Летом 1935 года в Красноярском крае, на северо-западных отрогах Восточного Саяна, граничащих со Среднесибирским плоскогорьем, возник заповедник "Столбы". Красноярские "Столбы" – это национальный парк: более ста живописных скал (высота некоторых – за 90 метров) в заповедной тайге (47 тысяч гектаров). Но главное – это совершенно особый дух сложившегося здесь за многие годы неформального движения, которое принято называть столбизмом*.
"Красноярские Столбы – уникальное явление. О Столбах написано множество книг и статей, снято множество фильмов. Им посвящены стихи, о них написаны песни, они служат источником вдохновения художников", – говорится на сайте "Столбов".
– Что такое столбизм – стороннему человеку объяснить почти невозможно. Те же столбистские байки – это истории для внутреннего пользования. Непосвященный их суть вряд ли поймет. Вообще я ничего подобного нигде больше не видел. Вот, например, в Крыму много вольных скалолазов, но чего-то похожего на столбизм там нет, – говорит красноярский фотограф и столбист Александр Купцов.
– Если выразить суть столбизма одним словом – это будет слово "свобода". Если более развернуто – подойдет определение, данное столбистом с полувековым стажем Валерием Ивановичем Хвостенко, – "любованье, лазанье, общение". А если попытаться объяснить это явление исчерпывающе, выйдет… нечто вроде романа "Война и мир". Со множеством сюжетных линий, героев, связанных и не связанных друг с другом; эпизодов вроде и незначительных, но ведь ни один не выбросишь – иначе целого произведения не получится, – говорит Алексей Бабий, председатель красноярского общества "Мемориал" и летописец красноярских Столбов.
По законам Столбов
Сейчас до входа на Столбы в Красноярске – несколько автобусных остановок от центра, потом семь километров в горку – и вы на месте. А самый первый поход и подъем на столб в 1851 году организовал для своих воспитанников педагог Владимирского приюта Вениамин Капин.
– Тогда время было другое. Чтобы попасть на Столбы, нужно было переправиться через Енисей, потом довольно долго идти пешком (или же конным строем). Пока доберешься, пока прогуляешься по Столбам – уже темно, – рассказывает Алексей Бабий. – Компании зачастили на Столбы (и стали оставаться там ночевать – обратный путь долог) уже во второй половине 1880-х. Так появились первые стоянки, потом избушки. А самым известным местом, где останавливались любители Столбов, стала Чернышевская пещера Первого столба, названная по имени писца Красноярского губернского правления Александра Чернышева. Он одним из первых привел сюда компанию, которая и облюбовала это место. В пещере и сейчас есть нары, кострище – человек пять вполне могут заночевать.
Собственно, с этого-то и начался столбизм. Складывались постоянные компании, обустраивались на полюбившихся местах. Постепенно выработались "правила общежития".
– Правила были понятные и жизненные. Во-первых, поскольку народу много, а лес на всех один, нельзя ломать живые деревья. Нельзя мучить животных. Если компания обустроила себе место, никто не имеет права его занимать. Нельзя являться в чужую избушку без приглашения. Разве что в особых, экстренных, ситуациях. Есть и "правило гостя": ты можешь привести постороннего человека в избу, но в этом случае отвечаешь за все, что он делает, – рассказывает Алексей Бабий.
Самый страшный проступок для столбиста – если он не помог кому-то на скале, даже если человек чужой: видишь, что кто-то не может пройти участок, не рассчитал своих сил – помоги. Если не сделал этого, особенно если такой случай закончился трагически, – будешь изгнан со Столбов.
"Изгнанникам", конечно, вход на Столбы никто не перекрывал. Но с этими людьми больше не общались. Они могли приходить на Столбы, но устраивать стоянки должны были поодаль от других. За этой территорией закрепилось название Нарым – "место ссылки" для изгоев.
– Всего с конца XIX века и до настоящего времени на Столбах сложилось от 100 до 200 компаний – это только те, кто оставил о себе какую-то память, – рассказывает Алексей Бабий. – Чаще всего понятно, что объединяло в них людей. Но были и малообъяснимые, на первый взгляд, случаи. Вот компания "Грифы" – в нее входили и профессора, и рабочие. Связывало их то, что все они были такими стихийными философами. "Грифы" поставили свою избушку на скале, на высоте 40 метров. Гостям помогали забраться, а вот чужак туда вряд ли попадет, – говорит Алексей Бабий.
"Абреки" считали себя королями Столбов – и правда, лазали они круче, чем многие. При этом и рожу кому-нибудь начистить для них не было проблемой
Все компании получались очень разными. В каждой – свои порядки, правила. Некоторые даже уставы своих компаний пытались писать. Были между ними и конфликты. Компанию "Искра", к примеру, в свое время основали чекисты, потом в нее входили сотрудники милиции. А в километре от них стояли "Абреки", жившие по совсем другим понятиям.
– Это были шпанистые ребята, что называется, "с района". Лихие скалолазы при этом. Чтобы вступить в их компанию, надо было в одиночку и без страховки зайти на скалу Коммунар. А это очень сложно. Никто тебе не помогает, компания сидит смотрит – пролез новичок, значит, молодец. Имеет право носить знаки отличия "Абреков": развилку – особым образом вышитую жилетку – и феску (шапочка, расшитая бисером), – рассказывает Алексей Бабий. – В общем, "Абреки" считали себя королями Столбов – и правда, лазали они круче, чем многие. При этом и рожу кому-нибудь начистить для них не было проблемой. И к ним стали обращаться, чтобы разрешить споры и конфликты.
Постепенно "Абреки" стали у столбистов этаким "коллективным шерифом". Поначалу пытались разобраться в ситуации, а уж потом назначали наказание. А дальше вошли во вкус – стали требовать дань, могли что-то и силой отобрать. Долго терпеть это никто не собирался, и Столбы пошли войной на "Абреков". Этот период в истории столбизма значится как "Абрекская война".
Доходило до вооруженных столкновений. "Абрек" по прозвищу Цыган атаковал одну из избушек с гранатами. Первая граната попала в оконную раму и отскочила на самого же Цыгана. Вторая, пока он разбирался с первой, взорвалась у него в заднем кармане брюк. Травмы были тяжелые. Но тогда Цыган выкарабкался. А умер он относительно недавно. Со временем "Абреков" удалось усмирить.
– Компания "Абреки" есть и сейчас. Но они уже совсем другие. У них молодая поросль – ребята лет 17–20. В развилках и фесках – значит, что надо, они уже прошли. Приятно видеть, как они очень интеллигентно изучают распечатки с сайта Столбов и сверяют их со своими планами и маршрутами, – говорит Алексей Бабий
В лаптях и калошах
Первые столбисты, в конце XIX века, поднимались на скалы по срубленным деревьям: прислоняли их к камням и забирались наверх. А в начале двадцатого красноярский художник и столбист Дмитрий Каратанов объявил "эпоху чистого лаза". Это значит – все приспособления долой, человек остается со скалой один на один.
Вскоре опытным путем выяснилось, что для лазания подходят лыковые лапти. В Сибири они были непопулярны – в ходу была другая обувь, кожаная, ичиги, например. Так что столбисты специально выписывали лапти "из России", то есть из центральных ее территорий.
А потом началась эра калош. И продолжается до сих пор. Правда, их сперва использовали как факелы – если надо идти по темноте, надевали калоши на палку и поджигали. А вскоре оказалось, что на скалах калоши держат идеально. Особенно ценились томские. Сейчас скалолазы приходят на Столбы в кроссовках или другой обуви, а потом переобуваются в калоши. А сто лет назад их надевали прямо на обмотки – и по земле ходили, и на скалы лазали.
– Начиная с этого времени столбистам стали подвластны ходы, о которых никто даже думать не смел. Обнаружилось к тому же, что по катушкам – скалам разной крутизны, на которых почти не за что зацепиться, – можно не лазать, а ходить ногами. Первыми в мире это сделали красноярские столбисты. Когда уже во второй половине XX века они приехали на международные соревнования и не полезли, а побежали по скалам в своих калошах – все просто ахнули, это казалось немыслимым, – говорит Александр Купцов.
Одна пара калош из Красноярска находится в Британском национальном музее альпинизма и скалолазания. В 1973 году в Северном Уэльсе проходили международные соревнования альпинистов. Спортсмен из швейцарской связки сорвался, пролетел около 50 метров и повис на веревке мертвым. На другом конце повисла шедшая с ним в связке девушка – вот-вот сорвется… Люди внизу замерли. А красноярский столбист Александр Губанов без страховки в своих томских калошах полез наверх, добрался до скалолазки и спустил ее вниз. Любимых калош лишился – они стали музейным экспонатом.
"Для меня он был сверхчеловеком"
Владимир Теплых появился на Столбах в 1960-х и сразу стал легендой. Без страховок он проходил такие сложные и опасные участки, которые до сих пор не покорились никому, кроме него. А в то время пройти там, где прошел Теплых, вообще казалось немыслимым, за пределами человеческих возможностей.
Как-то 20-летний Владимир Теплых решил поддразнить "Абреков".
– Стоянка "Абреков" под названием "Скиталец" находилась в пещере у Второго столба. А на его вершине – Петля Теплыха. Выступ, свесившийся языком. От "языка" вниз – обрыв метров в 60. Пройти это место в то время мог рискнуть только Володя, – рассказывает Александр Купцов. – Однажды он сказал "Абрекам": поднимите-ка головы. Прошел по Петле и говорит: сможете повторить – значит, вы и правда короли Столбов. Нет – ну тогда извините.
А вскоре после этого случая произошло вот что.
– Однажды Володя чистил карманы на Петле, а то их мох забивает (карманы – углубления на скале, за которые можно довольно прочно зацепиться рукой). Бросил страховочную веревку, спустился, почистил и собрался было вылезать, как вдруг краем глаза увидел: что-то блестит, – рассказывает Александр Купцов. – Самое сложное место на маршруте и ключевой карман были вымазаны машинным маслом – солидолом. Кто-то хотел, чтобы Теплых разбился. Кроме "Абреков" сделать это было некому: у Теплыха врагов на Столбах не было, а эту компанию очень уж раздражало, что кто-то лучше их лазит, тем более прямо у них над головой. О солидоле узнал столбовский мир, и "Абреки" на время затихли.
...Владимир Теплых разбился в 1989 году – сорвался со скалы Перья. Ему было 43. Александр Купцов был свидетелем того, как все произошло.
– Я Володю фотографировал от случая к случаю. Самыми зрелищными, конечно, могли бы оказаться съемки на Перьях. Мы договорились, что я буду его снимать в первое воскресенье августа, с 10 до 11 утра, когда солнце падает на скалы, – рассказывает Александр Купцов. – Я был с женой и двумя маленькими детьми и еще четырехлетнего сына своего друга с собой прихватил. Трое малышей и жена сели на камень – так, чтобы тоже в кадр попасть. Володя решил показать Широкий Зверевский ход – подняться на Перья враспор руками и ногами между скалами. На самом верху распор должен был стать горизонтальным – ноги упираются в одну стену скалы, а руки в другую. Я в этот момент смотрел на него в видоискатель, и мне показалось, что распор не такой уж и горизонтальный – под слишком острым углом он согнулся… И еще услышал шарканье от падающей сиенитовой крошки. На скалах, куда люди поднимаются часто, ее почти нет. А там, где ее никто не обшаркивает, она накапливается, отслаивается и потом осыпается. К Перьям до этого подъема Володи очень долго никто не подступался. И вот нога у него по осыпающейся крошке скользнула – или, может, он, пока поднимался, пятками на калошах ее нацеплял – и Володя сорвался.
Я никогда не думал, что он может разбиться. Для меня он был сверхчеловеком. Но он упал на площадку, из которой торчал большой камень, пробивший ему бок. Врачи потом сказали, что Володя получил сразу несколько травм, после которых люди не выживают.
Когда я подбежал к нему – он был в сознании, вскочил, пытался куда-то идти, я заставил его лечь. И побежал в Нарым – тут же сделали самодельные носилки из жердей, вызвали скорую. Он умер в больнице.
На меня долго все косились, включая жену. Считали, что я причина его гибели. Ведь это я позвал его на съемку на Перья.
Территория свободы
В 1899 году учитель Денисюк, студент Белов и профессиональный революционер Островский сделали на Втором столбе надпись огромными буквами: "Свобода". Надпись жива до сих пор. Ее обновление – один из важных столбистских ритуалов. А обновлять надпись иногда приходится: краска выцветает. Последний раз это было сделано в 2001 году.
– Это слово – свобода – отражает самую суть столбизма, – говорит Алексей Бабий. – Люди непосвященные считают Столбы просто красивым местом. Но мало ли в России красивых скал? Есть важный момент, который даже не все столбисты осознают. На Столбах полтора века назад возникла некая параллельная государству структура, абсолютно от него независимая. Государство не раз спохватывалось – и при царе, и при советской власти, пыталось воздействовать на эту структуру силовыми методами: компании разгоняли, избушки жгли, стирали надписи со скал. Но это было бесполезно: дело в том, что у этого мира нет центра, он очень неоднороден, в том числе в политическом смысле. В нем были все – от анархистов до монархистов, от совершенно отмороженных оппозиционеров до абсолютно лояльных государству людей. И эта структура всегда была едина в том, что говорила государству: "Не суйся".
Александр Купцов вспоминает, как впервые попал на Столбы и как его поразила тамошняя жизнь.
На Столбах полтора века назад возникла некая параллельная государству структура, абсолютно от него независимая
– Я шатался по Столбам лет с 15–16. В Красноярске был один: учился в техникуме, жил в общаге. Помню, во второй свой заход на Столбы дошел до скалы Слоника, а рядом было большое толстое бревно – на нем все калоши надевали. Я нагреб себе побольше листьев (дело было в сентябре) и залег за этим бревном. Но заснуть так и не смог. Вокруг такая жизнь! Вот пришла пара – целуются. Они ушли – появилась компания: играли на гитаре, лазили на Слоника. Явилась другая компания: быстро подрались, ушли за подкреплением. Третья пришла с гармошкой и самоваром. И так до самого утра. Тогда я и заболел Столбами. Это была совсем другая жизнь – настоящая, неконтролируемая, нерегламентируемая. Страна в стране. Пять дней в неделю мы жили в мире, где на комсомольских собраниях разбирают личную жизнь. А потом на два дня попадали туда, где все по-другому. Даже люди, кажется, другие.
Конечно, Столбы не могли быть абсолютно свободны от того, что происходило в стране. В Гражданскую войну люди уходили глубоко в тайгу, скрываясь то от одной власти, то от другой. Говорят, оружие прятали. А когда в Красноярске стояли белые, на скале Такмак кто-то (скорее всего, самый лихой на тот момент столбист Леушин) установил красный флаг, который был виден издалека. Снять его никто не смог, удалось только древко выстрелом перебить. Сейчас над Такмаком тоже развевается красный флаг. Кто-то иногда заново ставит его там – обновляет, как надпись "Свобода"…
– На 1920-е годы пришелся расцвет Столбов. В 25-м был образован заповедник. Его первый директор, Александр Яворский (он же – столбист Липатич или Длинный) был очень правильным директором: один из инициаторов создания заповедника, он умел к тому же наладить, как принято сейчас говорить, диалог между столбистами и государством. А правила заповедника в то время не слишком отличались от неписаных законов столбистов, – рассказывает Алексей Бабий.
В конце 30-х столбизму, казалось, пришел конец. Под запретом оказались и неорганизованные вылазки на Столбы, и строительство новых изб. А старые уничтожили.
Многие столбисты были репрессированы. Но, конечно, не потому, что они столбисты. А потому, что они были внутренне свободными людьми. Таких система отстреливала первыми
– Многие столбисты были репрессированы. Но, конечно, не потому, что они столбисты. А потому, что они были внутренне свободными людьми. Таких система отстреливала первыми, – говорит Алексей Бабий. – Я знаю только один пример, когда репрессия была прямо связана со Столбами. И это случай Александра Яворского. В материалах дела, вполне в духе того времени, значится совершенно абсурдное обвинение: он якобы создал преступную группу столбистов, которые должны были перелезть через кремлевскую стену и совершить теракт...
Столбы в своем нормальном, живом виде, а с ними и столбизм стали восстанавливаться уже после войны. Иван Филиппович Беляк организовал во второй половине 1940-х спортивное общество "Беркуты", вскоре на Столбах прошли первые соревнования по скалолазанию, вскоре еще одни – уровнем повыше. И пошло-поехало…
Человеческие скалы
– За полтора с лишним века Столбы очеловечились. За каждой скалой, камнем или ходом стоит человеческая история, и сами их названия на это указывают. Только столбы с Первого по Четвертый – "номерные": рядом шла тропа охотников и золотодобытчиков, а они особо не заморачивались – им важно было место обозначить. А столбисты давали скалам поэтические или "исторические" имена, – говорит Алексей Бабий.
Вот Архиерейская площадка. В конце XIX века красноярский архиерей Никодим совершил по тем временам непростое путешествие на Столбы, чтобы их освятить. На плече Второго столба ему сделали помост, поставили лесенку, и он, поднявшись наверх, провел обряд.
На Втором столбе есть Галина площадка и Галин пояс. Говорят, по этой узенькой тропиночке революционер по прозвищу Гали спасался от жандармов, и они не рискнули за ним пойти.
– А одна из моих любимых историй – про Дуськин камень, – говорит Алексей Бабий. – Дуська (Евдокия Власова), предводительница компании "Веселые ребята" в 1960-е, была, как в фильме, спортсменка, красавица, скалолазка-чемпионка, заводила, чрезвычайно популярная на Столбах. Ей многие скалы покорялись, но однажды вышла загвоздка. На тогда еще безымянном трехметровом камне на самом верху была короткая горизонтальная щель. И все не удавалось Дуське ее пройти. Щель довольно узкая, ухватиться практически не за что, и ее оттуда выбрасывает. Она и так, и этак, ничего не получается, другие столбисты на все это дело смотрят. И Дуська в сердцах заявляет: "Кто в эту щель пролезет – тому дам". Мужики пытаются пройти – ничего не выходит. И тут, как гласит легенда, появляется щупленький очкастый паренек – таким был Володя Теплых в 18–19 лет – и спрашивает: "Чего делаете?" – "Да вот пройти пытаемся". – "А что тут пытаться?" Взял да прошел. Говорят, это был его самый первый ход на Столбах. Дуська его тут же в лес потащила – обещание выполнять. С тех пор камень называют Дуськиным, а ход в нем, один из самых трудных на Столбах, – Дуськиной щелкой.
А вот еще одна история – про то, как на Столбах появился живой уголок, он же – "приют доктора Айболита", он же – "звердом".
Владимир Крутовский – известный в Красноярском крае человек, врач, общественный деятель. В 1938 году его арестовали, он, согласно документам, умер в местах заключения. В том же году был арестован его брат – ученый Всеволод Крутовский.
Дочь Владимира Михайловича, Елена Владимировна, и внучка Елена Александровна перебрались жить на Столбы. Елена-младшая была биологом, устроилась работать в заповедник. К ней переехала и мать. Когда началась оттепель, Елена Владимировна вернулась в Красноярск, а Елена Александровна осталась на Столбах.
Кроме своей основной работы она – так уж сложилось – подбирала в лесу раненых или больных зверей, приносила в Нарым, где у нее была рабочая избушка, выхаживала. Некоторые животные, подлечившись, уходили в лес, а некоторые оставались. Так и образовался на Столбах живой уголок – или приют доктора Айболита. Животные жили там вполне привольно. На самодельных вольерах были забавные надписи – видно, что Елена Александровна к своим "пациентам" относится с любовью. Она и книжки про них написала, которыми зачитывались красноярские дети.
Вот только денег на содержание зверей в бюджете заповедника не было предусмотрено. "Уголку доктора Айболита" помогали и столбисты, и другие горожане. И продуктами, и стройматериалами – кто чем может. Кстати, иногда столбисты и сами обращались к Елене Александровне за помощью. Один сорвался с высоты и пролетел между двумя близко стоящими скалами. Жив остался, только спину сильно ободрал. "Доктор Айболит" обработала ему ссадины зеленкой, после чего к нему намертво приклеилось прозвище Леопёрд.
– Такая история могла произойти только на Столбах, и Елена Александровна именно здесь раскрылась как деятель. Столбы притягивают к себе, а может, и взращивают интересных и талантливых людей, – говорит Алексей Бабий. – На Столбах бывали прославленные художники, музыканты, режиссеры, и в каком-то смысле их произведения – это произведения и Столбов тоже.
...Так что же самое главное на Столбах и что такое столбизм?
– Свобода. Или бесконечный мир, чтобы описать который, нужны десятки тысяч слов, – говорит Алексей Бабий.
– Люди. Сколько их было в моей столбовской жизни! Наверное, тысяча. А может, и больше. С кем-то было мимолетное соприкосновение – поднялись вместе на скалу, и почему-то вспоминается это восхождение, запало в душу. С кем-то в избе попели. С кем-то годами ходили-лазали. Кто-то стал другом. А кто-то – любовью. Многое помнится, многое и забылось. Кроме ощущения счастья на Столбах. Целых 50 лет, – говорит Валерий Хвостенко. Он, новосибирский студент, впервые попал на Столбы в 1963 году. А в середине 70-х переехал в Красноярск – ради Столбов: "Мечтал о них и видел во снах".
– Столбизм потихоньку тает. И по логике, это неизбежно. Во времена моей юности это была единственная отдушина для всех. У горожан почти не было дач или загородных домов. Да и развлечься особо было негде. А у нас в избе была самая модная дискотека на Столбах – люди к нам за 10 километров приходили потанцевать, – говорит Александр Купцов. – Сейчас у Столбов масса "заменителей", и интерес к ним уже не тот, что был раньше. Но совсем исчезнуть столбизм не может. Это вечная история.
* Текст из архива Сибирь.Реалии
