Таёжный почтальон Андриян Хромов каждый месяц преодолевает по 300 километров глухой тайги, чтобы доставить в отдаленные эвенкийские посёлки пенсии, продукты и главную ценность для местных охотников и рыбаков – топливо. Зимой Хромов везет почту на 40-летнем уазике, прерываясь на ремонт внедорожника почти каждый час. Летом, весной и осенью этот маршрут можно преодолеть только верхом. На двоих с конем Пятаком Андриян получает зарплату в 16 тысяч рублей, а еще пару лет назад им платили всего 7 тысяч рублей. Поэтому при ремонте дряхлой машины победитель федерального конкурса "Гордость России" может рассчитывать только на себя или помощь знакомых. Жители глухих таежных сел говорят, что его приезд для них как глоток воздуха. В очередную поездку Андрияна с ним отправился корреспондент Сибирь.Реалии.
800 рублей – на коня
Вместе с женой Тамарой Андриян живёт в семитысячном районном центре Качуге Иркутской области. Строго по графику один раз в месяц, независимо от погоды и наличия транспорта, он пакует газеты и журналы, готовясь к маршруту, который остаётся неизменным 10 лет: Качуг – Юхта – Шевыкан, и оттуда берёт курс на Тырку и Чинонгу. Там преимущественно проживают эвенки, которых в 30-х годах прошлого века насильно перевели на оседлый образ жизни. Таёжные деревни тают на глазах, сократившись уже при Андрияне чуть ли не вполовину. Постоянно живут лишь работники метеостанции, пенсионеры и охотники-промысловики.
Впрочем, численность населения никак не отражается на графике работы почтальона. Главным источником информации в отдалённых селениях по-прежнему остаётся бумажная пресса – здесь не работает радио, а чтобы посмотреть телевизор, необходимо запустить генератор, сжигая дефицитное топливо.
– Сколько поездок сделал? Да разве ж сосчитаешь? Ну, точно больше трёх сотен. Но это что, это мелочь по сравнению с Вадимом Скорняковым, которого я сменил на посту. Он без малого 35 лет ходил по этому маршруту. За это время несколько раз земной шар обогнул, – с уважением рассказывает Хромов.
Пять лет подряд основным транспортом Андрияна Хромова летом и в межсезонье был конь по кличке Пятак, которого хозяин в шутку кличет Бэха Х5. Сначала месячный заработок почтальона составлял 6800 рублей, из них 800 рублей "Почта России" определяла как содержание коня.
А зимой Хромов раньше добирался на попутках, нанимая водителей и тратя на одну поездку до половины зарплаты. Скопив немного денег, приобрёл уазик 1980 года выпуска. На внедорожник почтальон пересаживается с наступлением холодов, и перед каждой поездкой раритет на колёсах приходится ремонтировать самому – на запчасти и автослесарей просто нет денег. По зимнику расстояние от Качуга до Чинонги и обратно составляет более 300 километров. В лютые морозы, а температура здесь нередко опускается за –50. Меньше чем за сутки можно обернуться, только если не подведёт машина, не переметёт дорогу и все адресаты окажутся дома (выдавать пенсии посторонним лицам запрещено), а сам почтальон будет ехать без сна и отдыха.
Два года назад зарплата почтальона подросла и теперь составляет почти 16 тысяч рублей, из них четыре с лишним в ведомости значатся как аренда транспортного средства, то есть за бензин.
Несмотря на экстремальные условия, за десять лет службы у Хромова лишь единожды случилась задержка с выдачей пенсий и доставкой корреспонденции. Лет семь назад в лесу выпало много снега, и даже гусеничная техника не сразу смогла пробить зимник – почту Андриян тогда доставил на две недели позже обычного.
В прошлом году заслуги Хромова отметили: Андриян стал одним из победителей федерального проекта "Гордость России", и начальник почты выписала ему целых 250 рублей премии. "Даже бутылки водки не купить", – с усмешкой комментирует наградные почтальон.
Дорога начинается с приключений
В дорогу жена Тамара напекла пирогов, традиционно наказав быть осторожнее.
– С Богом! – Андриян с третьей попытки захлопнул дверь, коробка передач недовольно захрипела, и часа в три дня уазик выкатился на дорогу. – Вчера поставил рессоры, хоть и б/у, однако лучше, чем стояли. В магазине приценивался к новым, но весь комплект 12 800 стоит – почти вся моя зарплата. И тут подошёл знакомый, говорит, в гараже лежат старенькие, но еще походят, бери бесплатно – повезло, короче. Надо будет рыбы поймать и угостить человека.
Загруженный под завязку уазик шёл плавно. Помимо пенсий и газет, почтальон закупил охотникам курево, кое-что из продуктов, запчасти, 300 литров бензина, а ещё с оказией через почтальона передали тортик на метеостанцию в Тырку.
Едва мы покинули Качуг, как отказал единственный дворник на лобовом стекле, с этой минуты на дорогу мы смотрели словно через аквариум.
Через 35 километров, на спуске за деревней Бутаково, забарахлили тормоза. Вариант возвращения домой даже не рассматривается. Хромов лезет под капот, потом под машину, с чем-то там колдует и через пол часа мы двинулись дальше.
Деревня Шевыкан. При советской власти здесь работал колхоз "Ударный охотник", помимо промысла, сеяли зерновые. Когда хозяйство развалилось, люди выехали в Качуг, и много лет единственным адресатом почтальона значился коренной житель Пётр Житов.
Даже на десятом десятке Петра Фёдоровича не всегда можно было застать дома. В этом случае Хромов прямиком направлялся к ближайшему озеру, зная, что бывший охотник ловит с лодки карасей.
– Фёдорович всегда заваривал нам таёжный чай, а пока мы, обжигаясь, прихлёбывали, раз за разом пересказывал нам свои байки, – вспоминает Хромов, – Рассказывал, как волки задавили единственного его коня, переживал, что теперь уже плохо видит прицельную мушку. О былом своем таёжном промысле говорил без лирики и пафоса. Но когда его спрашивали: "Много ли добывал охотником?", он – ветеран войны – обычно открывал красную коробочку с орденом "Знак Почёта": "Думаешь, зря давали?"
Четыре года назад Шевыкан осиротел, изменился и маршрут Хромова: теперь почтальон заскакивает сюда преимущественно летом, на ночёвку, когда едет верхом.
С волчьей шкурой на ремне
– Вот в этом месте в октябре на меня выскочили волки, – Андриян показывает на заснеженное поле, окружённое мелким кустарником. – Межсезонье – самое неудобное время для доставки почты: на уазике по болоту не проехать, а коня тогда не смог поймать – так и добирался до Чинонги на своих двоих. Как у нас говорят, встал на хода. На обратном пути ночевал в Шевыкане, до Юхты выдвинулся рано утром. Вокруг тишина, туман небольшой ползёт над землёй, прохладно... Слышу, вроде, польник (тетерев. – СР) гулькает. Думаю: хорошая птичка – может, добыть удастся. Сошёл с дороги, подошёл к кустам, смотрю, но птиц не вижу; так-то они стайные, несколько должно быть. Постоял-постоял и вернулся на дорогу. Собака моя, наоборот, ринулась в кусты, но тут же вернулась. Незадолго до этого мужики видели здесь диких кабанов, и я решил, что кобель вепря избегает. Холодок пробежал по спине. Осмотрелся – некуда забраться в случае опасности: деревьев больших рядом нет, только сплошной кустарник кругом. Пёс тем временем прижался к ногам, глаза поднимаю – два волка стоят метрах в семидесяти от меня. Но едва я вскинул ружьё – они тут же исчезли. Смотрю, левее ещё один хищник, на него, судя по всему, пытались выгнать мою собаку. Волк стоит, смотрит так недоумённо – возможно, прикидывал, кто из нас с кобелём ему по зубам.
Не дав зверю возможности определиться с выбором, Хромов выстрелил, а спустя полтора часа продолжил путь уже с волчьей шкурой на ремне.
Поиски самолёта в горящей тайге
Относительно прямая дорога, пробитая лесозаготовителями, осталась позади, и уазик принялся выписывать немыслимые кренделя по зимнику. По обочинам – сплошняком поваленные лиственницы. Чёрные от пожаров, они словно прилегли на минутку, обнажив корни.
Лето 2016 года выдалось необычайно засушливым, тайга выгорала, вспоминает Хромов. Во время тушения в местных лесах потерпел крушение самолёт Ил-76 МЧС России. Чтобы отыскать борт в тайге, силовики обратились за помощью к Андрияну.
– Мне позвонил глава Вершина-Тутурского сельского поселения Владимир Щапов, его попросили найти людей, знающих тайгу, – рассказывает Андриян Иннокентьевич. – Выбрали Сашу Монастырёва, Виктора Скорнякова, Андрея Черкасова и меня. Мы полетели. Немного подфартило – ночью прошёл дождик, прибив дым, видимость улучшилась. За несколько дней до этого я возил почту, так временами из-за дымовой завесы не было видно уже на восемь-десять метров. Выручало одно – хорошо знаю дорогу. Место, где рухнул самолёт, называется Лысой горой, мужики здесь всё время добывали зверя. Планировали спустить на тросах специальный инструмент, но не получилось, и мы приземлились на берегу Киренги. Пришлось прорубать тропу, делать на деревьях затёсы – ориентир для тех, кто пойдёт следом. Уже за километр-полтора до места ЧП чувствовался запах гари. Более-менее уцелел лишь хвост самолёта. На обуглившейся площадке увидели кресло, лежавшее на земле, в котором находился труп…
В это время наш уазик поймал крутую кочку, скрытую снегом. Двигатель заглох… Детали спасательной операции так и остались недосказанными. Накануне нашей поездки местный умелец чинил проводку андрияновского внедорожника, но, вероятно, что-то недосмотрел.
– Сопля повисла, а где конкретно – понять не могу, – Андриян, достав из майонезной баночки нехитрый набор ключей и отвёрток, принялся раскручивать приборную панель. – Стрелки датчиков не реагируют на замок зажигания – значит, нет контакта.
Найти слабое звено в цветной паутине старых проводов не получалось довольно долго. За бортом тем временем температура опустилась градусам к тридцати, а то и ниже; впрочем, в салоне было ненамного теплее.
– У Бурхан-дерева на Чибартуе слабо покапали (покапать, брызнуть или побурханить – задобрить местных духов, пролив на землю несколько капель любого напитка, чаще спиртного, обычно перед долгой дорогой. – Прим. СР), с этого и началось, – нашёл глобальную причину дорожных приключений Хромов. – Дотянем до Хаманок – чаю попьём. У тебя есть чем брызнуть? Надо обязательно – нам ещё ехать и ехать.
– Вот так, не шевелись! – заорал я, увидев, как оживились стрелки датчиков. – Есть контакт, прикручивай панель!
Но питание пропало так же быстро и таинственно, как и появилось. Минут через сорок непрерывных манипуляций с проводами мы нашли способ решения проблемы, который ввел бы в ступор любого автоэлектрика: из обтирочного материала мы соорудили нечто вроде толстой прокладки, привязав панель к корпусу двумя бечёвками. Конструкция выглядела причудливо, тем не менее двигатель запустился с первого раза.
Через несколько километров поджидало новое испытание – "вскипели" Хаманки: безобидный с виду ручей залил часть дороги, наполнив глубокую колею справа. Прервались на чаепитие и решили – надо топором проверить толщину льда, а потом на скорости форсировать преграду. Манёвр удался с первой попытки, хотя пару раз уазик клюнул носом, взломав неокрепшую ледяную корку. Но это мелочи, главное – мы двигались уже по земле, точнее, по глубокому сугробу.
Приключения Пятака
Одиннадцать вечера. Тьму таёжной ночи разрезал свет фар. Вдруг слева загорелись зелёные звёздочки, образуя неведомое созвездие.
– Это кони ходят, возле дороги копытят, – успокоил меня Андриян. – О, вот этот похож на моего Пятака! Нет, это кобыла. Но и мой Пятак где-то ходит. Скоро зимник вскроется, придётся ехать верхом, только как поймать его – одичал за зиму. Хороший конь, надеюсь, доработаю с ним до пенсии – два года осталось. Всяко было – тонул Пятак неоднократно терялся, однажды даже хотел его пристрелить...
– Почему пристрелить?
– Дело было в сентябре, обычно в это время с женой Тамарой уезжаем в Чинонгу – воздухом подышать, ягод набрать. Я беру второго коня, а её сажаю на Пятака. За Тыркой вышли на болотистый участок – гладь, по-нашему. Место коварное: сверху вроде всё поросло травой, а под ней – топь.
Конь оступился, продавил тонкий дёрн, и через мгновение стремена уже касались земли. В подобной ситуации мужчина спрыгнул бы, но женщина будет сидеть до последнего. Спустя ещё немного времени из болота торчала лишь голова Пятака. Успел перерезать подпругу, снять седло, сумы, кошму, но это не помогло. Лошадь не собака, как его вытащишь из трясины? Тамара ревёт, а я ничего сделать не могу. До ближайшего леса с полкилометра. Пошёл срубил две берёзы – ваги, по-нашему, кое-как подсунули Пятаку под брюхо, упёрлись с Тамарой, давай раскачивать. Сначала ничего не получалось, конь лишь крутил головой, испуганно вращая глазами, но мы уже не останавливались, понимая, что через полчаса-час его окончательно засосёт. Да и сами уже стали проваливаться – трясина размякла. До сих пор не могу понять, как нам удалось его вызволить... Вот тогда я в какой-то момент и хотел даже пристрелить Пятака, чтобы не мучился, и он, бедолага, казалось, был готов к этому. Так смотрел на меня: мол, ну что, хозяин, давай, раз по-другому не получается…
А однажды Пятак исчез. Хромов предположил, что верный конь стал жертвой браконьеров, которые ловят зверя по ночам и стреляют, едва завидев светящиеся глаза. И никому нет дела, кто там – лось или конь.
– В Шевыкане таким образом покалечили несколько лошадей, они приходили домой в крови, с простреленными мордами. Бэху, так в шутку зову Пятака, не видел без малого год, – Андриян остановился, чтобы долить тормозной жидкости. – Объехал поля, не нашёл его, у народа поспрашивал – никто не видел. Всё лето без него почту доставлял – в основном пешком. Полгода прошло – нет никаких следов, пропал. Тут подвернулся случай – обратился к шаману, он обнадёжил: мол, жив твой Пятак, но вернётся нескоро.
– Уже ближе к зиме позвонил мужик, говорит – на поле конь пропащий лежит, на Пятака твоего похож, вороны клюют, съезди, посмотри. Поехали с Тамарой. Первая мысль: Пятак погиб! Тамара давай плакать, я сам чуть слезу не пустил. Потом присмотрелся – нет, не мой это конь: у Пятака спина тяжёлыми сумами надавлена, а этот, считай, под седлом не ходил. Прошло ещё месяца два-три. Возвращаюсь из Чинонги, смотрю – по полю табун ходит, и один конь, вроде, похож на моего. Остановился, окликнул, потом ещё раз окликнул. Конь ушами застриг, голову повернул в мою сторону. А до этого Пятака я подкармливал солёным хлебом. Как назло, с собой ни кусочка. Тогда просто достал пакет из кармана, пошуршал, смотрю – идёт родной, признал! В общей сложности одиннадцать месяцев его не видел. Надеюсь, доработаем с ним до пенсии, так-то два года осталось… А вообще угодить в болото в наших краях легко.
Бегство от медведя
По пути заезжаем в родную для почтальона Тырку. Здесь Хромов родился и вырос. В молодости, как и многие его сверстники, пытался обосноваться в городе. Но, проучившись полтора года в медицинской академии, вернулся домой – не сдал сессию. Однажды на пороге родного дома его едва не задрал медведь.
– Летом темнеет поздно. Мама замесила тесто, а я в прихожей снасти перебирал. Вдруг из-за двери какой-то странный звук раздался, мы решили, что бык пришёл и чешет бок о стенку. Вышел, он как дохнёт "перегаром" – медведь! Они жрут всё подряд, в том числе падаль, поэтому воняют. Я заскочил в дом, лихорадочно закрыл дверь на крючок, кричу: "Мама, медведь!" А что она сделает, квашню ему на голову наденет?
Не помню, как через окно выскочил на улицу, побежал по деревне звать мужиков. Времени порядком прошло, пока за ружьями сбегали, патроны нашли – деревня охотников, чё…
Нас спасла ватная телогрейка, которой была обита дверь снаружи. Медведь пытался открыть дверь, но лишь отрывал клочками телогрейку. Когда вломился в дом, мамы уже там не было, а он перевернул квашню, поел теста, а потом учуял сахар и варенье. Возле стола мужики его и застрелили, – вспоминает Андриян.
После этой истории он и сам занялся охотой. Первого соболя удалось добыть лишь на третью осень, а полноценно промысловый сезон отработал лишь на седьмой год.
Но вот уже пару охотничьих сезонов Хромов пропустил – подвело зрение, отлежал даже в больнице. Потом домашние дела в Качуге затянули. Да и цена на шкурку соболя упала настолько, что добывать его идут лишь от безысходности.
– В советское время аукционный соболь нередко уходил по 80–100 рублей, за одну шкурку можно было заправить 200 литров бензина, – говорит Хромов. – Сегодня перекупщики больше двух тысяч не дают, то есть на ту же бочку топлива нужно добыть уже пять отборных соболей.
С тех пор как Хромов переехал в Качуг, его старый дом в Тырке стоит закрытым. Иногда на постой сюда просятся рыбаки. В тайге не принято брать деньги за ночлег, в качестве оплаты гости могут привезти, например, бочку дефицитного бензина, запчасти для пилы или лодки, стройматериалы.
В этот раз в доме тоже ночевали знакомые рыбаки. Из забитого доверху салона Андриян извлёк небольшие бандерольки, несколько газет и тортик, который чудом пережил дорогу. Его с оказией передали начальнице метеостанции Розе. Но стучаться в её дом во втором часу ночи, даже с тортиком, мы посчитали плохой идеей. Поэтому попросили сонных постояльцев занести ей тортик утром, а сами двинулись в путь.
Из Тырки до конечного пункта нашего маршрута – Чинонги – всего 18 километров. Но уже через 20–30 минут на той самой глади, где в своё время едва не погиб Пятак, машина упёрлась в метровые сугробы. Полтора часа мы откапывали машину.
Чинонга: приезжих больше, чем местных
И вот через 13 часов дороги мы в Чинонге. В половине четвёртого утра вваливаемся в дом к охотнику Вадиму Николаевскому. Пока он кипятил чай, груз из салона перекочёвывал в его дом. В багажном отсеке оставался лишь бензин, но его разгрузку отложили до утра.
Короткий сон рано утром прервали местные мужики. Увидев внедорожник почтальона, они пришли за газетами, письмами и пенсией. В числе первых на пороге появился Саша Болдаков, самый молодой на сегодня житель Чинонги.
– Андриян, обратно когда планируете?
– Чего вдруг решил выехать?
– Фотографию в паспорте давно пора поменять, да и лодку предлагают купить – надо посмотреть.
– Вовремя, Саня, ты собрался, сейчас дорогу развезёт, и обратно – только пешком.
– Дойду, не привыкать.
Зимуют в Чинонге лишь несколько охотников, остальные до тепла выехали в Качуг. Однако деревня не выглядела осиротевшей, убывшее население компенсировали рыбаки из Качуга, Иркутска, Ангарска.
Пришлых рыбаков выдает экипировка, разноцветные стульчики и карематы – специальные туристические коврики. Местные рыбаки – эвенки – используют небольшие шкуры, стоя у лунки на коленях.
– Весной сюда едут со всех концов, – рассказывает глава охотничьей общины Владимир Скорняков, получая пенсию. – Бывает, что ловят до тех пор, пока не заполнят всю тару, иногда уезжают пустыми. Рыбы становится все меньше, но это никого не останавливает.
В глухомань мужики едут не только за рыбой. Приезжают испытать технику на проходимость, разнообразить скучную городскую жизнь.
Часть почтовых адресатов Андриян встретил прямо на реке.
А Георгия Сафонова – в ближайшем лесу, там житель Чинонги пилил дрова.
– Георгий Георгиевич, пенсия пришла! Не слышит. Гоша! Глуши пилу!
– Нет, потом устанешь дёргать – заводиться на горячую стала плохо. Где расписаться?
– Сейчас отсчитаю. Пересчитай, и вот здесь расписывайся. Сигареты сюда не понёс, у Вадима потом заберёшь.
– Зайду.
– Мотособакой (мотосамокат – самый актуальный для местных жителей транспорт. – СР) доволен? Тянет?
– А куда она денется.
– Грузишь не многовато?
– Нормально.
Жительница Чинонги Евдокия Монастырёва говорит, что почтальон для них – практически единственный источник новостей.
– Раньше я работала в местном магазине, мы все ждали два момента – когда привезут товар и приедет почтальон. Потом магазин закрыли, телефон не работал, и вся связь была только через почтальона. Мы здесь не знаем, что где происходит. Жизнь изменилась, сейчас письма пишут редко, а если пишут, то пять строк, как в телефоне. Андриян в основном рассказывает, как дела у родственников в районе. В городе привыкли звонить без конца, а у нас в Чинонге не так, вот и ждем почтальона как глоток воздуха. Он привезет письма, газеты и сам что-нибудь расскажет, – объясняет Евдокия.
Раздав корреспонденцию, собираемся домой. Чтобы порожний уазик не прыгал по кочкам и лучше грёб снег, Хромов загружает багажный отсек лиственничными чурками.
Из тайги в райцентр почтальон раньше возил бандерольки в школу-интернат, где учились дети охотников. Сейчас на три деревни осталась всего одна ученица, поэтому Хромов везёт в райцентр в основном письма, часть из которых из-за нехватки конвертов сложена по старинке – треугольником. Их почтальону предстоит развести по адресам в Качуге.
Обратная дорога всегда короче – из Чинонги в Качуг доехали за двенадцать часов, весь путь Хромов размышлял, что отремонтировать сначала – тормоза или электропроводку. В итоге решил – в первую очередь обновить то, на что хватит денег.
