Российский тримаран Russian Ocean Way, совершавший кругосветное плавание, попал в сильный шторм в Тихом океане. Оказавшись в 850 милях к востоку от острова Пасхи и в тысяче миль от берегов Чили, 16 марта он потерпел крушение. Троих россиян, бывших на борту, спас украинско-филиппинский экипаж балкера Sounion, ведет который капитан из Мариуполя. Об этом событии Сибирь.Реалии рассказал капитан российского судна Станислав Березкин.
Россияне вышли в плавание в июле 2021 года из Кронштадта и прошли с тех пор более 13300 морских миль, в том числе вдоль берегов 13-ти государств. Шторм в 40 узлов (20 м/с), в который они попали неподалеку от Латинской Америки, лишил их судно управления и чуть не погубил их самих.
В составе экипажа – Станислав Березкин из Новосибирска, Евгений Ковалевский из Томска и Егор Музилеев из Набережных Челнов (сейчас он живет в Бразилии). Все участники российской экспедиции остались живы благодаря действиям украинско-филиппинского экипажа балкера Sounion (компании Lascaridis Maritim под Панамским флагом), который сумел поднять тонущих на борт и оказать первую помощь. Сейчас на сухогрузе Sounion экипаж тримарана Russian Ocean Way движется обратно в Чили.
– 28 февраля 2023 года наш экипаж стартовал из чилийского порта Талькауано на остров Пасхи, – рассказывает Станислав Березкин. – Март считается относительно благоприятным временем для таких переходов. Обычно сильные южные циклоны поднимаются до 30 градусов южной широты не раньше середины апреля, а в марте господствуют восточные ветра. Прогноз обещал именно такую погоду. Обычно используются два маршрута. Первый – до самого северного чилийского порта Арика и потом до Пасхи в пассатах, второй – до Вальпараисо, потом на запад до Пасхи. Первый надежнее, но длиннее второго примерно в два раза. Мы выбрали свой вариант – дойти до островов Хуан Фернандес, обойти их с севера и идти в сторону Пасхи, постепенно поднимаясь на север.
По сигналу SOS тримаран нашли в океане за 5 часов
– Первая неделя складывалась удачно. 300 миль до острова Робинзон Крузо мы дошли меньше чем за трое суток, высаживаться не стали, легли на курс к острову Пасхи. Еще двое суток шли сильным южным ветром, затем наступил штиль. С "большой земли" нам передали, что с юга движутся два циклона. Моя жена, Лена, из Новосибирска помогает нам прогнозами практически все время, когда мы находимся вне действия мобильной связи. СМС по спутниковому телефону, я ей координаты – она мне прогноз на этот район с учетом нашего курса. Циклоны принесли сильные западные ветра, отбросившие нас на северо-восток. Двое суток мы ждали, дрейфуя в противоположном от нужного нам направлении, а потом наступил штиль, позволивший на моторе продвинуться на север, подальше от плохой погоды.
Но 15 марта в полдень плохая погода нас настигла. После двух суток практически мертвого штиля задул северо-западный ветер, еще через сутки он достиг почти штормовой силы. 12 часов мы шли против порывов до 20 м/с и трехметровой беспорядочной волны. Ночью Евгений на своей вахте почувствовал, что тримаран плохо управляется. С большим трудом мы выставили его на курс. На моей вахте он стал управляться еще хуже. Я провел осмотр и обнаружил согнутую винтом и разломанную в нескольких местах рулевую коробку – механизм, к которому крепится перо руля, управляющее направлением движения, и румпель – рычаг для поворота рулевого устройства.
Рулевая коробка обеспечивает поворот пера, его фиксацию в рабочем или стояночном положении – в общем, это главное в рулевом управлении. И мы остались без нее в штормовую ночь. Пришлось ложиться в дрейф и ставить запасное рулевое в сборе. К счастью, море было теплое, и технология замены была отработана. Ремонт занял полтора часа. Но в процессе обнаружилось, что петли крепления рулевого устройства дали трещину. Тогда была надежда, что трещина дальше не пойдет. Днем, примерно в 12 часов, мы обнаружили, что трещина расширяется. В 15 часов нижнее "ухо" крепления отломилось. Судно стало неуправляемым, дальнейшее разрушение было лишь вопросом времени. Это был единственный узел, который мы не могли отремонтировать на ходу.
Решили дать "мейдей" – сигнал бедствия. К счастью, на наш сигнал ответили по-русски – недалеко находился балкер Sounion с украинско-филиппинским экипажем. Судно шло из США в Бразилию под панамским флагом. 5 часов заняли поиски нашего тримарана, еще 2 часа – подъем нас на палубу и взятие судна на буксир.
Что не вошло в судовой журнал
– Случившееся было шоком для нас, ведь наш реконструированный в Буэнос- Айресе тримаран прошел целых 4000 миль не самого простого моря. Восточное побережье Южной Америки, пролив Ле-Мер, пролив Бигль, Магелланов пролив – эти места очень сложны для навигации, там очень сильный ветер и жесткая волна. Но поломок там не было совсем. Егора, нашего молодого матроса, от нервного напряжения начало тошнить. Евгений, как всегда в непростые моменты, стал очень деятельным. Я был внешне спокоен, но внутри росло бешенство: как так, пройти столько тысяч миль с таким трудом и так бесславно закончить? Но я знал: если в море разрушится "самолетик" (узел крепления руля) – это эвакуация. Евгений крепит стропы. Егора по-прежнему тошнит. Я в каком-то невообразимом для меня жутком спокойствии – вопрос решен, что волноваться...
Позвонил капитан Sounion, уточнил координаты. До нас им 12 миль, это пару часов. На наше счастье, на море полный штиль, но льет дождь, видимость плохая, высокая зыбь. Примерно в 21:30 мы увидели огни сухогруза, но особой радости я не испытал. Все завершалось благополучно, но всё завершалось. Да, капитан согласился взять наш тримаран на буксир, но доедет ли он до берега на буксире? Sounion замедлил ход, его стало жутко раскачивать на зыби.
"Ребята, подождите, у нас что-то сильно пароход раскачало, шлюпку смайнать (спустить) не сможем, сейчас развернемся и подойдем к вам", – раздался в рации спокойный голос, как оказалось, капитана. Мы ждали, стоя на палубе под проливным дождем. Сухогруз медленно встал носом к волне, сдал назад и подставил нам высокий борт. С палубы полетели спасконцы. Мы закрепились, нас подтянули к борту. За нашей кормой поднимали шлюпку, она с грохотом билась о борт на каждой волне.
"А можно нас поднять на палубу?" – "Нет, ребята, у шлюпбалки ограничение по весу, а большие краны на качке использовать нельзя. Только на буксир". – "Ладно, буксир – это тоже неплохо..."
"Цепляйте ценные вещи и на палубу их. Потом к трапу вас подтянем и вытащим", – один из помощников кинул нам тонкий линь (плавучий тонкий корабельный трос) и передал его матросу-филиппинцу. Мы начали лихорадочно цеплять чемоданы с аппаратурой, с документами, гермы с вещами – все, что собрали заранее, кроме ящиков с инструментами. Волна, которая в открытом море была незаметна, здесь сильно мешала работать.
Тримаран подбрасывало метра на три. Настала очередь экипажа. Первым пошел Егор. Его страховали матросы. Для того чтобы попасть на трап, сброшенный с палубы, надо было ждать, когда тримаран поднесет к борту и когда он поднимется на волне. Времени, чтобы ухватиться за трап и вскочить на него, меньше секунды, потом борт сухогруза летит вверх, тримаран проваливается вниз и отскакивает в море, начинай сначала – жди несколько секунд, прыгай, кричи "Вира!!!" и быстро перебирай ногами и руками по трапу, если успел за него ухватиться... Егора затащили с первой попытки. Евгений пропустил первый момент, потом крепче закрепил страховку, согнулся, как кот перед прыжком, пропустил еще пару подходов, на третьем запрыгнул и быстро влез.
Там, где нет национальностей
– Я остался ждать буксирный конец. Это был мягкий нейлоновый трос в чехле толщиной в руку. Хорошо, что не стальной. Когда я потащил его к носу тримарана, понял, что силы заканчиваются. А эту "веревочку" весом в 10 кило надо было провести под спасконцами, вытащить на нос и закрепить. На это ушло минут десять. Организм кричал об усталости, перед глазами поплыли круги. Закрепив буксир, я обвязался страховкой и пошел к трапу. Все уже было, как в момент засыпания, вне реальности. Я схватился за трап, но вывихнутая неделей раньше рука разжалась, и я полетел в воду. Страха не почувствовал, только увидел, что попал между бортом и летящим на меня трехтонным тримараном.
Мысли о том, что это уже финал всех моих приключений, прервал резкий рывок страховки, я взлетел над тримараном и плюхнулся на левый баллон. "Не сейчас" – подумал я и приготовился хватать трап здоровой рукой. На второй попытке трап пролетел мимо, я оттолкнулся рукой от борта и устоял на ногах. Через пару секунд, сконцентрировавшись, я все-таки поймал трап и из последних сил полез наверх. Через секунду в метре от моих ног тримаран громыхнул балкой об борт, но я уже перелезал на палубу. Руки и ноги дрожали, передвигался почти ползком.
"Мне бы воды..." – прохрипел я матросу филиппинцу на русском. Стоявший рядом капитан перевел, матрос быстро принес три полторашки, одну из которых я осушил почти одним глотком. Затем отполз к грузовому люку и лег на него. Матросы повели тримаран к корме.
"Вы на борту, сейчас вам покажут ваши каюты, завтра мне будут нужны ваши документы", – распорядился капитан. Мы были спасены... Один из помощников сказал мне, что они украинцы. Я почувствовал, что нахожусь там, где нет рас и национальностей, где тебе помогут независимо от того, на каком языке ты говоришь, какой у тебя цвет кожи и разрез глаз. В море все мы на одном расстоянии от Бога – на расстоянии вытянутой руки.
То, что мы находимся сейчас в безопасности на борту Sounion, – это результат слаженной работы штаба экспедиции, чилийской спасательной службы и экипажа судна, взявшего нас на борт. Выражаем огромную благодарность всем, кто принимал участие в этой операции. Штабу экспедиции, руководитель которого Юлия Калюжная круглосуточно следила за нами и была всегда на экстренной связи. Чилийской спасательной службе, быстро нашедшей ближайшее к нам судно, способное оказать помощь. И конечно же, экипажу Sounion, проводившему спасоперацию в течение двенадцати часов в условиях плохой видимости и сильного волнения.
От нашего сигнала бедствия, переданного в штаб экспедиции, до звонка капитана Sounion на наш судовой спутниковый телефон прошло чуть больше часа. Капитан Sounion сказал нам по телефону: "Все хорошо, ребята, мы вас ищем. Ждите. Держите телефон включенным". И с этого момента мы уже знали, что все будет хорошо.
– Стас, как вы общаетесь с экипажем, о чем говорите?
– С капитаном в основном обсуждали пункт высадки нас, переписывались со спасслужбой Чили и судовладельцами, с остальным экипажем особо некогда разговаривать, они заняты работой. Сегодня поговорил со старшим механиком о службе, о том, где кто побывал.
– О войне говорили?
– Кэп сказал, что из Мариуполя, в 2015-м ему пришлось уехать в Киев. Больше мы никого ни о чем не спрашиваем. Плохая это тема.
От редакции
Герой этой публикации предпочел не посвящать нас в подробности общения с украинской частью экипажа Sounion после спасения и подробнее отвечать на вопросы, связанные с войной в Украине. Нас также попросили не упоминать в тексте имя капитана судна Sounion.
