Масштабный обмен заключенными, состоявшийся 1 августа между Россией и Западом, привел к тому, что в Россию вернулись сидевшие в США, Словении и Германии за шпионаж и убийства офицеры ФСБ (Путин лично встречал их в аэропорту Внуково), а российские тюрьмы покинули три гражданина Америки, четверо граждан ФРГ и российские политзаключенные – политики Владимир Кара-Мурза, Илья Яшин и Андрей Пивоваров, правозащитник Олег Орлов, бывшие руководители штабов Алексея Навального Лилия Чанышева, Ксения Фадеева, Вадим Останин, а также художница Саша Скочиленко.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм
Не секрет, что все страны шпионят друг за другом. Все время от времени ловят чужих шпионов. И все обмениваются пойманными шпионами. Эта практика существует уже не одно столетие. Но появление на карте мира СССР внесло в этот старинный обычай новый нюанс. Кажется, именно Советский Союз впервые начал выменивать своих "провалившихся" разведчиков не на чужих шпионов, а на собственных граждан, сидящих в тюрьме исключительно за инакомыслие. В нынешней России их называют "иностранными агентами", но сути дела это не меняет.
Если гражданин попал в тюрьму, он становится полной собственностью государства, и, коль скоро он кому-нибудь еще нужен, власть может использовать его в качестве обменной валюты. Эта удивительная традиция, которая еще десять лет назад казалась чем-то архаичным и диким, воскресла теперь в современной России. Причем воскресла она так естественно и непринужденно, что ни у кого не возникает даже вопроса, имеет ли государство право на подобные обмены. Если оно имеет право сажать ни за что, тем более имеет право выдворять человека без его согласия за границу.
Во времена СССР государство могло ещё попутно (пока он только проходит границу или летит в самолете через океан) лишать своего обменянного гражданина гражданства. И тогда как бы все становилось логичным: принимаем своего, отдаем чужого! Сейчас, хотя по советским временам тоскуют очень многие, подобный фокус можно провернуть лишь с иностранцем, получившим российское гражданство. "Своих" приходится отдавать как есть, с российскими паспортами. Наверное, эту мелкую конституционную проблему со временем исправят, и президент получит возможность исторгать неугодного российского гражданина не только с территории отчизны, но и из списков паспортных столов. Тогда можно будет и с обменом не заморачиваться, а просто высылать неугодных куда подальше. Чтобы все стало как в "далеком и прекрасном" СССР.
"А где же граница?"
А в "далеком и прекрасном" подобных обменов было довольно много.
В 1986 году, уже в начале перестройки, когда, казалось, "все в Багдаде было спокойно", на советских шпионов был обменян исключительно яркий антисоветчик, один из основателей Хельсинкской группы, "отказник" Анатолий (Натан) Щаранский. Он отсидел в тюрьмах 9 лет (из назначенного ему 13-летнего срока), причем более 400 дней провел в штрафном изоляторе, и, вместо того, чтобы просто отпустить его на волю (как просила вся международная общественность и президент США), Горбачев решил включить его в список по обмену шпионов.
11 февраля 1986 года Щаранского вместе с двумя гражданами ФРГ и гражданином Чехословакии привели на мост Глинике в Берлине (тот самый "Шпионский мост", о котором Спилберг снял фильм и где как минимум три раза обменивали советских шпионов на американских), чтобы обменять на арестованных в США чехословацких агентов и разведчика ГДР. Поскольку Щаранского никто за шпиона не держал, он оказался на мосту без охраны и рассеянно ходил туда-сюда.
– А где же граница? – решил он вдруг спросить гэдээровских полицейских.
– Да вот эта широкая белая полоса, через которую вы все время переходите, это и есть граница.
Щаранский – человек незаурядный, позднее он сделал блестящую политическую карьеру, возглавлял несколько израильских министерств, а его книга "Не убоюсь зла" стала классикой. Он до сих пор жив, и, несмотря на усилия советской тюремной системы, сохранил неплохое здоровье.
Хранит он его, впрочем, в Иерусалиме.
А прямо следом за Щаранским в октябре 1986 года на "прошпионившегося" сотрудника представительства СССР в ООН Геннадия Захарова выменяли руководителя Хельсинкской группы Юрия Орлова (уже отбывшего к тому времени лагерный срок и находившегося в ссылке в Якутии). Его привезли в Москву, в Лефортовской тюрьме объявили, что лишают гражданства, и под стражей посадили на рейс до Нью-Йорка. Орлов, талантливый физик, так в США и остался, стал профессором Корнеллского университета. Умер в 2020 году, в возрасте 96 лет.
Но эти обмены были уже на исходе советской власти.
"От имени Верховного Совета..."
А когда советская империя казалось еще вечной, такая практика была и вовсе почти обычным делом.
В 1979 году, очень кстати, в США были схвачены числившиеся представителями в ООН сотрудники КГБ Рудольф Черняев и Вальдик Энгер. Они попались на попытке скопировать секретные документы, и их быстро приговорили к 50 годам заключения каждого.
Это стало счастливым шансом для замечательного человека, Александра Гинзбурга, литератора и создателя поэтического альманаха "Синтаксис", где печатались стихи Ахмадулиной, Вознесенского и других не запрещенных поэтов. Но, впрочем, еще и Бродского. За этот альманах его посадили на два года в первый раз, а в 1966-м за составление сборника документов "Белая книга" (по мотивам политического процесса против писателей Синявского и Даниэля) дали ему еще 6 лет. Потом, в конце 70-х, когда Гинзбург недолго пожил в Тарусе, он участвовал в подпольном распространении сочинений Солженицына, за что сначала попал в психушку, а потом был отправлен в тюрьму на много лет по статье "Антисоветская пропаганда". Работать в мордовском лагере его заставили в цехе производства зеркал, среди стеклянной пыли и паров серной кислоты. Видимо, собирались уморить несгибаемого диссидента на вредном производстве… И вдруг в 1979 году произошел обмен.
Кроме Гинзбурга, в сделку с советской стороны вошли украинский историк и писатель Валентин Мороз, баптистский пастор Георгий Винс и евреи Марк Дымшиц и Эдуард Кузнецов (которые после череды отказов в репатриации попытались угнать самолет, чтобы уехать в Израиль). Двух последних сначала приговорили к расстрелу, но затем смягчили приговор до 15 лет лагерей.
Как уже было, очевидно, принято при обменах, никому из политзаключенных до самого последнего момента не рассказывали, что их собираются обменять. Оставалось только догадываться, куда их везут и что с ними будет.
Гинзбург вспоминал: "Опять "воронок", потом опять поезд, которым нас везут в Москву. Причем это пустой вагон, один из нас – в одном конце вагона, другой – в другом, третий – посередине. Около каждого стоит часовой в парадной форме. Дальше нас привозят в "Лефортово", приводят к начальнику тюрьмы. Рядом с ним двое в штатском, которые объявляют: "От имени Верховного Совета мы заявляем, что вы лишаетесь гражданства и высылаетесь за пределы Советского Союза".
Только в самолете он узнал, что его родные тоже включены в обмен и отправятся в США вместе с ним. Видимо, это стало уже традицией, после знаменитого обмена Владимира Буковского на Луиса Корвалана.
Обменяли Корвалана на простого хулигана!
Строго говоря, это был обмен диссидента на диссидента, ведь Корвалан, лидер чилийской компартии, тоже много лет жил на нелегальном положении, а с приходом к власти Пиночета оказался в тюрьме и сделался самым знаменитым чилийским политзаключенным. Политбюро СССР очень хотело вытащить его из тюрьмы ("своих не бросаем"), поэтому инициатива обмена исходила из Кремля. Переговоры шли через Вашингтон, который имел тогда на Пиночета некоторое влияние, в то время как СССР разорвал дипотношения с Чили.
Для американцев кандидатура Буковского была очевидна: это был самый знаменитый в СССР диссидент. Четыре ареста, двенадцать лет лагерей и психбольниц, голодовки и яростные письма протеста – Буковский в глазах мировой общественности был настоящим героем. И этот герой, конечно, был крайне неудобен для Кремля, так что избавиться от него показалось членам Политбюро хорошей идеей.
Обмен был согласован, и 18 декабря 1976 года Буковского посадили в самолет, летящий в Цюрих, – прямо в тюремной одежде и в наручниках. До последней секунды он не представлял, куда его везут, и был уверен, что из тюрьмы его забрали, чтобы убить. В самолете уже сидели его мать, сестра и тяжелобольной племянник, которых высылали "до кучи", из общих гуманных соображений. В тот же день в Москву доставили Луиса Корвалана, который тоже был слегка ошеломлен быстротой происходящих событий. Вот его воспоминания (конечно, в вольном переводе и пересказе какого-то случайного слушателя):
"Сижу в тюрьме, вдруг меня просят "на выход". Ну, думаю, всё. Едем, сажают в самолёт. А охранка Пиночета тогда заключённых в море сбрасывала. Думаю: ага, всё понятно. Приземляемся, вокруг – Швейцария. Мне говорят: сейчас тебя отвезём в посольство СССР. Я спокойно понимаю, что сошёл с ума…"
Примерно так же случилось и с Буковским:
"Вдруг появился надзиратель и скомандовал: на выход с вещами! Я подумал, что переводят в другую камеру. Собрал пожитки: кусок хозяйственного мыла, тряпку для уборки... Вспомнил, что сдал в ремонт сапоги. Хорошие такие, солагерник мне сделал, с войлоком. Но офицер мне говорит: "Да не нужны вам больше сапоги!" Помню, сердце ёкнуло. Ну, думаю, сейчас отвезут в лесок и грохнут".
На самом деле спешка, с которой произошел этот обмен, во многом объясняется тем, что на следующий день Брежневу исполнялось 70 лет – и Корвалана ему доставили как подарок к юбилею.
Правда, Корвалан из рук вон плохо исполнял роль брежневской игрушки. Чилийский коммунист получил квартиру в центре Москвы на Тверской, но счастья своего не ценил, особой благодарности не испытывал. Гораздо больше унылого Леонида Ильича ему нравился задорный румынский диктатор Чаушеску, у которого Корвалан не раз бывал в гостях.
А в начале 80-х ему так сильно захотелось вернуться на родину, что он сделал пластическую операцию, получил в КГБ поддельные документы и отправился в Чили. Жил там тихо-спокойно, не привлекая к себе внимания, под чужим именем – и благополучно дожил до падения режима Пиночета. Видимо, чилийский климат располагает к долголетию, Корвалан скончался в Сантьяго в 2010 году в возрасте 93 лет.
Буковский же после обмена поселился в Великобритании, где написал самые известные из своих книг: "И возвращается ветер" и "Письма русского путешественника". Кстати, гражданства его формально не лишили, но и тюремный срок не отменили, однако спустя 15 лет история автоматически сняла эту проблему. После краха СССР Буковский часто приезжал в Россию и занимался политической деятельностью (в 2007 году его кандидатуру даже выдвигали на президентских выборах, но он отказался баллотироваться). На старости лет он вернулся в Англию. Умер в возрасте 76 лет в 2019 году.
А вообще этот обмен на многие десятилетия запомнился советским гражданам благодаря известной частушке. Чтобы понять ее суть, нужно иметь в виду, что накануне последнего ареста Буковского, в марте 1971 года, в "Правде" вышла статья, где его называли "злостным хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью". А в 1976 году поэт и диссидент Вадим Делоне написал: "Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую б…ь, чтоб на Брежнева сменять?!" Частушка навсегда отпечаталась в народном сознании и, если поменять в ней имена и фамилии, пожалуй, вполне подойдет как комментарий для нынешних событий.
