В Новосибирской области родственники подростка-инвалида Матвея Фатеева пытаются добиться наказания для сотрудников интерната, в стенах которого он провел 12 месяцев, после чего вернулся домой истощенным и со следами истязаний на теле.
"На руках сломаны почти все пальцы"
Мать забрала Матвея из Ояшинского дома-интерната для слабоумных детей незадолго до Нового года. Новость о том, в каком состоянии Матвей вернулся домой, быстро распространилась в СМИ, местные чиновники и детский омбудсмен Новосибирской области начали проверку. Делом заинтересовалась региональная прокуратура. По словам Анастасии Грудининой, родной тети Матвея, его мать сейчас полностью занята сыном, поэтому общаться с журналистами приходится ей.
– Мы всегда помогаем друг другу, советом или деньгами, а сейчас вот такая беда с Мотькой! Конечно я не могу быть в стороне, дети сестры мне как родные! Ольга привезла домой полумертвого сына. И если бы не ее решение забрать ребенка, то его бы просто вернули в закрытом гробу, заявив, что открывать нельзя, – рассказывает Анастасия. – У Мотьки раны от побоев на теле, на ногах следы от веревки, такое ощущение, что связывали часто и крепко, потому что до костей натерто все. Есть на лодыжках следы от многочисленных уколов. На руках сломаны почти все пальцы, они как бы вывернуты в другую сторону. Из-за того, что кости неправильно срослись, Матвейка теперь не может держать ложку в руках. Когда действие "психотропов", которыми его накачали в интернате, закончилось, Матвей стал плакать и визжать. Я думаю, от боли. Кроме того, он так напуган, что все время прячется под одеяло. Уезжал он туда 70-килограммовым упитанным парнем ростом 175 сантиметров, за год пребывания в Ояшинском интернате наш Мотька исхудал до 30 килограммов. Остались кожа и кости, таких мы раньше видели только в концлагерях. К сожалению, Матвей не умеет разговаривать, моя сестра звонила в интернат и интересовалась его состояниям. Дозвониться почти невозможно ни по одному из телефонов, если по счастливой случайности это удавалось, медперсонал очень грубо отвечал: "Все в порядке с вашим ребенком". Из-за пандемии коронавируса посещать детей в интернате не разрешали, поэтому почти год Ольга сына не видела.
– Почему Матвей попал в Ояшинский интернат?
– Моя сестра многодетная мать, у нее 7 детей. Два года назад умер ее муж. Матвей – старший ребенок в семье. В раннем детстве ему поставили диагноз "перинатальное поражение центральной нервной системы". Его развитие соответствует уровню годовалого ребенка, он совсем не говорит, только "каля-маля", но при этом любопытный. Однажды вытащил ключи от мотоцикла и чуть не уехал. Он у нас очень добрый, ласковый, любит посидеть на коленях у мамы, может подойти и обнять чужого человека. Своих младших братьев и сестер очень любит, обожает укачивать малышей. У Ольги Матвей, несмотря на недоразвитость, любимый сын, первенец. До 17 лет Матвей всегда жил в семье, никто его никуда не собирался отдавать, потом наступил период полового созревания, он стал перед окружающими снимать штаны. Местные жители стали писать жалобы в органы опеки и участковому, боялись, что умственно отсталый подросток может навредить другим детям. В результате представители опеки предложили Ольге отправить Мотю в Ояшинский детский интернат для слабоумных. Когда она наотрез отказалась, то у нее забрали других шестерых детей под предлогом "пребывания в обществе потенциально опасного человека". И чтобы их вернуть, сестре пришлось согласиться поместить Матвея в этот дом-интернат. Зачем было забирать мальчишку из семьи в социальное учреждение на такой короткий срок? Ведь за год такое заболевание вылечить невозможно?!
– Когда матери разрешили забрать Матвея домой?
– 25 декабря ему исполнилось 18 лет, 29 декабря Ольга приехала забрать его домой, она заранее позвонила в интернат и сказала, что приедет за ребенком. Ее не пустили на территорию. Две санитарки вывели Матвея под руки на КПП, всучили выписку, запихнули племянника в машину и быстро убежали обратно в здание. Никто из работников этого интерната ничего не сказал о состоянии Матвея. Пока ехали в машине, сестра обратила внимание на его худобу и заторможенное состояние, она думает, что его обкололи психотропными веществами, наверное, чтобы он постоянно был как растение и не чувствовал боли. На нашего пацана одели много одежды, чтобы сразу не бросилась в глаза изможденность, он сам не мог идти, сильно ослаб, Ольга очень удивилась, что сын в памперсе. До интерната он сам себя обслуживал, самостоятельно ел и ходил в туалет.
– Когда ваша сестра увидела, в каком состоянии находится Матвей, что она предприняла?
– Естественно, первым делом Ольга вызвала скорую помощь. Врач скорой записал, что есть переломы на пальцах, перелом носа, множественные ссадины и ушибы, пролежни и гематомы. Госпитализировать отказался, сославшись на то, что свободных коек в Тогучинской ЦКБ нет. Также врачи скорой сообщили сразу же в полицию. Та бездействовала до 3 января, когда я, уже отчаявшись добиться какой-то реакции и разбирательства, написала пост в паблике "ВКонтакте" "ЧП Новосибирск". Только после этого приехала начальник отдела опеки и историей Матвея заинтересовались следователи. Мы пытались вызвать участкового терапевта, но ответ был такой: в новогодние праздники врачи не работают. Поэтому по рекомендации врача скорой помощи сестра сейчас дает Матвею глюкозу, витамины и отпаивает бульонами. Когда он только приехал домой, смог съесть только пару ложек.
"Каждый раз ей говорили, что все хорошо с вашим сыном"
– А как сейчас себя чувствует Матвей?
– Слава богу, он стал очень хорошо есть, аппетит восстановился, Мотька даже внешне ожил. Уже не прячется под одеяло. Стал улыбаться. Но его, видимо, беспокоят боли, он по-прежнему плачет и стонет, особенно по ночам. Я случайно узнала, что медперсонал интерната рассказывал следователям, что, оказывается, Матвей сам себе нанес эти травмы, бил ногами о спинку кровати, сломал себе пальцы и бился головой о стену. Мол, психовал так. Это бред полнейший!
Он никогда ничего подобного не делал дома, даже когда другие его обижали, среди детей иногда бывают стычки, кто-то толкнет его, он – никогда в ответ. Этот мальчик никогда не был агрессивным. По откликам на мой пост в интернете я узнала, что в этом интернате страшно наказывают детей – провинившихся морят голодом и бьют палками!
– Когда Ольга звонила в интернат, ей рассказывали, что Матвей себя калечит и неадекватно ведет?
– Нет, конечно. Она бы немедленно его забрала оттуда. По телефону каждый раз ей говорили, что все хорошо с вашим сыном, также были недовольны, что она часто звонит и мешает им работать.
– Кроме приезда скорой помощи, Матвея осматривали другие врачи?
– На днях сделали судмедэкспертизу, эксперт не сказал Ольге ни слова, заявил, что не имеет права разговаривать с ней о состоянии здоровья ребенка и все отправит следователю. Направил делать рентген в местную больницу, там наотрез отказались и отправили к хирургу. Хирург даже не осмотрел руки Моти и даже не открыл медкарту, но сделал вывод, что пальцы он сам выворачивал, и порекомендовал посадить его на сильные психотропные препараты. Он сказал: "Зачем вы ко мне пришли? Ведите его к психиатрам, и там ему пропишут препараты". Мы везем Мотьку в Томск на рентген и к хирургу повезём в частную клинику, так как районная больница не предоставляет таких услуг для инвалида.
– Почему вы собрались к томским врачам, а не в Новосибирск?
– Дело в том, что, когда Матвея забрали в интернат, они жили в селе Долгово Тогучинского района Новосибирской области. В деревенском доме с печным отоплением, с удобствами во дворе. Мать Матвея переселилась сюда с детьми больше трех лет назад. А сейчас они переехали в город Юрга Кемеровской области, поэтому до Томска ехать ближе.
– А что бы вы ответили на выпады пользователей соцсетей, что в доме, где были сделаны фотографии Матвея, антисанитария?
– Это не у Ольги в доме, а у родственников. Конечно, у сестры самые обычные деревенские условия, бывает, не успевает убраться при таком количестве ребятишек. Главное, что дети всегда сыты, обуты и одеты. И это наглая ложь, что якобы они бегают по поселку голодные, чуть ли не попрошайничают, – утверждает Анастасия. – Ольга переезжать из Долгово уже давно задумала, потому что враждебно к ней там относились. Из-за Мотьки! Мол, убери подальше своего дебила. Давно уже против нее козни строили, скотину воровали, она к участковому обращалась – никакого толку. А когда ее насильно заставили Матвея в интернат сдать, она и решила отсюда уехать, – заявляет тетя пострадавшего подростка.
"Делать выводы преждевременно"
После того как Анастасия Грудинина обнародовала фотографии Матвея, Министерство труда и социального развития и детский омбудсмен Новосибирской области начали проверку в доме-интернате для умственно отсталых детей и в отделе опеки и попечительства Тогучинского района.
Позднее на сайте правительства был опубликован пресс-релиз:
"В связи с публикацией в СМИ материалов о якобы имевших место издевательствах над ребенком в государственном автономном стационарном учреждении социального обслуживания Новосибирской области "Ояшинский детский дом-интернат для умственно отсталых детей" министерством труда и социального развития Новосибирской области проведена проверка. В ходе проверки изучены материалы, касающиеся соблюдения в учреждении установленных правил содержания детей, их питания, организации реабилитационного процесса, обеспечения безопасности пребывания детей в учреждении. Проведен опрос сотрудников, проверена документация, состояние материальной базы и данные системы видеонаблюдения. Одновременно с этим осуществлена проверка в отделе опеки и попечительства администрации Тогучинского района Новосибирской области на предмет правомерности решения о направлении ребенка в детское учреждение. При передаче ребенка матери 29.12.2020 она была подробно проинформирована о проведенных с ним профилактических мероприятиях и их результате, состоянии его здоровья на момент передачи. Претензий мама не имела, что подтверждается записями в "Журнале осмотра детей при передаче родителям". В настоящее время продолжается проверка, организованная Следственным управлением Следственного комитета по Новосибирской области. До завершения этой проверки делать выводы о действиях руководства и персонала учреждения преждевременно. Министерство держит ситуацию на постоянном контроле".
Анастасия, комментируя этот текст, говорит, что никаких документов об отсутствии претензий к интернату ее сестра не подписывала.
– Ничего подобного моя сестра не подписывала. Когда она забирала Матвея, на улице было –40. А в помещение ее так и не пустили, чтобы осмотреть сына.
В ответ на запрос редакции Сибирь.Реалии директор ГАСУСО НСО "Ояшинский детский дом-интернат для умственно отсталых детей" И.А. Милаев ответил следующее:
"На сегодняшний день проводятся следственные мероприятия в ГАСУСО Новосибирской области "Ояшинский детский дом интернат для умственно отсталых детей", ведется проверка деятельности учреждения Министерством труда и социального развития Новосибирской области. На данном этапе проверки о подтверждении информации, изложенной в СМИ, не сообщается. До завершения следственных действий что-либо еще добавить к имеющейся информации, с моей стороны, не представляется возможным".
Анастасия Грудинина также рассказала, что навестившие ее сестру представители администрации Тогучинского района были крайне недовольны тем, что история получила огласку.
– Не могу воспроизвести точную цитату, но сказано было примерно следующее: "Можно было решить эту проблему по-тихому, без Новосибирска".
Свою версию случившегося выдвинула уполномоченная по правам ребенка в Новосибирской области.
– Подросток, конечно, с тяжелым диагнозом. И в интернате сказали, что у него из-за болезни есть отклонения в поведении, поэтому совершает действия, которые приводят к таким вот последствиям в виде ран. Но это только одна сторона. Проверка еще продолжается, и следователи должны решить окончательно, что было на самом деле, – пояснила уполномоченная по правам ребенка в Новосибирской области Надежда Болтенко.
