В Хабаровске на два месяца отправили в СИЗО Максима Смольникова, уличного художника, известного как Хадад, за пост "ВКонтакте" 2018 года о взрыве в управлении ФСБ по Архангельской области. Смольникова обвиняют в "оправдание терроризма". В течение этих двух лет никаких претензий у силовиков к нему не было.
Ломом по двери
– Мы вернулись из путешествия, я поехала забирать детей [от первого брака] из Владивостока. Вернулась 10 мая, Макс нас встретил с поезда, легли спать. 11-го, около семи утра, просыпаюсь от настойчивого стука в дверь, – рассказывает Сибирь.Реалии Светлана Гордиенко, гражданская супруга Смольникова.
Она не предполагала, что её семьей заинтересовались силовики.
– Подумала пьяный сосед пришел, а там орут: "Открывайте! Полиция! По Смольникову, немедленно!" Пока надевала штаны, они ломом начали бить по железной двери. Я открываю, они ворвались, Макса поставили в прихожей лицом к стене. Я не знала, как себя вести – пыталась снимать на телефон, ОМОНовец начал у меня его вырывать из рук. В этот момент один ребенок собирается в школу, другой – на тренировку по хоккею.
К Максиму Смольникову, также известному в Хабаровске как граффитист Хадад, пришли из-за пост "ВКонтакте" 2018 года. Пост посвящен Михаилу Жлобицкому, 17-летнему анархисту из Архангельска, который взорвал себя в здании областного управления ФСБ. Несколько сотрудников спецслужбы тогда получили ранения, Жлобицкий погиб на месте.
Хададу вменяют статью 205.2 УК: оправдание терроризма, до семи лет лишения свободы. По данным ОВД-Инфо, по этой статье было возбуждено более 20 уголовных дела за высказывания, которые силовики посчитали оправданиями поступка Жлобицкого.
Гординеко рассказывает, что на обыске было одиннадцать человек, в протоколе указали семь. Забрали компьютер Смольникова, телефоны Смольникова и Гордиенко, изучили её переписку в телеграме с супругом. Почему-то интересовались записями Смольникова в соцсетях 9 мая.
– В компьютере Макс был залогинен в своем gmail-аккаунте, они с радостью внесли в протокол, что он лайкнул на youtube лекцию Александра Шубина (доктор исторических наук, публицист левых взглядов – С.Р.) о национализме, – продолжает она.
На следующий день состоялся суд по мере пресечения. Гордиенко рассказывает, что защита её супруга настаивала, что на момент написания Смольниковым поста "ВКонтакте" поступок Жлобицкого не был квалифицирован как теракт. Следователи требовали СИЗО, мотивируя это тем, что Смольников – IT-специалист, и, если не будет лишен свободы, через устройства домочадцев сможет препятствовать расследованию.
Гордиенко рассказала Сибирь.Реалии, что Смольников работает начальником отдела информационного обеспечения в краевом центре оценки качества образования: это структура, которая проводит ЕГЭ.
– Следователи говорили о каком-то предварительном исследовании текста, но так бубнили, что мне ничего не удалось разобрать. Макс в своем последнем слове сказал, что, чтобы оценить его пост как оправдание [поступка Жлобицкого], надо обладать каким-то извращенным пониманием: он как раз осуждает этот поступок и говорит, что так делать не надо, – рассказывает Гордиенко.
Суд отправил Максима Смольникова в СИЗО на два месяца. Адвокат граффитиста Константин Бубон рассказал Сибирь.Реалии, что пока не будет комментировать дело – он дал подписку о неразглашении материалов следствия. При этом подчеркнул, что будет обжаловать решение суда.
Художник гаражей
Свои работы Хадад выкладывал в инстаграм: Почти все они на политические темы, постоянные герои его граффити – человечки в масках и часто с оружием. Но к творчеству Хадада хабаровские силовики претензий не предъявляли.
– У него не было проблем с полицией. Горожане на его граффити реагировали дружелюбно, многие фотографировались с его рисунками. Не нравились его граффити нацистам. Например, он сделал мемориальное граффити, посвященное Сократу (антифа-активист Алексей Сутуга, погиб осенью 2020 года – С.Р.) – это граффити почти сразу завандалили. Полиция не предъявляла претензий, потому что он не рисовал на домах. Рисовал, например, на гаражах. Делает он рисунок, владелец соседнего гаража говорит: "А можешь мне тоже сделать?" В прошлом году его приглашали в "Артсерваторию", это наш центр современного искусства: стрит-арт художники "бомбили" (рисовали) прямо внутри, – рассказывает Гордиенко.
Алексей (его фамилию он попросил не называть), друг Хадада, отметил в разговоре с Сибирь.Реалии, что у Смольникова неоднократно брали интервью местные СМИ. Ни к административной, ни к уголовной ответственности художник не привлекался.
В 2019 году Смольникова уже допрашивали непосредственно по делу о теракте в Архангельске: следствие предполагало, что Жлобицкий в соцсетях интересовался рисунками Хадада.
После допроса никаких проблем с силовиками у Смольникова не было. Гордиенко говорит, что в феврале 2021 вновь пришла повестка на допрос в центр "Э" по делу Жлобицкого, Максим пришел туда с адвокатом, но его почему-то не стали допрашивать.
Найти оправдание
Пост Смольникова о Жлобицком до сих пор доступен в его аккаунте "ВКонтакте". В тексте Смольников сожалеет о том, что 17-летний подросток в Архангельске не нашел для себя других методов протестной деятельности. Возбуждение уголовного дела в Хабаровске осудил Информационно-аналитический центр "Сова", который занимается мониторингом проблем национализма и ксенофобии.
"Мы расцениваем преследование Смольникова как неправомерное. Согласно примечанию к ст. 205.2 УК, под публичным оправданием терроризма следует понимать "публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании". В тексте художника ничего не говорилось о том, что идеология или практика терроризма являются правильными и заслуживают подражания, соответственно, мы считаем, что признаков оправдания терроризма в нем не было", – говорится в заявлении "Совы".
Корреспондент Сибирь.Реалии попросил прокомментировать дело Хадада журналистку Светлану Прокопьеву, осужденную также по 205.2 УК за публикацию о Жлобицком.
– Мне кажется, из этого поста никакими экспертными ухищрениями, нельзя добыть слова об оправдании терроризма. Смольников говорит о том, что поступок [Жлобицкого] достоин сожаления, что это неэффективный метод борьбы, что так делать не надо. Я не вижу у силовиков никакого иного повода заниматься постами о Жлобицком кроме отчетов, галочек и повышения по службе. В ноябре 2018 года они могли паниковать: это логично, вдруг есть террористическая организация, которая начнет охотиться на органы власти. Они проверили, убедились, что это был смертник-одиночка, который взорвал в первую очередь себя. Можно еще понять, почему они возбуждали дела [за якобы оправдания поступка Жлобицкого] в 2018 году, но зачем возбуждать до сих пор? Все уже забыли о Жлобицком, не вспоминали бы о нем, если бы не все новые уголовные дела. Бюрократическая машина едет по судьбам людей, перемалывает их исключительно ради своих корпоративных интересов.
И символично, что обыск у Смольникова случился в тот же день, что и стрельба в казанской школе. В то время, как у художника-граффитиста в Хабаровске изымали гаджеты, по улицам Казани с ружьем наперевес считающий себя богом психопат шел расстреливать учителей и учеников своей бывшей школы. Где были полицейские, Росгвардия, ФСБ, еще целый перечень силовых служб со всеми их хвалеными камерами наблюдения и программами сетевого мониторинга? Галявиев же заранее написал, что собирается убивать. Открытым текстом, и слова с делом не разошлись. И как раз для защиты от таких вот преступлений создавались все эти центры "Э" – и что? Где защита? – говорит Прокопьева.
