Русскими в Казахстане никого не удивишь – они живут с нами уже давно, и достаточно мирно. Даже диаспоры своей особо не имеют. Как говорил мой друг, полурусский-полуказах: тот факт, что у русских в Казахстане нет диаспоры – это плохо, потому что от их лица постоянно говорит Россия. С другой стороны, когда казах дерется с уйгуром (к примеру), то любая пьяная поножовщина грозит перерасти в межэтнический конфликт, а когда казах дерется с русским, то за казаха вступаются его друзья Герман и Артём, а за русского – его друзья Алибек и Азамат. В каком-то смысле, это очень честная дружба народов, которая многого стоит, но может и легко разрушиться.
Именно поэтому стоит обратиться к "релокантам": большинство славян, а также германцев, горцев Кавказа и корё-сарам (этнических корейцев), которых вы встретите в Казахстана, несколько десятков лет назад оказались в Казахстане примерно таким же, как и вы, образом, – не по своей воле. Конечно, в гораздо худших условиях, в товарных вагонах и с клеймом "врагов народа", но принцип был тот же. Посмотрите на их потомков сейчас: на одного мутного типа вроде Жириновского (родился в Алматы) приходится сотня красивых и гордых джигитов/джигиток, настоящих патриотов Казахстана. Потому что мы были гостеприимны – они были открыты. Сейчас мне бы хотелось вспомнить несколько биографий россиян, которые стали своими для казахов. Пусть эти истории будут вам в помощь.
Юрий Домбровский
Юрий Осипович Домбровский – москвич, писатель, поэт, переводчик. Казахстан стал для него тем же, чем он стал для Тараса Шевченко – местом ссылки и любви.
В 1933-м году его выслали в Алматы (тогда – Алма-Ату), где он и написал два своих великих романа "Хранитель древностей" и "Факультет ненужных вещей". Действие обоих романов происходит в нашей южной столице. Так же, как и в фильме "Шествие золотых зверей", сценарий к которому написал Домбровский.
Я не буду говорить о творчестве моих героев, потому что это не литературоведческая статья, а карта траекторий жизненного пути, но, быть может, они все попадают отчасти под характеристику, данную Домбровскому Дмитрием Быковым: "Бросается в глаза некая двусмысленность, половинчатость, странность положения этого автора в русской литературе. Домбровский – один из самых сильных прозаиков XX века, что по нашим, что по западным меркам; он написал достаточно – и на достаточном уровне, – чтобы числить его в первых рядах…", но этого не делают. Почему – другой вопрос. В "окраинности” ли дело или же в том, что наоборот – окраина империи как-то сама привлекала в себя таких людей, но факт остаётся фактом".
"Впервые я увидел этот необычный город, столь не похожий ни на один из городов в мире, в 1933 году. И помню, как он меня тогда удивил", – пишет Домбровский в "Хранителе древностей". Героиню этого романа зовут Клара Файзуллаевна. Роман посвящен памяти друга писателя Файзуллы Турумова, казаха, погибшего 22 июня 1941 года при обороне Брестской крепости. Это отец супруги Домбровского, с которой писатель также познакомился в Алматы. Ей на ту пору было 20 лет, а ему – 51. До своей смерти в январе этого года, через две недели после Qantar ("Кровавый январь” – так в Казахстане называют массовые протесты в январе 2022 – С.Р.) она была хранительницей уже его древностей.
Домбровский попал в Казахстан молодым, разбитым и ободранным. В Казахстане был голод, работы было мало. "Приезжий снял угол в Тастаке, в домике вдовы-казашки с пятерыми ребятишками. Каждое утро из остатков муки эта женщина пекла большую лепешку и ломала ее на шесть равных кусков – своим детям и этому чужому и малопонятному ей русскому парню. Когда Домбровский в старости рассказывал об этом, в глазах его стояли слезы, – пишет о нём в мемуарах его близкий друг Павел Косенко. – До смерти считал столицу Казахстана лучшим городом мира, мне он повторял это много раз. Здесь у него появились друзья, работа".
Здесь Домбровский писал, преподавал, дружил и переводил – воистину, сложно переоценить его влияние на казахскую литературу, и то, как много мы обрели. Он переводил Сабита Муканова, Ильяса Есенберлина, Габита Мусрепова, посвящал тексты Кастееву, Зенкову и Калмыкову – это всё не последние имена в казахской литературе ХХ века.
К сожалению, Домбровский все ещё не признан в Казахстане как наш классик, хотя его здесь и не забывают, перечитывают его книги и точно знают, что в конце семидесятых в Москве писатели избили до смерти не какие-то абстрактные хулиганы, а чекисты в штатском. В России об этом предпочитают не вспоминать.
Сергей Калмыков
Сергей Калмыков, художник, декоратор, писатель, последний представитель русского авангарда, ученик Добужинского и Петрова-Водкина, в каком-то смысле, тоже из кочевников. Родился Сергей Иванович в 1891 году в Самарканде, жил в Оренбурге, Москве и Санкт-Петербурге. В 1935 году переехал в Алматы по приглашению городского Музыкального театра, который позднее стал Казахским академическим театром оперы и балета им. Абая. Калмыков проработал в театре до выхода на пенсию в 1962-м году и создал большое количество театральных декораций и иллюстраций к постановкам. За что даже получил звание "Народного артиста Казахской ССР". В Казахстане же его и похоронили.
Как писал о Калмыкове другой уроженец Алматы Александр Бреннер: "… он по ночам перешивал себе костюмы из театрального гардероба, добиваясь особой яркости и пышности, чтоб его заметил из космоса Леонардо да Винчи и пригласил на ужин. Калмыков мало общался с современниками, зато тайно обнимал Тинторетто".
Странных людей чекисты сажали реже, чем нормальных, а на окраинах империи – тем более. Калмыков играл роль городского сумасшедшего, дабы выжить в этой новой жуткой реальности, так не похожей на богемный Серебряный век. И это его спасло, и более того – до сих пор заставляет людей вспоминать о нём с большой любовью или большим интересом.
"В азиатской Алма-Ате, где художник прожил три десятилетия с лишком, вплоть до смерти в 1967 году, принято считать таких людей отмеченными перстом Божьим; и по этой причине к ним следует испытывать своего рода почтенье. К Калмыкову привыкли – к его самодельным брюкам с разноцветными штанинами, к его алому берету, к его фантастической кофте с привязанными к ней порожними, бренчащими при ходьбе консервными банками. С течением времени он сделался уникальной частью алма-атинского городского пейзажа, наподобие птички-колибри в сибирской тайге", – так писал о нём Давид Маркиш.
Калмыков умер в одиночестве в своей квартире, страдая от голода и бедности, вдали от старых друзей и коллег. Но всё-таки это была воля, а не тюрьма. Многим его коллегам пришлось пережить гораздо худшие испытания. Да и быть юродивым художником на юге просто приятнее, чем в Сибири, ибо климат и люди мягче.
Кто Калмыков сейчас для нас? Один из главных художников КазССР – зал с его работами в главном музее искусств им. Кастеева в Алматы никогда не убирается на склад, потому что он яркий и чудесный, и постоянно привлекает глаз. Его имя часто у всех на слуху – гораздо больше, чем в России. И даже первый официальный павильон Казахстана на Венецианской биеннале, сделанный экспериментальной исследовательской станцией ORTA, был вдохновлён работами Калмыкова. Потому что казахи понимают и ценят "своих" – назовём это так.
Герольд Бельгер
Герольд Карлович Бельгер гораздо больший казах/казахстанец, чем предыдущие герои, однако же и его история очень показательна. Почти что "из грязи в князи".
Родился в 1934-м году в городе Энгельс, Автономная Социалистическая Советская Республика немцев. Вместе с 400 тысячами других немцев его семья была выслана в товарных вагонах в 1941-м году. В аул возле нынешнего села в Северо-Казахстанской области, на берегу Ишима. Важно понимать не только ужасы насильственной депортации, но и трудности социализации на новом месте: если с мусульманами, с чеченцами, ингушами, карачаевцами, балкарцами, турками-месхетинцами и курдами, у тюрков Туркестана был общий культурный код, то с поляками, корейцами было посложнее, а уж с немцами – тем более. Конечно же, всех депортированных отдали на попечительство местным жителям. Как вспоминал сам Бельгер, его семья выжила в голодное военное время только благодаря соседям-казахам.
О депортированных пускали страшные слухи: дескать, к нам везут изменников, врагов народа, людоедов и преступников, а уж про то, как клеймили немцев, можно и не говорить.
И тем показательнее история Герольда.
Выросший в ауле, где он научился свободно говорить по-казахски, он поступает на филологический факультет алматинского университета. Работает сначала в школе, а потом – редактором журнала. Постоянно пишет книги, одновременно работает и обогащает три культуры: русскоязычную, казахскую и немецкую. Постоянно выступает и говорит об этой земле так, как говорят только те, что в ней умрут. Говорит честно, искренне и открыто.
"Абай ни в коем образе не смог бы стать депутатом. Потому что он ни за какие коврижки не вступил бы в партию "Нур Отан" и даже в Союз писателей Казахстана".
За мудрость, прямоту и гражданскую честность в обществе и прессе его станут называть Совестью нации и Последним казахом. Конечно же, не каждый казах удостаивается такого звания. А немец удостоился – и любви, и памятника через шесть лет после смерти.
Біздің орыстар
О многих ещё можно и хочется рассказать: о чудеснейшем наследнике ОБЭРИУтов и Филонова Павле Зальцмане, о мастере земли и скульптуры Исааке Иткинде, о художнике звёзд Борисе Лучанском, но, во-первых, Александр Бреннер в книге "Жития убиенных художников” справился с очерками о них и их творчестве гораздо лучше, а во-вторых – именно эти три судьбы кажутся мне наиболее полно иллюстрирующими то, что нынче в Казахстане вкладывают в понятие "біздің орыстар” или же "наши русские”, которое отлично иллюстрирует этот мем:
Я мог бы дать десяткам тысячам россиян, убежавших в Казахстан от путинской мобилизации, простой совет: вы можете начать знакомство с казахской культурой через творчество перечисленных мною авторов. И рассказать другим пришельцам с севера, что Калмыков, Домбровский и Герольд обрели в Казахстане вторую родину благодаря своей открытости и своему таланту.
Рамиль Ниязов – казахстанский поэт
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
