Джуен – небольшая деревенька в Хабаровском крае на берегу озера Болонь. В переводе с нанайского Джуен – это "в глубине находящийся мыс", а Болонь – "место, богатое рыбой". Рыбы и вправду тут много всякой, тем и живут – лодка есть в каждом дворе. Населения здесь всего 500 человек, и несколько десятков из них – это приемные дети.
От ближайшего города, Амурска, Джуен отделяет без малого сотня километров таёжной грунтовой дороги. Никакой общественный транспорт сюда не ходит, местные кооперируются с теми, у кого есть автомобили – в деревенском чате в WA сообщают, кто и когда едет в город. В Амурск водители берут попутчиков за 800 рублей в обе стороны, а в Комсомольск-на-Амуре, расположенный ещё дальше, – за тысячу. Это ближайшие к Джуену крупные города. Отсюда, из детдомов, и берут местные себе ребятишек – сначала погостить, а потом, если удалось "сойтись характерами", оформляют над ними опеку. И даже если не очень сошлись, всё равно берут, надеясь, что отношения в дальнейшем наладятся – как правило, действительно налаживаются.
Согласно официальным данным, сейчас в Джуене 28 "замещающих семей" – в них воспитывается 61 ребенок.
"Страшно было брать, конечно, как кота в мешке"
Галине Киле 62 года, её мужу – 72. Первого ребёнка – десятилетнюю Ларису – взяли под опеку в 2013-м.
– Мы пенсионеры, свои две дочки на тот момент были уже взрослые, жили уже отдельно, а внучат еще не было, – рассказывает Галина. – Тогда как раз большое наводнение всё смыло, все наши сараи, и хозяйство мы уже не держали, особо занятий-то и нет, работы нет, вот и решили взять. С Ларисой у нас проблем не было, ласковая очень, с первого дня нас начала называть "баба" и "дед", и сразу сказала: "Никуда я от вас не уйду". Уроки с дедом делала. Он у нас последнее время вредный стал, я иногда ругаюсь с ним, разговаривать не хочу, а девчонки к нему льнут.
Сейчас Лариса учится в Николаевске-на-Амуре в медучилище, на каникулы ездит в Джуен, хотя ей как сироте выделили отдельную квартиру в посёлке Хурба под Комсомольском.
– Страшно было брать, конечно, как кота в мешке – не знаешь, как оно обернется, да и ответственность, вдруг не справлюсь. Но ничего, справилась, – улыбается Галина. – Лариса звонит мне очень часто, всем-всем делится, советуется всегда – даже что на обед приготовить. Когда она на учебу уехала, я Кристину взяла, 11 ей было тогда. У нее характер другой совсем, труднее с ней. Как-то поругались с Кристиной, она выскочила за дверь и не возвращается. Я чуть погодя вышла во двор – а она топор схватила, дрова колет и вслух материт меня, на чем свет стоит! Потом плакала сильно и прощения просила, "только не отдавай меня!". Не хотят они в детдом обратно, как ни крути. Я ещё ребят других из детдома беру – просто на лето, как гостевая семья. Им здесь хорошо.
"Дед, баба, большой дом – всё, что нужно для счастья"
17-летний Серёжа Григорьев попал в замещающую семью к пенсионерам Николаевым в 12 лет. До этого воспитывался в Хурбинском детдоме. Где его настоящие родители, не знает: "Сколько себя помню, всегда в детдоме жил". И жил прекрасно, по его словам.
– Воспитатели хорошие, и там у нас даже огород был свой, – рассказывает Сергей. – Мне, когда пойти под опеку предлагали, говорили, что в семье будет лучше. Но я поначалу отказывался, ведь мне было нормально, комфортно в нашем детдоме. Мне советовали: да ты попробуй, съезди на каникулы, проверь. Я проверил и сказал: всё, останусь жить в Джуене. Мне очень понравилась деревенская жизнь, хотя да, здесь надо таскать воду из колонки, дрова, поначалу с непривычки было сложновато. Но я очень старался, хотел понравиться моим опекунам и остаться – они оказались очень добрые и отзывчивые, поэтому всё-всё делал, помогал. Дед, баба, большой дом, рядом озеро – всё, что нужно для счастья.
Нынче Сергей поступил на учёбу в судомеханический техникум в Комсомольске, но говорит, что приемных родителей всё равно будет навещать – пока на каникулах.
– Работать после техникума в городе придется, конечно, но отдыхать обязательно в деревне буду. Может, потом ещё пойду выучусь на учителя и вернусь в Джуен работать.
"Как вы их выбираете, что они у вас такие воспитанные? А у меня не забалуешь!"
Елена Блошенко – учитель истории и обществознания, ей 57. У них с мужем Василием красивый просторный дом, который они вместе со старшими родными детьми выстроили сами, уютный двор с цветами, ухоженный огород. И много пар детской обуви в коридоре.
– Первый опыт опеки случился давно, когда моя двоюродная сестра умерла, у неё остались дети. Старшая была у моей матери под опекой, младший с отцом оставался, а тот пил, и я забрала Сашу себе. Потом стали массово обучать приёмные семьи, и я подумала: вроде в деревне живем, дом большой, почему бы и нет? Отучились с мужем на специальных курсах, получили добро на замещающую семью, и взяли в 2013 году двух девочек, сестрёнок – одна 7 лет, другая 13. На тот момент свои дети уже выросли, младший только был подростком. Они не возражали, а если бы и так, то у меня авторитарный режим, не забалуешь, – улыбается Елена. – Уже через полгода взяли ещё четверых ребятишек-сирот – родных между собой сестер и братьев. Все дети, кстати, называют меня мамой, а супруга папой, причем сразу стали так обращаться, я даже удивилась. Год назад мы взяли ещё двоих детей, у них семья была, они не сироты, их забрали у родителей-пьяниц, но и они тоже сразу стали величать мамой. А я не возражала.
Именно семья Блошенко в Джуене первой решилась взять детей под опеку.
– Да, сложно было, соседи сначала смотрели искоса. Но мы внимания не обращали. А с приёмными детьми особых проблем не было. Мы их всех любим, и они нас тоже. Между собой все они притирались. Конечно, и ревность была, но до сильных конфликтов не доходило. Воспитывают друг дружку даже порой – если кто-то что-то возьмёт без спроса, другие замечания делают. Деньги мы им на карманные расходы даём, они, как и все дети, всякую ерунду на них покупают, чипсы да кириешки. Но всегда со мной делятся. Фрукты, другие вкусности, которые я домой покупаю, нет такого, чтобы хватали или кто-то съел тайком от других – все понимают, что нужно, чтобы всем досталось. Обедаем и ужинаем мы все вместе, у нас традиция. Садимся за стол и в шутку иногда берёмся за руки и говорим, как в американских фильмах, говорим: "Спасибо, Господи, за всё, что у нас есть на столе". Посуду моют старшие дети – по очереди.
– На данный момент у нас две девочки и два мальчика. Дети у меня работящие, много чего умеют делать. У нас живности много – кролики, гуси, поросята. Все чётко знают свои обязанности, животных любят и ухаживают за ними с удовольствием. Девчонки домашнее хозяйство ведут, причём мне даже командовать не надо – стоит только вслух произнести, что сегодня, наверное, можно огурцы мариновать, как они уже хрена с укропом нарвали, зеленцы собрали, банки приготовили. Готовят сами – борщи, котлеты, пекут, всё что хотят. Я вот картошку люблю чистить – это они мне разрешают, а остальное всё сами делают. Моя "выпускница" Дана уже взрослая, живет с парнем, и его мать удивляется тому, что она всё-всё умеет: и банки закручивать, и обои клеить! Мальчишки тоже молодцы – и на рыбалку, и на охоту. Другие ребятишки в деревне от нечего делать болтаются по улицам, а мои всегда при деле, и книги любят читать.
Елена говорит – ни на минуту не пожалела, что брала детей из детдома.
– Бывает, прикрикнешь, не без этого. Но никто из моих ни разу не психанул, не сказал "уеду от вас", и мы никогда не грозились отправить их обратно в детдом. Кстати, их очень обижает слово "детдомовский", и меня они всегда защищают. Например, ребята мои старшие поехали дальше учиться в Амурск, и там, если какие-то замечания, то педагоги начинают обвинять, "вот, мол, ваш опекун такой-сякой, вас не научил", так до истерики доходило: "Не опекун, а мама, и она здесь вообще ни при чём!" Люди в деревне удивляются, мол, как вы их так выбираете, что они у вас все такие воспитанные? Я в школе веду историю и обществознание, они у меня все на виду, может, мой статус имеет значение – мама учитель, как можно себя плохо вести, плохо учиться? А может, нам просто с ними везёт. Я очень рада, что у меня хорошие дети, это приятное чувство, когда твои дети чего-то достигают, когда ими восхищаются, я получаю такое удовлетворение от того, что это я, это моя семья им дала, и они тоже стараются ради нас, ради нашей семьи – быть лучше, не подвести. Даже гордость порой берёт! И мнение односельчан поменялось – начали и сами брать ребятишек, и с нами советоваться, про опыт расспрашивать.
"Чувствую свою нужность, и они чувствуют, что нужны"
У Людмилы и Вадима Киле хороший дом, большое подсобное хозяйство. Они единственные в Джуене, кто держит коров, сразу шесть. Всегда есть чем заняться. Дети давно выросли давно, разъехались, и, несмотря на большое хозяйство, родители заскучали.
– Разъехались все, дома стало пусто. Скучно! Я от скуки даже пошла на водительские права учиться. Как-то разговорились с односельчанами, те на учебу для замещающих семей ездили, ну, и я подумала: а почему бы и нет, – говорит Людмила. – Отучились тоже, а тут внуки первые родились, круговерть, и я эту тему "отодвинула". А вскоре несчастье случилось у брата моего мужа – он убил жену свою, и его в тюрьму посадили, а дети остались. Решили мы их забрать, собрали документы, но тут нашлась родственница со стороны погибшей и детей всех себе забрала. Опека мне и говорит: чтобы документы не пропали, ищите ребёнка.
Я поехала к дочери в гости в Комсомольск-на-Амуре, иду по улице, детдом по пути – дай, думаю, зайду. Зашла, поговорила с директором, нет ли одного мальчишки, сироты – я вообще мальчишек больше люблю, с ними проще. Думала, хоть какое-то тепло ему дать. И предложили мне Антона, ему тогда было 9, сейчас 13. Безотцовщина, мама умерла, а отца не было, бабушка запойная. Меня предупредили: ребёнок тяжелый, все подвалы и подворотни его, мол, наверное, не справитесь. Мелкий был, выглядел лет на шесть, но шустрый, ой, правду сказали. Нервы потрепал, конечно: по деревне бегал, хулиганил. Наказывать приходилось, но не физически, конечно.
– Я говорила: если некуда энергию девать, ну, иди в стайку к коровам, там потрать. Сыновья старшие приезжали, тоже воспитывали: мол, маме плохо будешь делать, уж мы тебя за шкирку и обратно. Подействовало, теперь как шёлковый, из хулигана отличником стал! Как-то уравновесилось всё, прикипели мы друг к другу, меня он бабушкой называет. Ласкается – нет-нет, подойдет, обнимет. Доверяю ему, не берет ничего без спроса, я спокойно оставляю кошелек на видном месте. Я сразу на доверии воспитывала, он же понимает: раз не прячут что-то ценное, значит, ему доверяют. Как-то сказал: мол, семья у нас богатая. Объясняю – это потому, что мы трудимся, не ленимся.
Нынешней весной Людмила взяла под опеку ещё одного паренька, 11-летнего Ярослава.
– Антон сам захотел себе брата, говорит, скучно одному, давай ещё возьмёшь мальчика! Взяла Ярика сначала на новогодние каникулы. Он толстый был, ел бесконечно, мог полбуханки хлеба за один присест уничтожить. Антон его дразнил из-за этого. Я ему объяснила, что это болезнь просто, что он заедает свои проблемы, свои беспокойства. А Ярику говорила, что много кушать вредно, но всё же разрешала есть, сколько хочется. Только заставляла перед завтраком, например, вокруг дома пробежать, присесть несколько раз. У него быстро обжорство прошло, вес в норму вернулся, спокойный стал мальчишечка и стройный. Работать не шибко любил, по первости даже психовал, когда картофельные грядки окучивали и пропалывать надо было: "Картошка эта противная!"
А сейчас вот свеженькую едим, со своими же огурчиками-помидорчиками, я спрашиваю: "Ну, что, Ярик, противная картошка?" Смеётся, говорит: "Не-е-ет, хорошая, буду работать, буду всё делать". Просто он уже увидел плоды своего труда, это его радует, и он осознает, что в этом урожае и его заслуга. Я чувствую свою нужность этим детям, и они ведь тоже чувствуют, что они мне нужны, что мы их опора, что в обиду не дадим. Дай Бог, с моей помощью хорошими людьми вырастут, как и мои родные дети, которыми я горжусь.
Оплата за опекунство несовершеннолетнего в Амурском районе – 12 тысяч рублей в месяц. Все приемные родители, с которыми нам удалось поговорить, говорят, мол, детей берут вовсе не из-за денег. Хотя при отсутствии работы в селе, это, конечно, подспорье.
– Дополнительный заработок появляется у людей, и детям хорошо. Они с охотой соглашаются. У меня самой с 2014 года в общей сложности пятеро приёмных было, один уже взрослый, выпустили, – рассказывает глава села Елена Дмитриева. – Почему беру? Ну, наверное, по тем же причинам, что и остальные, и детей этих воспитать хочу людьми. В семье они больше опыта жизненного получают.
"Выпускник" семьи Дмитриевых, 22-летний Евгений Афанаскин, получил профессию в городе и вернулся в Джуен, женился и живет здесь теперь своей семьёй.
– Мои родные родители сильно пили, их лишили прав, и в 9 лет я попал в детдом, – вспоминает Евгений. – Там было неплохо, но все равно очень хотелось семью. В деревне очень понравилось, понял, что это моё. Рад, что так все сложилось. В будущем не исключаю для себя возможность тоже стать опекуном, как Елена Александровна, как бы долг отдать, тоже для обездоленного ребенка сделать доброе дело.
"Живём на опекунские"
Наталье Дмитриевой 30 лет – молодая, хрупкая на вид. Своих детей у неё трое, все дошколята, на воспитании – ещё четверо постарше, которые "достались в наследство" от тётки, лишенной родительских прав из-за постоянных запоев.
– Как раз подумывали взять под опеку чужих, ездили с мужем на учёбу для приёмных родителей, а тут вот случайно узнала про то, что мои двоюродные сёстры и братья сироты при живых родителях. Ну, и решили их забрать, – рассказывает Наталья. – Места всем хватает, у нас дом большой. Может, кому-то есть выгода от этого пособия, но у нас как-то нет – мы в основном и живём на опекунские, муж хоть и работает, всё уходит на детей, конечно. Пока со всеми справляемся. Минуты слабости, когда сожалею о том, что впряглась в это, конечно, бывают – когда ребятишки болеют, иногда накатывает усталость. Но потом проходит. Дети все очень дружные, младшие с нетерпением ждали, когда старшие приедут.
"Все берут, весь Дальний Восток"
В отделе опеки и попечительства по Амурскому муниципальному району Хабаровского края рассказали, что опека над несовершеннолетними популярна среди многих сельских жителей.
– Не только в Джуене это практикуется, все поселения нашего района берут – Ачан, Вознесенское, Болонь, Ачан, Эльбан, Литовко, Санболи. Весь Дальний Восток, в принципе, – рассказала на условиях анонимности одна из сотрудниц. – В деревнях активнее, чем в городе, потому что дома просторные, а в городе, даже если кто захочет, не всегда получается – в однокомнатную не дадим же. А в селах и приусадебный участок, свежий воздух и вообще просторы, берут сразу по двое-трое. Нанайцы – народ добрый, все хотят, чтобы детям было хорошо, хотят дать им тепло, защиту, чему-то научить. Охота там у них, рыбалка, рукоделие, национальные танцы.
Заняться детям в Джуене, помимо работы на огороде и помощи по хозяйству, действительно есть чем – здесь есть культурный центр "Амтака", где обучают нанайским народным ремёслам, фольклорный ансамбль "Гучкулипаталансал" и танцевальный коллектив "Лахакан".
В отделе опеки говорят, что "возвращают детей крайне редко, в исключительных случаях".
– Мы всегда честно предупреждаем об имеющихся проблемах со здоровьем у ребёнка, потому что потом эти проблемы нашими станут. Бывает, что опекуны не слушают, берут детей, а потом разочаровываются. А бывает, что и выправляются очень сложные дети. В Джуене был только один случай возврата, мальчика отдали обратно из-за психического заболевания, оно с возрастом усугубляется, и опекуны не справились.
В течение двух месяцев, два дня в неделю те, кто решил стать опекуном, посещают занятия в службе подготовки замещающих семей при детском доме, после чего сдают экзамены в виде тестов. "Подготовка очень серьёзная", – подчёркивают в отделе опеки и попечительства. Если тестирование прошло успешно, слушатели получают свидетельство о прохождении курсов. Потом они собирают пакет документов, и комиссия выдаёт окончательное заключение – могут быть эти люди опекунами или же нет. Условия, в которых дети будут жить, первый год проверяют каждые три месяца, а потом, до самого выпуска ребёнка – раз в полугодие.
