По итогам 2023 года Росстат зафиксировал: впервые за 10 лет в России начало расти число людей с алкогольной зависимостью и алкогольными психозами. Эксперты полагают, что реальная ситуация еще хуже, а главные причины алкоголизации россиян – это "пермакризис", война, мобилизация и нарастание уровня стресса в обществе. Истории людей, рассказавших Сибирь.Реалии, как в последние два года спивались их близкие, это подтверждают. Почему у наркологов становится все больше работы? И сколько всего людей погибнет от "военного невроза"?
"Оцените уровень тревоги в обществе"
Россияне и раньше пили больше, чем граждане большинства других стран мира.
– Среднемировой уровень потребления алкоголя на душу населения (в возрасте 15 лет и старше), согласно данным ВОЗ и Всемирного банка, составлял в 2018 году 6,2 литра. А для мужчин в возрасте 15 лет и старше – 9,7 литра. Россия относилась к группе стран с уровнем потребления алкоголя выше среднемировых значений – 11,19 литра на душу населения. Также в эту группу входят Польша, Греция, Румыния, Великобритания, Австралия и ряд других стран. Однако Россию отличает специфический, так называемый "северный", паттерн потребления, когда высока доля крепких спиртных напитков. Правда, к концу 2010-х годов он несколько сдвинулся в сторону "смешанного" стиля, прежде всего за счет молодежи, которая перешла на потребление пива и других слабоалкогольных напитков. Однако мужчины среднего возраста остались приверженцами крепкого алкоголя. И именно эта социальная группа больше, чем другие, подвержена риску алкогольной зависимости, – поясняет Светлана Гордеева, доцент кафедры социологии Пермского университета, автор ряда работ по структуре и специфике потребления алкоголя населением современной России.
Тем не менее с начала 2000-х годов в России наблюдался устойчивый спад потребления алкоголя.
– Это подтверждалось как данными продаж алкогольных напитков, так и результатами опросов населения, – отмечает Светлана Гордеева. – А потом началась пандемия COVID-19, поставившая сохранение этой тенденции под вопрос, причем не только в России. Косвенные показатели потребления алкоголя с января по ноябрь 2020 года свидетельствовали о росте потребления, в том числе крепких алкогольных напитков.
Динамика розничных продаж с 2019 по 2021 год также росла.
– Удивляться тут нечему, – полагает Светлана Гордеева. – Потребление алкоголя растет во время любых кризисов, будь то пандемия или очередной мировой экономический кризис, а одновременно с ним растет и количество алкогольных психозов.
– Эффект пандемии, конечно, нужно учитывать, – согласен Сергей Качусов, врач-психиатр, нарколог, психотерапевт, директор сети наркологических клиник "Неро-Мед" с филиалами в Новосибирске, Екатеринбурге, Омске, Барнауле и Кемерово. – Употребление алкоголя в период пандемии неизбежно должно было вырасти. Но нужно учитывать и то, что во время пандемии люди находились дома, как правило, под наблюдением своих близких родственников. Поэтому их употребление алкоголя чаще всего не выходило за рамки, родственники обычно вовремя его прекращали.
Можно было ожидать, что тенденция к спаду потребления вернется после окончания пандемии.
– Однако эпидемиологический кризис сменился в России кризисом социально-экономическим, называемым "системным", "санкционным", "экономическим кризисом неэкономической природы". Полагаю, что период с 2020 года и по настоящее время в нашей стране можно охарактеризовать как пермакризис (длительный период нестабильности на фоне череды сменяющих друг друга катаклизмов и неурядиц. – Прим. СР). Также можно утверждать, что текущий уровень стрессорности среды принципиально выше, чем в предыдущие несколько лет. И то, что тенденция снижения потребления алкоголя сменилась ростом, отражает ситуацию, – полагает Светлана Гордеева.
– Алкоголь, помимо того, что он является нейротоксическим ядом, еще и очень сильный анксиолитик, то есть вещество, снижающее тревогу и способствующее субъективному ощущению комфорта. Поэтому то, что уровень приема алкоголя стал повышаться, вполне логично, – отмечает Азат Асадуллин, доктор медицинских наук, профессор кафедры психиатрии, наркологии и психотерапии Башкирского государственного медицинского университета, ведущий научный сотрудник Института персонализированной психиатрии и неврологии им. В. М. Бехтерева. – Оцените уровень тревоги в обществе. Как минимум идет общемировое нарастание. Плюс тот же COVID-19 внес лепту в изменение нейробиологического функционирования мозга, повышая уровень тревоги и депрессии. И правильно, люди купируют их доступным средством – алкоголем. Особенно в России, где отсутствует тренд на помощь психотерапевта или психиатра, а само обращение к психиатру, наркологу или психотерапевту глубоко стигматизировано.
Огромный вклад в повышение потребления алкоголя внесла и мобилизация.
– Когда объявили мобилизацию, самый резкий рост числа алкогольных психозов наблюдался там, где по три-шесть месяцев содержали мобилизованных в ожидании отправки на фронт, – рассказывает нарколог Олег Дмитриев, попросивший об анонимности. – Ко мне обращались родственники мобилизованных, рассказывали, что водку туда привозили ящиками, продажу никто не контролировал и люди допивались до психозов именно там. Я не думаю, что эти случаи нашли отражение в официальной статистике, но нельзя исключить, что все-таки нашли. Если это так, то, наверное, около тысячи новых случаев мы получили из этих лагерей мобилизованных.
"Сам себя каждый день убивает"
Справедливость оценки экспертов подтверждают семейные истории последних лет.
– Мой муж начал пить после начала войны, – рассказала Сибирь.Реалии Наталья из Красноярска. – Сейчас кажется, что это было уже очень давно. Даже не верится, что еще и двух лет не прошло. Тогда у нас была совсем другая жизнь. Жили дружно, хоть и небогато, перебивались от зарплаты до зарплаты. Но оба наших сына тогда жили вместе с нами. Мы с мужем надеялись, что скоро они женятся, появятся внуки, будем их воспитывать. Купили участок под дачу, начали сами по выходным строить домик, чтобы внуки могли отдыхать на свежем воздухе… Тогда мне казалось, что у нас много проблем: то на одно денег не хватает, то на другое. А сейчас я понимаю, что это была почти идеальная жизнь. Я хоть что отдала бы, чтобы ее вернуть.
А потом началась война. Старший сын – айтишник, компания, где он работал, решила закрыть отделения в России, и ему предложили на выбор несколько стран. Он выбрал Армению. Мы с Сережей не возражали: работа хорошая, пусть едет подальше от всего этого кошмара.
К лету младший сын закончил вуз, он тоже айтишник по специальности. Старший позвал его к себе в Армению, сказал, что поможет с работой, и младший тоже уехал. Я была только рада, что оба сына будут в безопасности, вместе, поэтому не возражала. Слава богу, это оказалось правильное решение: у детей все хорошо, они неплохо зарабатывают, еще и нам постоянно помочь предлагают. Это большое облегчение, что хотя бы за сыновей не приходится переживать.
В отличие от мужа. Я была уверена, что он вообще равнодушен к спиртному. Иногда мог выпить с друзьями на выходные, особенно летом, на шашлыках, но чтобы в будни – никогда.
Наверное, он слишком сильно расслабился, когда сыновья уехали. И конечно, его очень испугала мобилизация, потому что у них на работе нескольких человек забрали. Он тогда пошел вразнос: продал машину, взял кредит, начал покупать себе всякие штуки, о которых давно мечтал. А еще стал покупать дорогой виски, на который раньше и не смотрел. Когда деньги на дорогой виски закончились, Сережа перешел на виски попроще. Потом на водку. Потом начал мешать ее с пивом, потому что, мол, так быстрее "забирает". Сначала, если завтра с утра были важные дела, мог воздержаться, не пить совсем или выпить меньше, а потом и это его держать перестало.
Я не знаю, как его до сих пор не уволили. Сыновьям не рассказываю, что с отцом происходит. Смысла нет. Что они сделают? Пристыдят? Так ему давно уже никого не стыдно. Его больше вообще не интересует, что о нем другие думают.
"По лицу видно было, что пьет, не просыхая"
Подписав контракт и отправившись в Украину, спился и погиб пасынок Элеоноры из Владивостока.
– 8 января исполнилось бы 48 лет Леше, сыну моего мужа от первого брака. Хороший был парень, хоть и непутевый, конечно, – рассказывает Элеонора. – Красивый, высокий, девушкам очень нравился, поэтому и женился поздно. Но потом, когда родилось двое детей, вроде остепенился. Сначала слесарем в моря ходил, потом работал в нашем торговом порту, на перекачке топлива. Жили в однокомнатной квартире вчетвером с детьми, но концы с концами сводили. Я, пока у меня возможность была, тоже им помогала, потому что мой муж, отец Леши, уже умер.
Когда началась война, Лешу звали служить по контракту, но он не шел. А потом случились какие-то перебои в порту и всю бригаду, в которой он работал, уволили. Всех выгнали. И тут снова подвернулась эта "СВО".
У него есть старший брат, капитаном на судне работает. Я потом спросила: "А почему Леша к Димке не обратился? Тот его слесарем взял бы каким-нибудь на судно, не пришлось бы идти на эту поганую войну". Но Леша хотел большие деньги получать, а их только на войне платили.
Они всей бригадой, которой в порту раньше, до увольнения, работали, подписали контракт и уехали через Белоруссию уже в Украину. В начале осени 2022 года это было. Стали называться Дальневосточная ремонтная бригада имени Арсеньева. Чем они там занимались, мы не особо знаем, Леша не рассказывал. Наверное, технику какую-то подбитую ремонтировали.
Жена приезжала проведать, как он там. Леша ей на дорогу ни копейки не дал, все она сама собирала. И карточку банковскую не отдал, чтобы хоть чем-то детям помочь. Жена тогда уже поняла, что что-то неладное с ним. Он и до этого выпивал, но не запоями. А тут по лицу видно было, что пьет, не просыхая.
Потом он один раз сам на побывку домой, во Владивосток, приезжал. На 10 дней приехал и все 10 дней пил. Один раз заявил: "Ты мне не нужна. Ты толстая, ты жирная, ты тараканов тут развела". Хотя у них дома всегда чистота, жена следит. Еще сказал, что ему там, в Украине, квартиру дадут и он останется там жить. В общем, уехал – и денег не оставил.
А потом автокран, на котором Леша работал, взорвали. Кран перевернулся. Привезли в Ростов, чтобы прооперировать – не помогло. В конце мая прошлого года перевезли в Москву, но и там уже ничего сделать не смогли. У него живот уже был весь разрезан, располосован, не заживал.
Жена собрала последнее и на свои деньги поехала к Леше в Москву. Когда приехала, врач лечащий ее вызвал и стал говорить, что у Леши уже невосполнимые потери крови. Ему уже физраствор вместо крови вливали, потому что ничего не удерживалось, все выходило. А еще врач посоветовал ей провериться на гепатит С, который у него обнаружили. К счастью, не успел он ее заразить.
Леша уже знал, что он не жилец, ему сказали. Но все равно жене банковскую карточку не отдал. Он вообще за все время, пока в Украине был, ни одной копейки на детей не дал. Я после этого нормально относиться к нему не могу, хоть и знала его с трех лет. Хотя о чем тут говорить, чему удивляться? Нормальных людей на этой войне, наверное, нет.
Умер Леша 24 июня. 47 лет ему было. Тело перевезли во Владивосток, похоронили, как героя, с почетом. А жена осталась с двумя детьми на руках: пацан ходит в 4-й класс, а девочка заканчивает восьмой. За погибшего мужа она ни копейки пока не получила. Работает в две смены в нашем рыбпорту, чтобы детей обуть-одеть. Ей то ли 3 млн за мужа должны, то ли 5. Но выбить пока не может. Не завербовался бы Леша на Украину, так, может, и не забухал бы, и жив был бы.
"Мама, я просто трус"
Сын Елены из Новосибирска начал выпивать, когда объявили мобилизацию.
– У моего Дениса с самого детства обостренное чувство справедливости, – рассказывает Елена. – Однажды наш кот разбил банки с вареньем, которое я на зиму наварила. Я решила, что это Денис. Он говорил, что ничего не трогал, но я все равно поставила его в угол. Так он отказался выходить, даже когда я разрешила. Так и стоял в углу до ночи лицом к стене. Отец еле-еле его уговорил пойти спать. А со мной Денисик потом еще несколько дней вообще не разговаривал. Когда мы наконец помирились, я попросила объяснить, почему он так сильно обиделся. Он ответил: "Потому что ты меня нечестно наказала". И вот так у него со всем и всегда. Для него главное, чтобы все было по справедливости.
Когда он подростком пробовал курить, я спросила, почему от него табаком несет, и он сразу признался, что пробовал курить с ребятами за школой. Так и со спиртным было: пришел однажды явно поддатый и не стал отрицать, что выпили с компанией. Когда постарше стал, всю эту ерунду бросил. Увлекся ЗОЖ: тренажерка каждый день, правильное питание.
Так продолжалось до тех пор, пока не началась эта мобилизация. У Дениса почти все друзья разбежались: кто в Казахстан, кто в Грузию, кто и вовсе в Америку. Я Денису тоже предлагала подумать – может, стоит съездить на месяц-другой в тот же Таиланд, переждать, посмотреть, что будет. Сказал, что не станет прятаться, когда забирают отцов с кучей маленьких детей или работяг, у которых денег сбежать нет. В общем, они с его лучшим другом Максом, с которым с самого детства дружат, решили, что никуда уезжать не станут.
В итоге Денису повестка не пришла, а Макса забрали. Его подруга, с которой они как раз пожениться собирались, была беременна. После этого Денис стал чуть ли не каждый день возвращаться домой поддатым. Я тогда подумала: ничего страшного, пусть выпустит пар, расслабится.
Поговорили с Денисом только через месяц, сказали, что пора прекращать, хватит уже. Он говорит, "Не могу. Пока не выпью, все время думаю: почему я тут, дома, живу так, словно ничего не происходит, а Макс, у которого Кате скоро рожать, там, в окопах, под бомбами".
Мы с отцом решили, что ему надо сменить обстановку. Отправили его в Таиланд на две недели. Думали – море, солнце, переключится и забудет обо всех проблемах. Когда вернулся, по лицу сразу было понятно, что он там все время пил. Потом начал прогуливать работу, мы обратились в клинику. Начал лечиться, пообещал, что больше пить не будет. И тут погиб Макс.
Денис ушел в запой и, по большому счету, так и не выходит из него до сих пор, хотя уже скоро год будет, как Макс погиб. Его в феврале прошлого года убили, а Катя в марте родила.
Я уже не знаю, что делать. С работы Дениса уволили. Из тех друзей, которые от мобилизации за границу сбежали, один вернулся. Но они сразу вусмерть рассорились. Денис его обвинил, что пока он там, в Казахстане, прятался, Макс за всех отдувался. А тот говорит: "А что ж ты сам вместе с ним не пошел?" Чуть до драки не дошло.
Денис мне на следующий день признался: "А ведь он прав, мама, я просто трус. Честно было бы, если бы и я с Максом пошел, а еще лучше – вместо него. Пусть бы лучше меня убили". Я не знаю, что мне на это отвечать.
"Люди умирали буквально на глазах"
По мнению экспертов, реальная ситуация с уровнем пьянства в России еще хуже, чем следует из данных Росстата.
– Статистика в принципе не отражает точного количества зависимых от алкоголя людей. Всегда, в любой популяции будет какой-то процент людей с алкогольной зависимостью. Трудно назвать точные цифры, но во всех странах мира они будут выше тех, что называет официальная статистика, – поясняет Серей Качусов. – Ведь многие зависимые люди вообще никуда не обращаются. Они могут попасть в поле зрения врачей, только если их лишат автомобильных прав или когда у них разовьются осложнения на почве алкоголизма. Поэтому более показательный фактор – статистика по алкогольным психозам. Лишь когда у человека случится психоз, он неизбежно попадет в поле зрения врачей, и тогда ему впервые установят диагноз. Если за всю жизнь у него не будет психоза, то, возможно, никто так ему диагноз и не поставит. А статистика по психозам у нас достаточно хорошая. Самая страшная ситуация была в районе 2008–2012 годов, когда было много некачественного алкоголя. Тогда мы очень часто выезжали на дом, чтобы помочь нашим пациентам, и порой наблюдали, как люди умирали буквально на глазах. Сейчас все-таки все не так страшно, психозов стало меньше. Конечно, это субъективная оценка, но я бы сказал, что ситуация с психозами в России сейчас в пределах нормы.
В 2010 году под диспансерное наблюдение впервые было взято 47,5 тысячи пациентов с алкогольным психозом. В 2015 году – 30 тысяч, в 2019-м – 16,9 тысячи, в 2020-м – 14 тысяч, в 2021 году – 12,8 тысячи, а в 2022 году – 12,9 тысячи. Формально рост небольшой, но даже он вызывает у экспертов серьезную тревогу.
– Рост алкогольных психозов – это закономерный итог повышения уровня приема алкоголя населением, так как психозы формируются на фоне прекращения массивного приема алкоголя, чаще всего длительного, – поясняет Азат Асадуллин. – Нужно учитывать и то, что далеко не все случаи обращения к наркологу попадают в общую статистику заболеваемости. Зачастую частнопрактикующие врачи психиатры-наркологи, также и врачи общесоматических стационаров, не направляют извещения в наркологические диспансеры, а те, соответственно, не предлагают пациенту встать на наркологический учет.
Конечно, рост официальной статистики можно объяснить не только выросшим уровнем потребления.
– Думаю, здесь нужно учитывать много факторов, и прежде всего качество выявления новых случаев алкогольной зависимости. Поскольку я работаю в частной клинике, то не могу с точностью на 100% судить о ситуации в государственных клиниках. Но исходя из того, что я знаю и вижу, стало лучше оборудование, плюс начали действовать новые порядки освидетельствования. Так, теперь стали смотреть CDT – трасферрин, белок, который может указывать на алкогольную зависимость. Поэтому то, что диагностика стала эффективнее, я считаю одним из основных факторов, который повлиял на рост статистики вновь выявленных случаев алкоголизма, – отмечает Сергей Качусов.
По мнению Кучусова, нельзя списывать со счетов и то, что резко сократился выездной туризм.
– Давайте вспомним, сколько миллионов выезжало на отдых за границу в допандемийные времена, до того, как закрылся свободный вылет во многие страны. И что делали в отпуске эти миллионы россиян? Они приезжали и употребляли очень много алкоголя, а потом приводили себя в порядок перед возвращением или перед выходом на работу. Эти люди не попадали в поле зрения наркологов или отечественных правоохранителей. То есть часть статистики по употреблению алкоголя россиянами уходила туда. И теперь, когда выездной туризм резко сократился, мы видим эти случаи уже в официальных российских данных.
Как ни считай, в любом случае игнорировать рост, зафиксированный Росстатом, эксперты считают недопустимым.
– Конечно, это рост в пределах погрешности. Но даже если принимать это во внимание, то насторожиться и задуматься все-таки стоит, – полагает Сергей Качусов. – Я бы относился к этому росту статистики как к звонку, к которому нужно прислушаться. Любая алкогольная зависимость – как индивидуальная, так и групповая, в рамках страны, – не терпит поверхностного или пренебрежительного отношения к себе. Здесь очень значим любой звоночек, и безусловно, нужно подумать, что следует предпринять. Хотя и панику разводить, конечно, не стоит, ведь все-таки ярко выраженной тенденции роста потребления алкоголя пока нет. Однако нужно смотреть на еще один показатель – статистику продаж алкогольных напитков. Если продажи алкоголя растут, соответственно, кто-то его выпивает.
За девять месяцев 2023 года продажи алкоголя выросли на 4,4%.
"Он будет чреват алкогольными психозами"
Ответ на вопрос, что делать с тем, что россияне уже начали больше пить, достаточно очевиден.
– Меры, направленные на снижение приема алкоголя, широко известны и хорошо описаны в рекомендациях ВОЗ. Это и ограничение продажи, и снижение доступности, и повышение возраста легальной продажи алкоголя и т. д. Однако самый действенный, хотя и самый затратный и непростой, – это предложить здоровую альтернативу, здоровое удовольствие, – полагает Азат Асадуллин. – В своем ТГ-канале я объясняю, что, поскольку алкоголь задействует фундаментальные механизмы получения удовольствия, надо дать шанс человеку получить "хорошее" удовольствие: спорт, хобби, общение и прочие приятности.
Нарколог Олег Дмитриев не берется сказать, сколько точно людей вернется с войны с посттравматическим синдромом, но считает, что именно их возвращение станет значимым фактором в росте числа алкогольных психозов в России.
– Думаю, нам стоит опасаться не той ситуации с употреблением алкоголя, что мы имеем сегодня. Бояться нужно того, что будет года через два-три, – предупреждает Олег Дмитриев. – Посттравматический синдром или так называемый "военный невроз" – вот он будет чреват алкогольными психозами. Их будет очень много, и мы увидим действительно резкий рост статистики. Конечно, это будет не сегодня, а когда люди начнут возвращаться с фронта. Но готовиться стоит уже сейчас, поскольку это неизбежно произойдет. И мы уже к этому готовимся: обучаемся помогать людям с посттравматическим синдромом. Эта будет тяжелая работа, но нам придется ее делать, ведь наша гражданская позиция остается той же, что и всегда, – помогать людям. Во время войны во Вьетнаме были убиты или пропали без вести порядка 58 тысяч американцев, а от последствий военного невроза потом погибли в 20 раз больше ветеранов. И это достаточно стандартная статистика. Нужно учитывать и такой момент: когда военные действия ведутся на своей территории, количество военных неврозов меньше, а когда на чужой, их становится больше. Как будет в России по итогам войны в Украине, я не знаю, но что проблема будет очень серьезной, можно сказать наверняка.
