея Миронова и Романа Божедомова и под пытками заставил их признаться в избиении коллеги.
– Когда мы с матерью Миронова и адвокатом туда приехали, из-за дверей доносились крики, стоны. Обоих сотрудников МЧС полицейские заковали в наручники, ставили на колени, били электрошокером. Божедомову жгли ягодицы, Миронову – спину, ноги. Миронову к тому же под колени засунули клюшку – это приводит к растяжению связок и причиняет сильнейшую боль, – рассказывал правозащитник Павел Глущенко.
Водители подали жалобу на пытки в региональный СК, но там отказались возбуждать дело на полицейских. Те, кого спасатели обвиняют в издевательствах, около года продолжали работать в ОМОН, а самих Миронова и Божедомова уволили из МЧС задним числом. В июле 2024 года уголовное дело против двух спасателей из Иркутской области передали в суд, несмотря на их многократные заявления о том, что они оговорили себя под пытками силовиков и отсутствие других улик, кроме признания под давлением.
Дело по статье о превышении должностных полномочий с применением насилия на полицейских завели только в ноябре, следственные действия проводятся до сих пор. На последнем судебном заседании в декабре 2024 года выяснилось, что двое из троих оперативников, которых обвиняют в пытках, подписали контракт с Минобороны и ушли на войну, чтобы избежать уголовного преследования. На скамье подсудимых остался только один из обвиняемых – он уже пенсионер МВД.
– Это система. Не важен регион – обливания водой, пакет на голову, шокер, изнасилования – везде их приемы плюс-минус одинаковы. За последние три года пыток даже стало больше, пытки стали страшнее. Мы это видим по числу обращений - их стало примерно в 2,2-2,5 раза больше. Но до СК или прокуратуры (и тем более до суда) доходит еще меньше, чем было до войны. Люди боятся. А оборотни в погонах стали злее. Идет в целом озлобление всей следственно-судебной системы. При этом они [пытки] стали опять же более латентны, потому что некому расследовать их и раскрывать, – говорит один из правозащитников Владимир (полное имя не называем для его безопасности). – Плюс возвращаются с войны озлобленные силовики с этих вахт [с войны]. Отдельным особняком стоит система пыток, пыточные конвейеры, функционирующие с марта 22-го года, против украинских пленных. Де-факто Российская Федерация силами ФСБ и ФСИН совершает преступления против человечности. Спецназы ФСИН оттачивают свою жестокость на военнопленных, ну, и при этом деградируют окончательно. Они же привыкли за эти три года к бесчеловечным пыткам, за которые им вообще ничего не будет. Гражданские хотя бы время от времени становятся публичными, если жертвы набрались смелости. Потом они возвращаются к россиянам, приезжают домой, и уже тут выплескивают те методы, которые изощренно отрабатывали на украинских пленных.
По словам правозащитника, одновременно с Антоном Вальшевским в ИВС пытали еще минимум троих задержанных. Семья одного из них была готова говорить с журналистами, но позже передумала.
– Мы боимся, придется говорить абсолютно все моменты, а некоторых из пыток были, так скажем, для нашей кавказской диаспоры крайне унизительны, – сообщил редакции на условиях анонимности родственник одной из жертв.
Кроме того, собеседники отмечают кадровый голод в МВД и ФСИН, который подтверждает, что за место в ведомствах "давно никто не держится" – в итоге берут кого попало. 5 марта глава МВД Владимир Колокольцев пожаловался Путину на массовые увольнения сотрудников. Тот в ответ поручил повысить им зарплаты и облегчить выделение жилья. Министр внутренних дел заявил, что за 2024 год службу покинула половина опытных сотрудников.
– В итоге на службу в систему ФСИН, в МВД, приходят те, кто воевал, ожесточенные люди, и мы возвращаемся к третьему витку жестокости в российском силовом блоке. Это было после Афганистана, это было после чеченских войн, – напоминает правозащитник Владимир. – Потом был определенный спад, наверное, самое безопасное время было, когда эти пытки начали становиться публичными. Ну, а сейчас мы пошли на новый виток жестокости. Не мы пошли, а путинская Россия пошла.
