27 января – отмечается Международный день памяти жертв Холокоста. 80 лет назад, в конце января 1942 года, началась заключительная и самая ужасная часть трагедии европейских евреев. 20 января на совещании высшего руководства Третьего рейха в берлинском районе Ванзее было решено полностью покончить с еврейским населением Европы – с помощью системы лагерей смерти и иных способов массового уничтожения людей. Кажется, что за 80 лет тонны воспоминаний и гигабайты свидетельств нарисовали полную картину Холокоста. Но все новые эпизоды, обнаруженные или малоизвестные факты по сей день удивляют и шокируют. Один из них – история последнего нацистского пропагандистского фильма, снятого о жизни еще уцелевших на тот момент евреев.
Кино и немцы: Геббельс наводит порядок
Мало какая отрасль была объектом более настойчивого внимания нацистской партии и правительства, чем кинематограф. Сам Гитлер не скрывал своей привязанности к кино, а шеф нацистской пропаганды Йозеф Геббельс в полной мере оценивал потенциал кинематографа в деле государственной пропаганды. Организация государственного управления кинематографом и многочисленные законы о кино привели не только к национализации киноиндустрии после прихода НСДАП к власти, но и к ее полному идеологическому подчинению.
Первым, с чем пришлось столкнуться нацистам при так называемой "унификации немецкого кинематографа", было удручающее для них открытие: очень многие работники этой области искусства оказались евреями. В информационном сборнике о немецком кино Handbuch des Films за 1935/36 годы утверждается, что в последний год Веймарской республики 70% всех производственных фирм и 81% прокатных фирм в этой отрасли находились под "неарийским" руководством. Они производили 86% и прокатывали 91% всех немецких фильмов.
Новые руководители Рейха оказались в некотором замешательстве: с одной стороны, их стремление удалить евреев не только из творческой сферы, но и из любой другой было неколебимым. С другой – слишком опасно было потерять кинематограф в случае резкого и скоропалительного изгнания из него высоких профессионалов "неарийского" происхождения. Впрочем, нацисты справились с этой непростой ситуацией. Принятый 16 февраля 1934 года Закон о кино не только лишил евреев возможности участвовать в немецком кинопроцессе и спровоцировал волну эмиграции еврейских кинематографистов из Германии, но и открыл широкую дорогу для создания обновленного, "идеологически верного" кинопродукта.
Геббельс, уже являясь министром пропаганды, всегда отдавал предпочтение игровым фильмам, а не документальным или кинохронике. Согласно его убеждениям, не единственная, но, несомненно, основная задача кино – увлечь идеями национального превосходства немецкое население. Гораздо проще этого было добиться через воздействие на эмоции зрителя, нежели на рациональное мышление. Кроме того, для Геббельса было очевидно, что слишком явная, лобовая пропаганда – тоже достаточно опасный инструмент, способный вызвать обратную реакцию у зрителей. Поэтому вплоть до начала Второй мировой войны нацистская пропаганда успешно обходилась историческими кинополотнами, воспевавшими немецкий характер, искусство и достижения прошлых веков.
Но начавшаяся война требовала радикального усиления идеологического воздействия. Поэтому в Германии появляются откровенно пропагандистские картины, уже не заботившиеся об изысканности агитации. Так появились антисемитские фильмы "Еврей Зюсс", "Вечный жид", "Ротшильды"… Тем не менее со стороны Геббельса это была некоторая уступка обстоятельствам. Он по-прежнему предпочитал тонкие талантливые фильмы, как например, "Голубой ангел" (с уже эмигрировавшей Марлен Дитрих), и всего лишь терпел хронику и документальные фильмы Лени Рифеншталь ("Триумф воли" и "Олимпия"). Однако именно существование подобного документального кино и натолкнуло Геббельса и его ближайших сотрудников на мысль о создании самого фейкового фильма нацистского кинематографа.
Образцовое гетто
То, что можно считать съемочными павильонами будущего "шедевра", было сооружено задолго до появления самого кинематографа. Крепость Терезиенштадт была построена в конце XVIII века и служила австрийской императорской армии гарнизонным городком с площадками для строевой подготовки. С конца XIX века она была превращена в казематы, в годы Первой мировой войны служила лагерем для военнопленных. Среди ее известных сидельцев – тот самый Гаврила Принцип, чей выстрел в эрцгерцога Франца Фердинанда стал сигналом к началу Первой мировой войны. Однако свою печальную известность Терезин (чешское название Терезиенштадта, то и другое – в честь королевы Марии Терезии) приобрел уже во время Второй мировой. Именно здесь по решению руководителей нацистской Германии было создано "образцово-показательное" еврейское гетто.
Первоначально в этом чешском городе, расположенном в 60 километрах от Праги, нацисты селили евреев из Протектората Богемии и Моравии. Однако завоеванные Рейхом территории расширялись, и поток евреев, которых требовалось переместить в соответствии с замыслами фюрера, тоже усиливался. В итоге в Терезин начали привозить евреев из Голландии, Дании и многих других европейских стран. Если на завоеванных "восточных территориях" (Польша, Украина, Беларусь, страны Балтии) нацисты не стеснялись унижать и уничтожать еврейских узников, то в центре Европы им приходилось несколько сдерживаться. Несмотря на большое количество информации о происходящим геноциде, европейские страны старательно делали вид, что ничего не знают, а нацисты на всякий случай тоже предпочитали не афишировать свои зверства. Даже в решениях Ванзейской конференции об уничтожении евреев говорится иносказательно, с помощью эвфемизмов. Международные организации хотели доказательств того, что немецкое правительство не творит тех ужасов, о которых шепчутся по всей Европе, и нацисты не ленились создавать подобные "доказательства".
Именно для этих целей в Терезин изо всех завоеванных стран начали привозить представителей интеллигенции еврейского происхождения. Люди творческого и умственного труда, оказавшись в трагическом положении, были совсем не против того, чтобы заниматься в гетто любимым делом: композиторам здесь было позволено сочинять музыку, а музыкантам исполнять ее, художники могли рисовать, актеры и режиссеры – ставить спектакли, профессора – читать лекции. Это становилось отдушиной для измученных голодом, страхом и унижениями людей. Но нацисты видели в этой "потемкинской деревне" собственные выгоды. Особенно когда в 1943 году, на фоне все усиливающихся слухов о газовых камерах и крематориях лагерей уничтожения, Международный Красный Крест настойчиво потребовал от правительства Германии публичной демонстрации человечного отношения к евреям.
Несколько месяцев, с февраля по июнь, гетто приводили в цветущее состояние: мусор был вывезен, дома отремонтированы, выстроены бутафорские кафе и магазины, высажены клумбы с розами, а семь с половиной тысяч стариков, инвалидов и истощенных голодом и тяжелым трудом заключенных отправлены в газовые камеры Освенцима. Ибо ничто не должно было портить картинку идеального гетто. Оставшиеся жители этого еврейского "рая" приступили к репетициям сценария, написанного драматургами из СС.
23 июня 1943 года делегация Международного Красного Креста проинспектировала прекрасный еврейский город. Целых восемь часов комиссию, состоявшую из трех человек, водили, возили и всячески развлекали. В итоге представитель министерства здравоохранения Дании Эйгил Юэл-Хеннингсен, представитель датского МИДа Франц Хвасс и 27-летний швейцарский врач Морис Россель получили редкую возможность стать зрителями спектакля, поставленного для них троих. На их маршруте "случайно" встречались веселые, пышущие здоровьем еврейские карапузы, довольные жизнью, упитанные старушки и девушки, воспевающие свою счастливую участь. Среди прочего комиссия присутствовала на футбольном матче и детской опере "Брундибар", написанной содержащимся в гетто композитором Гансом Красой. В общем, представление нацистам явно удалось: делегация составила очень благожелательный отчет, подчеркивавший крайне благоприятные условия жизни в этом еврейском поселении.
Режиссер...
Казалось, что после отъезда "миссионеров" оставалось просто разобрать ненужные декорации и вернуться к прежней мрачной жизни. Но расчетливая мысль главного дирижера "окончательного решения еврейского вопроса" Адольфа Эйхмана сыграла свою роль. Ведь этот бутафорский город мог еще пригодиться и стать великолепной съемочной площадкой для пропагандистского фильма. Само собой, что демонстрировать его гражданам Рейха не следовало, ибо незачем их учить гуманному отношению к "недочеловекам". Но для иностранного зрителя подобный фильм мог бы очень пригодиться. И работа снова закипела.
Клумбы с розами все еще цвели, распространяя непривычный для гетто аромат, костюмы, сшитые для сыгранного перед комиссией МКК спектакля были как новенькие, недостатка в "актерах", которые все прибывали в гетто, не наблюдалось. Оставалось найти режиссера и оператора. Руководивший с февраля 1944 года концлагерем оберштурмфюрер СС Карл Рам обнаружил среди узников гетто идеальную кандидатуру: буквально на днях в Терезин был доставлен из Голландии Курт Геррон. И Эйхман, и сам Геббельс хорошо знали его творчество.
Курт Геррон (настоящая фамилия – Гершон) родился почти одновременно с кинематографом – в 1897 году. Единственный ребенок богатого берлинского бизнесмена еврейского происхождения, он собирался получить профессию врача. Но в дело вмешалась Первая мировая война. Призванный в армию юноша оказался не только тяжело ранен физически, но и серьезно травмирован морально творившимся вокруг кровопролитием. Его ждали демобилизация, последующее медицинское образование, и снова – на фронт, уже в качестве военного медика, затем опять ранения и демобилизация. Кровь и разорванная плоть, которой насмотрелся этот начинающий доктор, отвратили его от полученной профессии, а творческий потенциал и фантазия толкали на сцену. Он устроился работать в берлинское кабаре, где познакомился с Марлен Дитрих, Бертольдом Брехтом и другими звездами. Талант и полученный на войне опыт дали этому молодому человеку способность играть драматические роли. Его актерская фильмография насчитывала к 1933 году более 60 картин, в том числе и одну из главных ролей во всенародно любимом "Голубом ангеле". В качестве режиссера до того, как оказаться в концлагере, Геррон успел снять восемь фильмов.
С приходом к власти нацистов карьера Геррона оказалась уничтожена, а сам он совершил ту же ошибку, что и многие граждане Германии еврейского происхождения. Чувствуя себя немцами по рождению и культуре, они до последнего момента не могли поверить, что родина обойдется с ними нечеловечески жестоко. Они ждали, что скоро придут иные времена и жизнь вернется в прежнее русло. Большинство не дождалось.
Уехавшая в Америку в 1930 году Марлен Дитрих предлагала своему другу и партнеру по фильмам Геррону помочь с эмиграцией в США. Но он отказался, не желая покидать Европу. Вместе с женой уехал в Париж, а затем в Голландию, но нацисты захватывали все новые территории и догоняли беглецов. Так в сентябре 1943 года Герроны оказались в концлагере Вестерборк. Но и здесь неутомимый Курт не терял присутствия духа и энергии, развлекая товарищей по несчастью представлениями немецкого кабаре. Наконец в феврале 1944 года его с женой депортировали в Терезин.
Как мы уже знаем, концентрация творческой интеллигенции в Терезине имела вполне определенные цели. Курт же, обрадованный возможностями, сразу организовал кабаре "Карусель". Но у лагерного начальства на режиссера Геррона были совсем иные планы. Ему приказали снять пропагандистский фильм о жизни в прекрасном городе, который фюрер "подарил" евреям и где "посчастливилось" оказаться самому режиссеру. Снимать заведомую ложь, которая поможет обмануть мир и утаить чудовищные преступления? Мог ли Геррон отказаться от этой миссии? Возможно, мог, тем самым подписав приговор себе, жене, сыну и еще множеству людей, определенных на роль артистов и статистов.
...и его фильм
Мы не знаем, надеялся ли Курт Геррон на спасение или всё же понимал его невозможность. Как бы то ни было, он создал действительно талантливую работу. Он находил нужные слова, чтобы взбодрить испуганных жителей гетто, смешил их, добиваясь радостного выражения лиц. Дети в его фильме смеялись искренне, а взрослые казались по-настоящему счастливыми. Талантливый профессионал остался таковым до конца.
Оператора прислали из Праги. Им стал Карел Печены, основатель и владелец чешской кинокомпании "Электа-журнал", которая выпускала первый и долгое время единственный чехословацкий киноеженедельник. Собранная Печены кинохроника помогала создавать документальные и художественные фильмы. В 1937 году из-за финансовых сложностей "Электа-журнал" переродился в компанию "Актуалита", возглавляемую все тем же Карелом Печены. Он нанял на работу многих известных сторонников демократии. С началом оккупации все эти чешские патриоты потеряли работу, а Карел Печены их трудоустроил. Правда, до сих пор остается неясным, что именно подвигло его на такой шаг – их взгляды или же высокий профессионализм в своем деле.
Но в последующие годы с "Актуалитой" произошли невероятные метаморфозы. Стремление Печены сохранить свое кинопроизводство вынудило его полностью подчиниться оккупационному режиму. "Актуалита" стала послушным инструментом пропаганды, поэтому именно этой "политически надежной" кинокомпании доверили снимать фильм о прекрасном еврейском городе Терезине. Профессионал Карел Печены выполнил задание немецких властей, тем более что работать в творческом тандеме со знаменитым Куртом Герроном было довольно лестно для него. Забегая вперед, скажем, что за эту работу Печены получил от оккупантов "Святовацлавского орла" (единственная награда Протектората), а после войны от восстановленной Чехословакии – пять лет трудовых лагерей за коллаборационизм и пропаганду нацизма.
Работа над фильмом кипела под надзором СС. Геррон репетировал и добивался невероятной искренности от своих актеров. Они погружались в эти лживые, но такие симпатичные предлагаемые обстоятельства. Геррон следил за всем: как выстроен кадр, как играют люди, излучают ли они ту самую радость, ради демонстрации которой и организовывался весь этот чудовищный проект. На экране счастливые футболисты гоняют мяч, солидные пенсионеры слушают лекцию, жизнерадостные дети поют оперу "Брундибар", а глава юденрата (органа еврейского самоуправления, учрежденного нацистами) Пауль Эпштейн вдохновенно произносит речь благодарности фюреру за заботу о евреях.
Много лет спустя, в 1962 году, чешский кинорежиссер Збынек Бриних экранизирует рассказ прошедшего через концлагеря писателя Арношта Лустига "Эшелон из рая", в котором будут эпизоды, воспроизводящие те терезинские съемки. По команде "мотор" играла веселая музыка, и униженные, запуганные узники превращались вдруг в респектабельную публику, наслаждающуюся прелестями жизни. Но после того, как камеры переставали снимать, они снова попадали из фиктивного рая в настоящий ад.
Съемочный процесс закончился в сентябре 1944 года. Отснятый материал отправили на монтаж, а десять эшелонов с актерами, массовкой и остальными участниками творческого процесса – на смерть. Благодаривший Гитлера Эпштейн был убит прямо в Терезине, а остальным 18 тысячам человек предстояло трудное путешествие, преимущественно в Освенцим. Из всех участников этой киноэпопеи выжили единицы. 28 октября 1944 года из Терезина отправился одиннадцатый эшелон, в котором ехал и Курт Геррон со своей семьей. Сразу по прибытии в Освенцим они все оказались в газовой камере.
Трудно судить о подлинных мотивах Геррона. Были те, кто обвинял его в коллаборационизме, желании выслужиться перед нацистами и спасти себя и свое семейство. Но вполне вероятно, что, будучи опытным человеком, к тому же с большим художественным воображением, режиссер понимал, что намеки немцев на возможное спасение – ложь. И снимал свое кино, чтобы в последний раз получить возможность заняться любимым делом и вместе со своими подневольными актерами ненадолго уйти в мир фантазии, где нет ни войны, ни страха смерти.
Фильм, законченный зимой 1945 года, своей пропагандистской функции выполнить уже не мог: к тому моменту слишком много стало известно о реальной, а не фейковой судьбе еврейского народа на оккупированных территориях. Сразу после войны фильм с рабочим названием "Фюрер дарит евреям город" исчез, и только спустя много лет были обнаружены его короткие фрагменты. Всего пятнадцать минут разрозненного материала, но даже в этой четверти часа ощущается мастерство режиссера, а с экрана на нас смотрят люди, для которых эти короткие минуты были, вероятно, последними мгновениями хоть и фальшивого, но счастья.
Автор – историк, исследователь истории Холокоста
