Приют "Открой свое сердце" в приморском селе Новоникольск под Уссурийском Ирина Мудрова открыла 14 лет назад. Заботой о бездомных животных она хотела хотя бы отчасти компенсировать потерю детей. С 20 бездомных кошек приют разросся до примерно 700 собак и сотни кошек. В две недавние волны наводнения приют полностью затопило – почти сутки Ирина и волонтеры развозили кошек и щенков по передержкам, ставили будки друг на друга, а потом перетаскивали в них собак и еще двое суток – караулили испуганных животных. Сейчас они с ужасом ждут третью волну наводнения – прогнозы сообщают об усилении осадков, а переезжать приюту некуда.
Помогают приюту только люди – благотворительными переводами или закупками корма. Два года назад Ирина Мудрова соглашалась участвовать в госпрограмме по отлову собак, но только потому что других претендентов просто не было – расходы на отлов, стерилизацию и лечение собак государство компенсировало лишь частично. Чиновники об этом прекрасно знали и уговорили ее тем, что "все равно бездомыши к тебе попадут, так хоть часть денег отобьешь". Сначала Мудрова возмущалась, сейчас думает, лучше уж так, чем наблюдать за работой нового закона, позволяющего региональным чиновникам усыплять бездомных животных.
"По колено в воде"
– Двенадцатого числа [августа] начало подтапливать, но еще было терпимо. Потом 13 августа я пришла в приют (я в приюте с 9 до 16, потому что дома старенькая мама; в остальное время – волонтеры посменно), и была полная ж**а уже. Четверть приюта затопило, а к вечеру уже затопило весь приют. Вода поднялась примерно по щиколотку, будки еще стояли сухие. Мы их изначально делали на сваях метра в 0,7 метра высотой. Тринадцатого числа я в приюте была до полуночи. Потом мне нужно было уйти домой, посмотреть, как там мама, и хотя бы поспать немного. Вернулась уже в час – мне волонтеры позвонили: "Ира, вода прибыла, надо что-то делать!" И мы стали снимать крышки с будок (они у нас совмещенные – например, ряд из 2–3 будок единым целым), переворачивать их и ставить на попа, чтобы получились новые будки на два метра выше. Потом начали спасать щенков, их надо было вывозить, в будках не оставишь.
Уже ночью после моего клича в инстаграме люди посъезжались – за сутки мы обошли весь приют, всех подняли. Вернее, будки поднимали все, а самих собак поднимать нужно было мне самой, потому что они чужих не знают, нервничают. Как я с моими 43 килограммами вытянула 50-килограммового пса, еще и агрессивного, напуганного, я не понимаю, – смеется Ирина. – В итоге алабаев, кавказцев, всех крупных, мы домой вывезли, потому что они по грудь в воде стояли, а закинуть на будку никак – люди помочь мне боятся, а сама я не смогла.
Погибла, по словам Ирины, одна взрослая собака. И три щенка.
– Утепленная будка перевернулась и накрыла ее. Мы обнаружили только через сутки. Троих щенков тоже потеряли, потому что решили от мамки не отнимать. Я дикую собаку с девятью щенками забирала в одном селе, где она паскудила, кур таскала. Всех вместе в будку подняли, думали, с мамкой им надежнее, а они повылазили из будки, и трое под будку подплыли и утонули. Сейчас остальных шестерых забрали по передержкам.
– Долго пережидали наводнение?
– Трое суток стояли по пояс в воде. Надо было не только организовать все, но и следить, чтобы не перевернулись. Собаки знают только меня и моих волонтеров. И собаки не все ручные, а дикая собака нападать не будет, она будет прятаться. Они прятались в будки, которые затапливало, надо было их за шкирку выдергивать и закидывать.
Собаки имеют свойство между собой конфликтовать. Первые сутки они орали как потерпевшие, бегали за мной, приходилось их в вольеры возвращать, закрывать. Они плакали, выли. На вторые сутки они устали, поняли, что мы работу ведем, смирно сидели, не дрались, на ходу засыпали. На четвертые сутки, когда вода спала, уже они активизировались и стали разборки свои наводить. Собака охраняет свой вольер: если другая собака запуталась и забежала туда, драки начинают.
Потом воды нахлебались. У меня две собаки погибли уже спустя несколько дней после потопа со рвотой, поносом. Еще одна погибла, когда все закончилось: обмякла, язык синий – по всем признакам сердечная недостаточность, инфаркт случился. Этот пес поступил перед самым потопом, у него был стресс, что из семьи, со своего двора он попал в приют, где много собак, и тут потоп еще начался, собака и ушла, – вздыхает Ирина.
С тех пор приют затопило еще один раз – в минувшие выходные. Но самый пик, думает Ирина, будет впереди – в середине этой недели.
– У нас поднялась вода на четверти площади приюта. Но это было цветочками по сравнению с 12–14-м числом. Сейчас прогноз опять на ливни – затопит пуще прежнего, – уверена Мудрова. – Мы уже готовимся. Все корма и наполнители – наверх. Надеюсь, так высоко вода не поднимется. Больше сделать ничего нельзя – эвакуировать нас некуда.
"Открывала на 20 кошек, получилось 800 живых душ"
Приют Мудровой "Открой свое сердце" работает с 2009 года. С тех пор, как у нее дома собралось 20 подобранных с улицы кошек и для них Мудровы обустроили сарай.
– В старом доме они у меня сначала были. Размещала, где могла. Потом мне муж на хоздворе обустроил сарай – это был первый кошкин дом из двух комнат.
– Откуда взялись эти 20 кошек?
– Они не сразу все появились: одна прибилась, другую подобрала, третью, а потом люди прознали, что пройти мимо не могу, и подкидывать стали. Беру, конечно, жалко ведь. Сейчас пишут: там такой-то малыш пищит под кустами, что делать? Еду, – говорит Ирина. – Думаю, повлияла еще моя жизненная трагедия – дочка маленькая погибла в ДТП, потом трагически погиб сын в 28 лет. Когда теряешь детей, у тебя будущего нет, у тебя только прошлое. Чтобы жить, нужно чем-то заниматься. Животные – они благодарные.
В первый же год работы приюта Мудровой стали подбрасывать коробки с котятами, кошек, а потом и щенят.
– Построила четыре вольера на заднем дворе своего хозяйства. Были кошки, потом мелкие собачки, потом стала собак брать раненых, уже всяких. Потом переросли двор. И пошли с волонтером к главе нашему Коржу [Евгений Корж, мэр Уссурийска, Новоникольск – в границах города], он предложил землю километров за 25 от моего дома. А у меня мама 93 года на руках, так далеко я никак не могла. Просила-просила землю, предложили еще вдалеке участок, а потом третьим предложили этот. Участок изначально был сомнительный, но известно же, как власти раздают землю: отдают – значит никому не нужна, хорошая-то продается. Начала с нуля строить на этом участке, денег не было совсем. Люди что подавали и оставалось от кормов и лекарств – пыталась откладывать. Накопила 300 тысяч и первым делом поставила ограждение на все эти тысячи. Потом скважину пробурили, купили первый домик, стали вольеры строить. Тех животных, что уже были у меня, перевезли из дома сюда. И почти сразу нас затопило – известное наводнение 2017 года. Так мы узнали, что участок нам дали с угрозой затопления. Мы с волонтерами перевезли назад животных, благо их было еще немного – 80 собак и 70 кошек и вольеры оставались. Стала расспрашивать местных про участок. "Да, подтапливает". – "А сколько воды приходит?" – "Где-то по колено". Ну, что делать? Другого все равно не дадут. Деваться некуда было. Пережили мы две недели, вода спала, подсохла, через две недели вернули всех животных.
"Открой свое сердце" до сих пор не оформлен как приют. Мудрова говорит, что в российских реалиях помогать животным под такой вывеской более затруднительно.
– Лучше оформлять как некоммерческую организацию. Иначе начнутся проверки со стороны администрации. И ладно бы просто ходили – у нас так-то территория открыта: любые волонтеры, зоозащитники, любопытные – смотрите, пожалуйста. Но они [чиновники] начинают указывать, кого мне усыплять, кого не усыплять. А у меня принцип: я спасаю до последнего, на эвтаназию не соглашаюсь.
В новоникольский приют свозят животных со всего Приморского края.
– В основном Уссурийск, конечно, но есть и другие города: у меня около 20 собак из Владивостока. Есть бездомыши из Большого Камня, из Дальнереченска 13 собак. Там так получилось, что девушка занималась государственным приютом: на бюджетные ей маленький построили (что-то, как всегда, своровали, на что осталось – построили), она в одиночку его тащила, а потом пришел момент, администрация наняла других людей "на аутсорсинг", на приют замок повесили, а девочке сказали: "Все, ты не нужна". А собак куда девать? Их же не забрали. Она их любит, оставить не могла, мы договорились, она ко мне их перевезла. Из Арсеньева тоже есть собаки: там женщина, которая занималась бездомными собаками, скоропостижно умерла, прирученных собак распределили, а четверо диких осталось, я согласилась забрать, – объясняет Мудрова.
Этим приемом "кроме тебя некому" пользуются не только жители, но и местные чиновники. Под таким предлогом Мудрову уговорили подписать три госконтракта на отлов и стерилизацию бездомных животных.
– Приняли в 2019 году наши власти закон, защищающий животных, а местные администрации обязали его выполнять – им внезапно пришлось заниматься собаками, убирать их с улицы. А приютов не было. Кроме моего НКО. Пришли ко мне с поклоном, просили, умоляли. Первый аргумент у главы был: "Животные все равно к тебе поступают в итоге, так хоть часть затрат отобьешь". Все равно я не могла смотреть, что где-то погибает собака, с кошкой какие-то проблемы. Кошки зимой массово поступали, потому что замерзать на улицах начинали.
– Часть затрат? То есть знали, что на весь цикл работ денег не хватит?
– Конечно, там по 6 тысяч рублей за одну собаку выходило. Разово. А по условиям первого контракта о выпуске речи не шло – надо было оставить в приюте. На тот момент у меня было где-то 150 собак. И я бы сама не выпустила большую часть собак, потому что это часто старые, больные животные или бывшие домашние, которые не выживут на улице. Или мелкие – куда ты болонку или пуделя отправишь? На смерть?
Расход идет на наполнители, еду, лечение, ветуслуги, на отлов, а у меня на весь приют один работник тогда был. И ноль опыта в отлове. Надо было собрать 394 головы. А сумма три миллиона с копеечками, которая пришла уже постфактум. То есть сначала отлови, вылечи – через два месяца только поступит сумма.
Я не знаю, кто у нас такие контракты составляет, о чем они думают? Этих 6 тысяч с трудом хватит на экономное питание за пару месяцев. Но куда деваться, было ужасно, потому что надо было и за животными ухаживать, и ловить ездить. С трудом, но отработала, выдохнула – больше никогда. И тут второй контракт – начальник благоустройства приехал: "Я на колени упаду, только возьмите контракт", специалистка в слезы. Я еле согласилась – словила же много негатива от "наблюдателей": мол, такая богатая, у меня три миллиона. Люди не понимали, что эти три миллиона только часть расходов покрывают. К тому же второй контракт был уже по программе ОСВВ (отлов-стерилизация-вакцинация-выпуск), но по факту оказалось, что программа не работает, потому что выпускать опять практически некого. Из Алексей-Никольского 18 мелких собачек тогда поступило от бабушки, которая умерла. Куда я квартирных выпущу? Пришлось оставить, кормить. А в администрации: "Стерилизовала – выпускай!" Причем на 394 головы выделили по факту на стерилизацию 167 тысяч! Это на 167 голов, а остальных 227 я на что стерилизовать должна? Ну, конечно, на переводы от людей.
Люди не понимают, но пристроить отловленных получается в единичных случаях: старых и больных не берут, возрастных тоже не берут, берут в основном щенков. И основная масса на улицах – собаки дикие, приручить их – колоссальный труд, тут специалист не всегда справится, а обыватели просто не готовы к этому труду, – объясняет Мудрова.
Третий контракт ей вручили по той же схеме: слезы чиновников, плач специалистов и деньги на стерилизацию 231 собаки из 394, которых она должна отловить.
– Это был страшный год. Я выпустила совсем немного собак после стерилизации, но на улице почти все погибли. Нет, не голод или холод. Их стреляли, травили – народ просто с ума сошел, им по фигу было, что клипса на ухе и собака, значит, не опасна на 100%.
Думаю, сыграло роль, что в некоторых регионах с ОСВВ не справились, собаки сбились в стаи, начались случаи нападений на людей, детей, их растиражировали медиа, в итоге убивать стали даже в нашем благополучном районе.
Мы же по уму их ловили – животные, собаки охраняют свою территорию, это нормально, но нельзя допускать того, чтобы они в стаи сбивались – это действительно страшно. Для этого нужно изловить течную суку, за которой сформировалась стая (кстати, в основном из собак "на самовыгуле"). И не надо для этого ловить всех 15–20 псов – только одну(!), тогда стая распадется.
Когда следующий госконтракт чиновники передали новой компании, Мудрова вздохнула с облегчением. Сейчас жалеет.
– Поначалу думала: ну, здорово приют на гососнове, взяли первый контракт по Уссурийскому городскому округу. Потом смотрим, у них всего 9 вольеров, хотя численность та же – почти 400 собачьих душ. Куда они собак заводят, если каждой нужна своя будка, иначе перегрызутся насмерть? Потом оказалось, что зайти туда нельзя – ни волонтерам, ни чиновникам. Во время потопа ко мне прилетели москвичи помогать: они просто вошли в приют, прошли по приюту. А там закрытая территория, что там происходит, никто не знает. А это не должно быть так, должно контролироваться зоозащитой. Пошли нехорошие случаи, когда они домашних собак забирали: люди находили их спустя время с клипсами в истощенном виде. Я сама свою давно стерилизованную Красотку недавно нашла тощей и с новенькой клипсой – хотя собаку стерилизовала сама 10 лет назад! Конечно, ветврач заранее может узнать, что удалена матка, даже без УЗИ пропальпировать. То есть работа идет для галочки, непродуманно, как минимум. Ловят очень жестоким способом – леска или тросик металлический режет собаке шею, душит. Мы, если ловили, в клетки-ловушки или поводок умудрялись накинуть. Второе: видео при отлове должно быть и видео при выпуске, так как вернуть собаку нужно в прежний ареал. И мы возвращали крепких собак в их дворы, где их кормили жители, – все довольны. Здесь же начали встречать клипированных собак, выброшенных буквально в чистое поле, вдали от кормовой базы. Где им кормиться-то? Так и начинаются нападения на людей! Недавно пять километров тащили со своим волонтером двух сбитых поездом болонок – машинист знает меня, позвонил: домашних собачат выпустили на ж/д хрен знает где! Вот сейчас два спинальника (с травмой позвоночника, приведшей к параличу конечностей) бегают у меня, – рассказывает Мудрова.
После мая 2023 года, когда федеральными властями был принят закон, перекладывающий решение проблемы бездомных животных на власти регионов, Ирина старается сдерживать критику в сторону отловщиков.
– Бесчеловечный закон! Конечно, у местных денег нет, постараются выбрать якобы "гуманную эвтаназию". Я писала Путину, целое письмо написала. Его потом поэтапно спустили опять к нам в Приамурье "на рассмотрение местных властей". А там все повязано. Естественно, они Путину ответили, что все хорошо, "решим". Должна быть поддержка любых приютов от государства и запрет на жестокое обращение с животными. Не бывает гуманной эвтаназии! Государственная поддержка может заключаться в бесплатной стерилизации животных или какой-то базовой помощи, чтобы в приюте не умирали от голода. Не надо нас полностью финансировать, чтобы не отбить желание у благотворителей помогать приюту. Когда звучит "государственный приют", все думают, что государство якобы на 100% обеспечивает, и никто не даст копейки благотворительных средств, если не заставят каких-нибудь предпринимателей.
В ответ Ирине Мудровой пришло письмо за подписью советника департамента из администрации президента с оповещением, что ее обращение "зарегистрировано" за таким-то номером, но из-за отсутствия реакции властей региона на тему письмо волонтерки передано "правительству Приморского края и в Минприроды РФ".
"Люди помогают"
– Вы уже оценили ущерб? Сколько тех же будок надо будет заменить?
– В воде побывали все будки в 90 вольерах. В каждой живут по 2–4 собаки. Будем смотреть по состоянию каждой, там три слоя – доска, утеплитель, фанера, возможно, получится только фанеру заменить, – привычно перечисляет Мудрова. – Надо сказать, что помогли нам очень хорошо: люди присылали буквально со всей страны. Но достаточно этого или нет, я пока не могу сказать, голова забита новым наводнением: 30-го опять "волна" ожидается.
До потопа переводил в основном Приморский край, но и заграница присылает, из Германии вот сегодня прислал человек, но сейчас из-за границы деньги не пропускают: санкции, у меня закрыт к ним доступ.
Но когда про наводнение по центральным каналам прошла информация, у нас пошли переводы со всей страны: Москва, Петербург, Сибирь, Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск, отовсюду. Люди не только переводили, но благодарили за спасение животных, хотя я просто делала свое дело. Как можно было допустить, чтобы они утонули? И спасала я не одна, спасали все, кто со мной были рядом, – у приюта сейчас больше 20 волонтеров.
Люди переживали за каждую собачью душу. Именно они содержат приют и не дают животным умереть от голода или болезней. Хотя на 800 животных – 700 собак и сотня кошек – уходит огромная сумма: миллион в месяц. 650 тысяч уходит на корм собакам, 100 тысяч – на кошек. 100–200 тысяч уходит на ветеринаров, в основном это стерилизация – тут зависит от количества сбитых животных, клиника – это дорогое удовольствие. Ты же не будешь усыплять собаку или кошку только из-за того, что "сложный случай", – естественно, если ты спасаешь, ты будешь лечить до конца.
У меня недавно лечение одной только собаки почти в 100 тысяч обошлось, потому что две или три операции сделали, чтобы он ходил. Кто-то скажет: чокнутые люди. Любая жизнь бесценна, собачья, кошачья, жизнь дал Господь, мы вправе ее только поддерживать, мы не вправе лишать жизни.
Благо ветклиники идут навстречу – можно в долг. Поставщики кормов тоже дают в долг. Или вот когда я поняла, что приют уходит под воду, позвонила на базу: "У меня приют начал тонуть, пожалуйста, завезите мне партию корма. Если вы сейчас не завезете, дорога будет отрезана, мы просто останемся голодными". Они завезли, разгрузили, подняли корм наверх за территорией приюта, потому что на территории некуда было притулить. А люди, которые хотели привезти корм прямо в дни потопа, жалуются: мол, я отказываюсь от корма, хотя я сейчас не могу принять, его помещать некуда. Когда все устаканится, смогу. А народу прямо сейчас надо помогать! Начинаешь говорить: "Если вам срочно, переведите деньги за корм". – "Ах, вам деньги нужны?!"
А мы в воде стояли все эти трое суток. Некоторые даже претензии начали предъявлять, мол, я отказывалась от помощи, так как не отвечала на звонки, когда предлагали помочь. Как я могла ответить, когда телефон лежал где-то наверху, чтобы не утонул? Я потом, когда посмотрела: столько было вызовов, столько сообщений, что нормальному здоровому человеку, имеющему свободное время, не хватило бы и месяца всем ответить, уже простите.
