В Новосибирской области двое полицейских явились в дом к 95-летнему ветерану и инвалиду войны Владимиру Сбоеву, чтобы сообщить ему о страшном проступке – у него на 10 дней было просрочено разрешение на хранение двух его охотничьих ружей. Ветеран – охотник с детства, и охотничьи навыки не раз помогали ему выжить на фронте. Со своими любимыми ружьями он не расстается больше полувека и очень боится, что они пропадут в полиции. Тем более что сотрудники МВД поступили со Сбоевым "по всей строгости закона" – составили протокол и отправили его в суд.
Ветеран рассказал редакции Cибирь.Реалии о визите полицейских и о том, как его судили. В разговоре с пожилым человеком, который плохо слышит, участвовал его сын Константин.
– Владимир Васильевич, расскажите, почему вы не продлили вовремя разрешение на хранение оружия?
– Я после новогодних праздников простудился, болел. Потом сильно ослаб и у меня не было сил оформлять документы. И врач сказал, чтобы я не выходил в связи с коронавирусом. Раньше у моего знакомого как-то была просрочка больше месяца – с него просто взяли объяснение, сделали замечание и позволили оформить бумаги. У меня просрочка была небольшая, да и полиция не предупредила – раньше они за месяц до окончания срока присылали извещение – что нужно продлить разрешение. Тут сразу сами пришли, это было 25 февраля.
– Кто им открыл дверь?
– Я сам открыл, и мне пришлось их в дом пропустить, потому что стоять в дверях на холоде я не мог – тем более после болезни (сейчас Сбоев живет в частном доме. – Прим. С.Р.). Один из полицейских – старший лейтенант – сказал, что даже просрочка на сутки является преступлением. И в лучшем случае мне полагается штраф в пять тысяч за то, что я храню "незаконное" оружие. Полицейский заявил, что если я не сдам оружие, то будут приняты более серьезные меры как к нарушителю закона о хранении оружия. Он сказал, что я должен завтра явиться к ним в отдел, принести оружие и дать объяснение. А потом полицейский увидел у меня в комнате плакат с 95-летнего юбилея, сказал: "Вы участник войны? Я вас поздравляю с праздником".
– И вам самим пришлось нести оружие в полицию?
– Нет, я надеялся их отговорить забирать ружья, они мне очень дороги, поэтому их с собой не взял. Но как законопослушный гражданин поехал в полицию – сначала на автобусе, потом на трамвае. Приехал, там с меня взяли объяснение, составили акт об изъятии.
– Меня особенно удивило, что они не предложили отцу его подвезти, – добавил Константин Владимирович. – Все-таки они видели, что человек пожилой. Через полчаса после того, как он "своим ходом" добрался домой, приехали полицейские и забрали ружья.
– Причем говорили, что забирают на хранение, а справку выдали – что изъяли – это как? Есть разница? Попробуй разберись! – волнуется ветеран. – Понимаете, оружие и охота – это одна из ниточек, за которую я держусь на этом свете. Я и в прошлом году был на охоте.
– А что это за ружья?
– Я считаю, что это лучшие ружья, которые производились серийно в России и Советском Союзе. Одно – МЦ21-12 – тульский полуавтомат с хромированными стволами. Второе – "ИЖ-59 Спутник" с вертикальными хромированными стволами. Каждый стрелок имеет свою конституцию и оружие подбирает под себя. Для меня они – большая ценность. Как полицейские с ними поступят, я не знаю. Зачем они отобрали? Могли не отбирать.
– Вы беспокоитесь?
– У меня сейчас боязнь какая – что они могут это оружие передать кому-то под каким-то предлогом, реализовать или, может, даже составить акт об уничтожении. Но там написано, что оружие в порядке.
– На вас составили протокол и отправили в суд?
– Да, полицейский сказал, что меня вызовут в суд, а до этого момента ничего не надо делать. Но я не послушался и уже собрал документы для того, чтобы снова получить разрешение на хранение оружия. В том числе и медкомиссию прошел.
– Когда суд состоялся и какое решение вынесено?
– Суд был 18 марта. Я предъявил там справку, что недавно болел. Показал документы, что в прошлом году ходил на охоту. Все прошло очень быстро. Судья сказала: "Вы оправданы полностью". Претензий со стороны суда нет, разговаривали со мной вежливо. Но нервотрепка была, конечно, пришлось поволноваться и побегать.
– Судья не высказывалась о действиях полицейских?
– Нет, ничего не сказала. Я попытался расспросить, но она сразу сказала – все решено, претензий нет. Очень быстро все закончилось, решение у них уже подготовлено было.
– После этого я с отцом разговаривал, спрашиваю: "Зачем это судилище было вообще устраивать?" – возмущается Константин. – А он ответил, что, может, цель была – захватить его оружие? Это ведь действительно ценные вещи, особенно для охотника.
– А сколько стоят эти ружья?
– Я не знаю, никогда не интересовался.
– Для отца это такая ценность, с которой он ни за что не расстанется, – пояснил Константин Владимирович. – Я посмотрел в интернете объявления. В хорошем состоянии такие ружья стоят тысяч по 25.
– Владимир Васильевич, вы давно охотитесь?
– Я родился в Восточной Сибири, восьмой ребенок в семье. В детстве отец брал меня на охоту в качестве загонщика. Заводил меня в лес и показывал направление – куда идти. Дело в том, что звери, когда чуют ребенка, они не убегают, а просто перемещаются спокойно, в них легче попасть. Первое ружье он мне купил – немецкую винтовку Первой мировой войны, с рассверленным стволом под 32-й калибр. Я научился стрелять навскидку, и это мне несколько раз спасало жизнь на фронте.
– Как вы оказались на фронте и когда?
– У нас тут в Новосибирске рядом была парашютная вышка и лагерь ОСОАВИАХИМа, где планеристы тренировались, и мы, мальчишки, все хотели в летчики записаться. В 14 лет я пытался в авиационное училище поступить – не взяли, конечно. А в 17 лет, а январе 1943 года мне пришла повестка в училище. Думал, 10–12 месяцев учить буду, но нас учили по курсу молодого бойца, в конце лета повезли на фронт. В сентябре 1943 года я попал на Калининский фронт.
– Расскажите, как навыки охотника спасли вам жизнь?
– Да в первом же бою. Мы наступали на высотку. Нам указали направление – куда бежать. Я был молодой, глупый, я по прямой побежал, там кусты были, я из них выскочил, а слева окоп, и фриц разворачивается на меня. Я навскидку выстрелил – и попал. Потом таких случаев несколько было. Мне сильно помог ефрейтор Туров – "старик" из моей роты. Я ему приглянулся, он сказал, что на его младшего сына похож. Туров меня с первого боя учил, как выживать на войне. "Патронов вдвое больше бери, чем вам выдали, – не 50, а 100. Лишнего в вещмешке не таскай, а патроны пусть будут. Никаких вещей на улицах не подбирай – могут быть заминированы. Свою маленькую лопату сдай, найди в деревне обычную, только ручку укороти. Где остановился – сразу окапывайся. Когда в окопе сидишь, зря не высовывайся". Еще нам объясняли, что если враг тебя прижмет, то последнюю пулю – в себя. Туров сказал, что это вредное решение. Последнюю пулю ты должен выстрелить во врага, но сначала подпусти его поближе, чтобы сразу завладеть его оружием, говорил он.
– Вы – инвалид войны, у вас были ранения?
– На 20-й день наступления меня впервые контузило. Потом еще были ранения, из пехоты я попал в связисты, потом – в артиллерию определили. Там я тоже связистом был и пулеметчиком – пулеметы были при гаубицах 122- миллиметровых, которые образца чуть не Первой мировой. Мы возили их на четверке больших коней. Когда мы с ними за Одер зашли – нам из гаубиц этих стрелять запретили, потому что на орудие осталось по три снаряда. Сказали: стрелять только наверняка – с 300 метров. Зато у нас были пулеметы, мне достался пулемет "Максим". Хороший, но тяжелый – больше 70 килограммов весом. Правда, много патронов было – пехота-то их на себе таскает, а мы вместе с орудием возили… Войну я закончил в 45-м в Чехии, в местечке Чешска-Чермна. Правда, продвигались мы туда зигзагом, попадая на территории соседних стран. Если из деревни люди бежали к нам, кричали "Братушки!", значит, мы завернули в Чехию, если тишина в местечке – значит, тут немцы попрятались. А поляки – они сразу торговать предлагали, причем всем подряд. В самом конце войны нас бросили на помощь восставшей Праге, но мы туда не поспели – без нас немцев разбили.
После войны, в 1954 году, Владимир Сбоев пришел в новосибирский электротехнический университет (сейчас НГТУ) и проработал там 40 лет. Был в том числе и деканом одного из факультетов.
Поскольку Владимир Васильевич страстный охотник, то захотел построить аэросани, чтобы добираться до самых глухих мест. Идея его увлекла, и он создал на машиностроительном факультете первое студенческое конструкторское бюро "Амфибия". Там был создан опытный образец аэросаней-амфибий и четырехлыжные аэросани. По результатам этих разработок Сбоев защитил кандидатскую диссертацию. В последние годы занимается общественной работой.
– Владимир Васильевич, на охоту в этом сезоне собираетесь?
– Собираюсь уже этой весной. Я теперь не так ловок, могу стрелять как новичок, но имею большой опыт. Есть у меня товарищ, он на 15 лет меня моложе, академик двух академий – американской и нашей, Валерий Мищенко. Вот с ним и поедем. Не зря есть же такая присказка: боги не засчитывают в срок жизни время, проведенное на охоте.
– Как вы всё-таки поняли, к началу весеннего охотничьего сезона полицейские ружья-то вам вернут?
– Надеюсь. Мне сказали, что 31 марта мне выдадут решение суда. После этого я должен оформить документы на разрешение – вместо просроченного заплатить сбор по 500 рублей за ружье. Тогда полицейские мне должны вернуть оружие.
