Исполнительный директор IT-департамента Газпромбанка Руслан Достовалов уволился из госкорпорации спустя месяц после начала российского вторжения в Украину. В прощальном письме к коллегам Достовалов написал, что "совесть не позволяет ему продолжать работать" в Газпромбанке.
"На этой неделе стал безработным (по собственному желанию) – впервые вообще с окончания университета). В Газпромбанке работать было... комфортно. Но...
Из моего прощального письма коллегам и начальству:
"... Скажу о причине увольнения: совесть не позволяет мне продолжать работать на Газпромбанк из-за войны, которую Россия начала против Украины. Я не хочу быть причастным к компании, чья дочка (Газпром-медиа) занимается одурачиванием российского населения (пропаганда ненависти на телеканалах НТВ и ТНТ). Не хочу работать в компании, которая до сих пор (спустя месяц убийств) не сделала ничего, чтобы объявить о своём негативном отношении к войне. Также не могу работать на Акимова Андрея Игоревича, Миллера Алексея Борисовича (у них сомнительная репутация приближённых Путина)", – написал Руслан Достовалов.
Достовалову 32 года, он родился и вырос в Новосибирске, окончил Новосибирский государственный технический университет. До 2019-го жил в родном городе, до собеседования в "Газпроме" успел поработать в шести других банках.
Сибирь.Реалии поговорили с Русланом Достоваловым о том, как он принимал решение об увольнении, как отреагировали на это его коллеги и его руководство, и о том, многие ли в подобных структурах последуют его примеру.
– В прощальном письме вы написали, что работать в Газпромбанке ранее было комфортно. Когда это чувство комфорта окончательно исчезло?
– Последней каплей был концерт в Лужниках 18 марта. Меня поразило количество людей, которые туда пришли и вставали под военные лозунги и Z-символы. "Газпром" как корпорация причастна к тому, что мои соотечественники превращаются в зомбированную массу, с которой не хочется ассоциироваться.
После концерта я сообщил о своем решении уволиться непосредственному руководству, спросили почему. Я ответил: увольняюсь по причине "война". Они по этому поводу ничего не сказали – было понятно, что и сами все понимают. Пытались выяснить, паникую ли я из-за возможных экономических проблем, предложили уйти в бессрочный отпуск в качестве альтернативы, но я отказался.
– С коллегами были обсуждения происходящего?
– Нет, как будто никто не замечал, что происходит. Уже после увольнения и публикации прощального письма мне звонили коллеги, благодарили. Говорили, что важно было понять, что вокруг есть люди, которые понимают, что происходит. Что есть те, кто против войны, те, у кого сюрреалистическое ощущение, что вокруг война, а у нас все по-старому.
– Руководство Газпромбанка за последний месяц как-то обозначало свою позицию?
– У Газпромбанка логичная позиция для банка такого масштаба и с таким руководством: о войне просто ничего не говорится. Даже во внутренних новостных каналах и чатах ни слова. Обратного давления тоже не было, нас не заставляли поддерживать происходящее.
Претензии к такой позиции я высказал в письме. Основная – абстрагирование от того, что происходит. У нас есть внутренняя новостная рассылка. Она явно специально никак не освещает тему войны. Но у нас был случай, когда сотрудница выложила туда ссылку на антивоенное видеообращение Арнольда Шварценеггера к российскому народу. Пост довольно быстро удалили. Это – цензура.
– Но многие комментаторы уже связывают ваше увольнение с новыми правилами по расчету в рублях с "недружественными странами", с санкциями. Говорят, что вы бежите с тонущего корабля. Что можно на это ответить?
– Расчеты в рублях, санкции на моей работе вообще никак не сказались бы. Я не работал с клиентами, а занимался автоматизацией процессов банка. И мог бы продолжать работать.
– Насколько тяжело было все-таки принять решение об увольнении?
– Не хотелось, конечно, терять стабильное место работы и доход. Я уходил, не имея офферов на руках. Это риск сильного провала уровня жизни. И я опасаюсь, что со мной в России будут отказываться работать из-за того, что я засветился в этой истории.
– Вы изначально осознавали все эти риски такого публичного увольнения ?
– Я писал свое заявление и пост потом не на эмоциях. Решил, что пока можно высказываться – нужно это делать. Это все еще конституционное право. Коллеги, которые мне потом писали и звонили, подтвердили правильность такого решения, многим было полезно это прочитать и знать, что они не одни, тем более, если они тоже думают об увольнении.
– Как вам кажется, кто-то из них последует вашему примеру?
– Массового увольнения не будет, но от коллег я знаю, что очень многие находятся в поисках работы, потому что им некомфортно работать в корпорации, в которой есть "Газпром-медиа".
– В письме вы призвали сотрудников к бойкоту жизненно важных для функционирования нынешней государственной машины сфер. Думаете, это возможная форма протеста в России?
– Среди друзей я не раз говорил, что бойкотирование – это реальный, мирный и эффективный способ борьбы. Есть исторические примеры, например Индия при Ганди. Чтобы слова не расходились с делом, решил уволиться.
Сейчас, я думаю, такие забастовки невозможны. Россияне в массе своей бедные, у людей семья, дети, кредиты, нет никаких сбережений обычно и пассивных доходов. Не думаю, что у кого-то есть возможность бастовать. У меня тоже есть возможность сидеть без работы только пару месяцев.
– Вы уволились, открыто называете войну войной и пишете антивоенные посты в соцсетях. Вы собираетесь уезжать из России или останетесь в стране?
– По обстоятельствам. Если будет давление и угрозы, то уеду, а пока остаюсь и буду пользоваться своим конституционным правом говорить, что думаю, пока это возможно. Если меня привлекут, то надеюсь все-таки, что по административке. Уехать из России, наверное, тоже правильное решение – многие россияне будут полезнее своей стране, сидя за границей, а не в КПЗ.
Я сейчас в поиске работы, прохожу собеседования. Международные компании, на которые я надеялся, либо срочно эвакуируются из России, либо вводят мораторий на наём сотрудников.
– Как близкие отнеслись к вашему решению?
– В моем окружении большинство людей примерно моих взглядов. Люди в Новосибирске, которых я знаю, не просто против войны – они шокированы и демотивированы, не знают, что делать. Когда решил уволиться, многие высказали слова поддержки и позвали обратно в Новосибирск.
Я, как и многие люди в России, очень долго жил в убеждении, что политика меня не касается. Но в данном случае речь не о политике, это об убийствах и о жертвах. Кто в этих жертвах виноват – вопрос тоже не политический. Мы все знаем, что правительство Путина напало на Украину. Друзей и знакомых я не прошу заниматься анализом геополитики. Только понимать, что очень многие люди умирают или бегут из родной страны.
Мое поколение привыкло жить в ситуации, когда родная страна постоянно создает тебе проблемы. Но здесь у людей работа, дом, семья, друзья, какие-то планы. С началом военных действий на любых надеждах поставлен жирный крест. Снова у россиян отобрали родину. Теперь ты не можешь надеяться на свою страну, не можешь ассоциировать себя с ней, высказываясь против войны, строить планы, не можешь думать о том, чтобы завести здесь ребенка. И войной невозможно гордиться, от этого не отмыться еще много лет.
