Диджитал-художник, известный в инстаграме под ником Kungfuct, осмысляет и пародирует российскую пропаганду. Получается смешно и горько. Эти работы уходят "в народ", как песни или частушки. Самая, пожалуй, известная среди них – это "С Наспугающим Новым годом".
Ежедневно по прочтении новостей художник на полчаса отключает интернет и создает картинку-каламбур, изнутри вскрывающую пропагандистский штамп.
Первая физическая выставка Kungfuct’а (в миру: Константин Гладков) прошла в берлинской галерее ICEBERG/MiCT.
Корреспондент Сибирь. Реалии побывал на выставке и поговорил с самим художником, а также с куратором Владимиром Шаламовым.
Выставка называется WORD WAR: Словесная война. В нижней части плаката мы видим "выпавшую" из слова word букву L. Если вернуть её на место, получится совсем другое название – Мировая война.
В белом мансардном пространстве в центре Берлина немноголюдно. "Событие мы специально не рекламировали, – объясняет куратор. – Идет война, и здесь, помимо выставочного помещения, находятся рабочие места журналистов оппозиционных СМИ. В этих условиях мы опасаемся людей с улицы".
Фотографировать себя Владимир не разрешает, а фамилия Шаламов оказывается его творческим псевдонимом. В атмосфере таинственности мы начинаем осмотр выставки. На видном месте висит плакат "МЫ ВСЕ ЗА ЛОЖЬ" с провалившимся вниз окончанием "НИКИ".
Соседний постер призывает: "NEVERЬ AGAIN".
– Сам Костя поначалу не верил, что его работы – это искусство, – говорит куратор Шаламов. – О своих предшественниках в жанре соц-арта, таких как Вагрич Бахчанян, он и не знал. Но мы его убедили сделать эту выставку и отобрали 33 работы из нескольких сот в его инстаграме. Мы планируем обновлять экспозицию и выставляться в других городах Европы. Несмотря на камерность, эта выставка пользуется успехом. Несколько работ купили иностранцы – даже если они не понимают смысл, их привлекает искусство плаката, графичность, работа со шрифтами, классический красно-черно-белый колер.
Есть в экспозиции и объекты, в дополнительном объяснении не нуждающиеся: два топора на красном фоне явно попали сюда из романа Достоевского. Рядом прозрачная аллюзия на современное общество – инсталляция, где крохотные вырезанные из бумаги фигурки расставлены хаотично – черные сложены в молитвенной позе, белые – стоят в полный рост с плакатами в руках.
Сам Константин Гладков – с ним мы связались по телефону – живет в Белграде и не считает себя восходящей звездой постер-арта.
До войны Константин жил и работал в Пензе, своем родном городе. Занимался дизайном, организовывал благотворительные проекты и, по собственным словам, не замечал надвигающейся катастрофы.
– Меня спрашивали, почему ты так долго оставался аполитичным? – говорит Константин. – Да потому что я из Пензы. Живя в маленьком городе, человек не видит общей картины мира. Но в последние годы перед эмиграцией я все больше путешествовал по России, жил в Москве и Нижнем Новгороде. Потом случается пандемия, я перехожу в виртуальное пространство. И это как раз нулевой (2020) год, когда политика врывается в мою жизнь. В 22-м году начало войны рушит мои планы по российским проектам – это все становится неактуальным. В первые дни люди начали подписывать антивоенные петиции, я тоже подписал такое коллективное письмо, какие-то интервью давал. А потом, довольно скоро, пришло ясное понимание, что я не хочу и не могу больше находиться в том пространстве, где творятся такие чудовищные вещи, как война с Украиной. И я перебрался в Сербию.
– Вы сказали, что долгое время были аполитичным. Когда вы перешли к плакатному жанру, к постер-арту, который нравится тысячам ваших подписчиков?
– Я художник-дизайнер, и у меня всегда были разные коммерческие и творческие проекты. Что-то для заработка, а что-то просто для себя. Однажды мне захотелось сделать экспериментальный аккаунт, где бы я каждый день что-то делал, как говорится, "на заданную тему". Этот эксперимент продолжался лет семь. Там были и прививки, и пандемия, и секс-просвет… А в 2020-м произошло "путинское обнуление". Мне это слово так понравилось, что я "обнулил" свой инстаграм и с этого момента стал работать с политическими темами.
Свои работы Гладков не определяет как протестное искусство. Он говорит, что занимается переосмыслением того, что новостная повестка выдает в виде готовых блоков или же прояснением событий и явлений, которые пропаганда подает как "неоднозначные".
– Хорошо, пусть не протестное, но всё же это искусство? У вас есть свой творческий метод?
– Является ли это современным искусством? Изначально нет, и это тесно связано с методом, потому что для меня это ежедневная тренировка. У художников есть два подхода. Один, скажем так, творческий: надо ждать вдохновения, искать музу. Художник находится в некоем состоянии поиска… А другой подход – "спортивный", об этом говорил Стивен Кинг, что он в любой день, в любом состоянии пишет 100 страниц. И я каждый день, несмотря ни на что, выделяю какое-то время, полчаса или час, на создание картинки. Есть у меня вдохновение, нет вдохновения, я болен, я здоров, я в поездке – не имеет значения.
– В чем вы видите смысл такой "тренировки"?
– В данном случае я работаю с тем, что делает пропаганда. Каждый день она производит миллионы слов, кричит, орет. И люди теряются в этом потоке, перестают понимать, что происходит. И я понял, что работать надо с такой же активностью, так же изобретательно.
Пропаганде сложно отказать в изобретательности. Значит, надо пытаться отвечать тем же языком, такими же приёмами. Причем ежедневно. "Настоящий" художник (первого типа – который ждет вдохновения) может сказать: сегодня я не хочу ничего делать, я на месяц уйду в отпуск. А пропаганда, как машина, не останавливается, работает каждый день. Поэтому я тоже должен каждый день противостоять, если можно так выразиться, уравновешивать воздействие пропаганды на сознание человека.
Смысловая часть, говорит Гладков, основывается непосредственно на работе со словом – в его визуальном изменении, в его редизайне.
И "Война слов" в значительной мере – война партизанская, поскольку диверсия происходит изнутри. Так, например, плакат "Всё по правде" при изменении деталей шрифта читается совсем по-другому...
– Мой дизайнерский ориентир – ранние советские плакаты, вот эти все "Миру – Мир", "Земля – крестьянам". Я как бы играю с этой стилистикой, иногда меня заносит в область политической карикатуры, такой как в "Шарли Эбдо". В лингвистическом аспекте меня вдохновляет Виктор Пелевин – то, как он "пересобирает" готовые конструкты. И много чего еще – Чуковский, Маршак. Мне интересна эта игра, это часть нашего культурного кода, часть нашей культуры.
– Ваша основная платформа электронная – инстаграм. Как вы себя чувствуете после этой первой выставки вживую? Вам это что-то дало, какой-то отклик, обратную связь?
– Мне подсказали интересный термин: "мем-арт". Это картинки, которые в интернете разлетаются, и возможно, что я изначально ближе всего к этому жанру. Некоторые мои работы разошлись даже без указания на мое авторство, просто как народное творчество, как какая-нибудь популярная песня или частушка.
Успешное проведение этой выставки дало мне обратную связь. Оказывается, то, что я делаю, востребовано, поступили предложения из разных городов о повторении выставки или проведения новой. Везде есть небольшие комьюнити русскоязычных людей, и им было бы интересно и встретиться, и обсудить то, о чем я делаю свои работы.
– Расскажите про ваш отъезд из России. Как вы приняли решение? Знали сразу, куда собираетесь ехать?
– Наступило 24 февраля, началась полномасштабная война. И тотчас же мы узнали, что моя жена беременна. И стало ясно, что нам надо уложиться в ограниченные сроки. Сербию мы выбрали как понятный вариант, и рекомендации у меня были. Кроме того, в плане медицинского обслуживания это было вполне приемлемо – надо было рожать. Потому что Штаты, Мексика, Англия – там все было крайне неясно. Я получил визу талантов в Великобританию, однако там чрезвычайно сложная процедура, непонятно, как там с медициной. И мы выбрали Сербию, о чем не жалеем. Мы собрались, завершили свои дела и выехали. В принципе, у нас уже была к тому времени мысль уехать, отправиться в какое-то долгое путешествие – 5–10 лет. И это все совпало. Теперь у нас здесь растет малыш, ему уже год.
– Как вам живется на новом месте?
– Я мало погружен в собственно сербскую жизнь. На бытовом уровне здесь очень спокойно и комфортно. Присутствуют какие-то пропутинские граффити, но их немного. Есть и ажитация политическая, но это где-то на периферии. Существует давняя культурная связь между нашими странами и благодарность за освобождение от турецкого ига, есть памятники русским царям. Тут есть русское комьюнити, но я проживаю свою частную жизнь и поддерживаю скорее личные связи.
Я просто работаю, пытаюсь давать какое-то отображение происходящим событиям. И если завтра будет улучшение, если все закончится, я об этом расскажу. Я эту тему закончу белым квадратом в инстаграме, – говорит Гладков.
