Координатор новосибирского штаба Навального Сергей Бойко побывал в Москве, где планировал встретить Алексея Навального из Германии. Вместе с ним была и Ксения Фадеева, координатор томского штаба. Оба они минувшей осенью выиграли муниципальные выборы, став депутатами местных городских советов. По мнению Сергея Бойко, в действиях российских властей при задержании оппозиционного политика наблюдаются признаки паники. А при таких обстоятельствах от них можно ожидать любых решений.
В Берлине Алексей Навальный восстанавливался после отравления в августе 2020-го, когда он впал в кому во время перелета из Томска в Москву. Пока он был на лечении, вышло журналистское расследование о возможной причастности к отравлению группы офицеров ФСБ. ФСИН России заявила о намерении задержать Навального из-за нарушения условий испытательного срока по приговору, вынесенному еще в 2014 году в рамках т. н. уголовного дела "Ив Роше", однако политик все равно решил вернуться в Москву 17 января. Самолет должен был сесть в аэропорту Внуково, где Алексея встречали его сторонники, но борт неожиданно перенаправили на другой конец Москвы – в Шереметьево. По окончании паспортного контроля Навального задержали и доставили в полицию, не допустив к нему адвоката, которая сопровождала его и присутствовала в момент задержания.
– Сергей, зачем вы поехали встречать Алексея Навального?
– У меня товарищ возвращается на родину после вынужденного полугодового отсутствия. Я напомню, что он улетел из России в коме, без сознания. Мы с коллегами решили встретить, нет тут какого-то специального откровения. Просто договорились с сотрудниками других региональных штабов, что съездим. Для нас эта была еще и возможность друг с другом встретиться. Надо сказать, что тарифы на перелеты, которые снизились в пандемию, нам хорошо помогли.
– Как думаете, почему борт с Навальным перенаправили в другой аэропорт?
– Мне сложно найти какое-то "рацио" в действиях властей. Вот простая, вроде бы, мысль: они же нагнали туда якобы фанатов Бузовой. Я же видел этих людей вблизи, они на фанатов Бузовой совсем не похожи (Ольга Бузова в своем инстаграме заявила, что фанаты не могли ее встречать в аэропорту, так как никто не знал, что она летит в Москву. – Прим. СР). Это с одной стороны. С другой стороны – ОМОН, который всех пытается по углам расставить, вытеснить куда-то. Зачем? Если вы уже организовали альтернативное мероприятие, зачем тогда ОМОН? Если есть ОМОН, зачем тогда эта история с Бузовой? Тем более что ее этих условных фанатов ОМОН также гонял по углам. И опять же: если вы все равно угоните самолет в Шереметьево, то зачем вообще что-то делать во Внуково? Но вместе эти действия демонстрируют панику и истерику властей. Когда стало понятно, что людей очень много (по данным "Белого счетчика", собралось более 2 тысяч сторонников), они, видимо, решили, что нельзя никак его к сторонникам выпускать. При этом самолет не сразу улетел в Шереметьево, он крутился над Внуково, на табло были сообщения, что он с задержкой, но сядет. Кстати, был еще один момент: чтобы никто не успел добраться до Шереметьево, из Внуково в течение примерно 20 минут никого не выпускали. То есть совершенно безумная спецоперация, потому что это же аэропорт: кто-то улетает, кто-то пролетает, кому-то дальше ехать, у кого-то транзит. А они просто задержали траффик, чтобы никто не успел в Шереметьево.
Куча противоречивых действий, каждое из которых в отдельности осмысленно. Но вместе эти действия демонстрируют панику и истерику властей. Когда стало понятно, что людей очень много, они, видимо, решили, что нельзя никак его к сторонникам выпускать
– Как можете описать действия силовиков в аэропорту?
– Силовики сначала вели себя спокойно. Это же Москва, тут полиции всегда много. Например, на станции метро "Киевская", откуда уходит аэроэкспресс до Внуково, тоже было много полиции. Но все было спокойно, пока не задержали ближайших коллег Алексея – Любу Соболь, Руслана Шаведдинова – тех, кого московские полицейские знают в лицо. И вот после этого начались задержания: сначала задерживали только близких, потом всех, у кого есть какая-то символика или плакаты. В итоге, насколько я понимаю, больше 50 человек задержали. После этого ОМОН начал оцепление по аэропорту проводить. Выглядело это совершенно безумно. Аэропорт – это не площадь Ленина, ее невозможно перегородить, потому что это работающий организм! И выглядело это очень странно, потому что с одной стороны – есть оцепление, с другой – через него пропускают, причем практически всех подряд, потому что проверить у всех билеты невозможно. То есть у них не было плана, абсолютная бессистемность в действиях. ОМОН к работе в аэропортах не подготовлен совершенно. Я не знаю, может, у других подразделений по-другому, но у московского в действиях вообще нет никакой логики и понимания смысла того, что они делают.
– Как люди реагировали на происходящее?
– С возмущением. Им же лететь надо, а тут какой-то ОМОН им не дает пройти. В какой-то момент выключили эскалаторы, а многие с багажом. Несколько было просто безумных попыток со стороны власти не дать встретить. И опять, мучили вылетающих, а в итоге посадили в Шереметьево. Так и зачем мучили тогда?
– Людей собралось больше, чем вы рассчитывали?
– Я не делал прогнозов, это же не митинг. Но я удивлен, что такое количество людей приехало. Тем более доехать в аэропорт – это довольно дорого в Москве. Билет на аэроэкспресс – 400 рублей, такси туда – от тысячи рублей, обратно – от полутора тысяч. При этом мне лично сложно оценить точное количество людей, потому что я умею определять на улице, а в аэропорту часть людей в кафе, часть – в залах, часть – на улице.
– Как приезд Навального и всё происходящее с ним сейчас повлияют на политическую ситуацию в России?
– Приезд Алексея, безусловно, повлияет на многое. Иначе его бы не арестовывали. И это важный шаг с его стороны. Понимая угрозу для жизни, здоровья, для свободы, он, тем не менее, принял решение вернуться в Россию. И тот факт, что более полумиллиона человек вчера следили за его возвращением в интернете на разных каналах, говорит о том, что массовое внимание к нему есть. И оно будет только нарастать. Что будут делать власти дальше – мне сложно судить. Я, например, был удивлен, что его задержали. Я думал, ему дадут вернуться, а потом уже потихоньку будут к нему подбираться. Но они уже настолько в панике, что на виду у всех журналистов, у тех, кто смотрел онлайн, решили его задержать. Что эти люди будут делать в панике, мне сложно судить.
– На этом фоне сейчас еще и появился закон, позволяющий признавать иностранными агентами физических лиц. Сторонники Алексея Навального не боятся попасть под его действие?
– Давайте я сначала отвечу по существу. Мы никаких иностранных пожертвований не принимаем, с иностранными спецслужбами мы не связаны. Работаем исключительно в интересах своей страны и в своей стране. Это по существу. Что касается самого этого закона… Ну, не было этого закона, а у меня, например, Следственный комитет проводил обыски, забирал оборудование, все ценное из дома и до сих пор не вернул, хотя уже полтора года прошло. Будут ли репрессии по отношению ко всем, кому не нравится, что у нас такая власть? Они и были, и будут. Этот новый закон отвратителен, конечно, по своей сути, но ситуацию меняет не существенно.
– Опрос "Левада-центра" показал, что 30% россиян считают отравление Навального инсценировкой и не верят, что к этому отравлению причастны российские силовики. Как думаете, почему так?
– Потому что миллиарды вваливаются в государственную пропаганду. Если людям что-то много и долго говорить, они начинают в это верить. Только Новосибирск 100 млн рублей в год тратит на пропаганду в СМИ, и это несопоставимо с федеральным бюджетом. И вообще, если только 30% считают, что это была инсценировка, говорит о неэффективном расходовании средств на пропаганду в России.
– Если Навальный окажется под арестом или в колонии, это как-то отразится на общественных настроениях?
– Я вижу большое возмущение. Мне пишут много сторонников с требованием организовать митинги по этому поводу. То же самое в других городах: коллеги пишут, что есть требования организовывать большие митинги. То есть запрос на протест есть. Но все зависит от действий властей: сегодня будет ли суд, либо до 29-го числа они его продержат. В зависимости от резкости действий Кремля будет и общественная реакция.
Ты должен быть готов, что все изымут, а тебя лишат свободы
– И все-таки почему Навальному нельзя было остаться в безопасности за границей, не рискуя свободой?
– Невозможно заниматься российской политикой за границей. Я объясню почему. Там совсем по-другому себя чувствуешь. В России мы всегда под прессингом: если идет полицейский, то возможно, чтобы тебя задержать, если стук в дверь, то это обыск, вероятно. Все должно быть зашифровано, ты должен быть готов, что все изымут, а тебя лишат свободы. Когда ты уезжаешь, то все становится по-другому. Поэтому человек за рубежом быстро перестает чувствовать российскую политику, выпадает из реальности. Перестает понимать, что оппозиционная политика – это угроза для жизни и свободы. Мы видим по многим людям, что когда они уезжают, то начинают терять реальность.
– Многие считают, что власти так срочно "закрывают", потому что осенью выборы в Думу. Вы, будучи лидером штаба Навального в своем городе, избрались в Совет депутатов Новосибирска в сентябре 2020-го. Что вам удалось сделать за это время для своего региона?
– Тут сложно рассказать кратко. Могу сказать, например, что те поправки, которые мы вносили, не приняли, но значительное количество этих предложений перекочевало в бюджет. То, что по 30 тысяч человек стали смотреть трансляции с заседаний горсовета. Теперь даже единороссам приходится следить, как они смотрятся на публике, и думать, что говорить. Появилась дискуссия в парламенте, качество решений значительно выросло. Депутаты же не относятся к сфере прямого хозяйствования, они не могут снег убирать, хотя я еженедельно отчитываюсь о том, что сделал, коллеги тоже рассказывают, что сделали на округах. Это небольшие изменения: где-то яму заделали, где-то лавочку поставили. Но я считаю, это не ключевая работа депутата. Ключевая – это бюджетный процесс, законодательный процесс. Понятно, что нас четверо и мы не можем коренным образом перекроить бюджет, но заставлять власть как-то по-другому расставлять приоритеты в сторону пожеланий горожан у нас получается.
