В октябре Абаканский городской суд приговорил бывшего руководителя администрации главы Хакасии полковника ФСБ в запасе Владимира Бызова к 16 годам колонии по обвинению в мошенничестве и получении взяток. Бызов, согласно приговору, создал коррупционную группу, которая в обмен на "откаты" отдавала государственные контракты нужным поставщикам. Его соучастники получили от 4 до 14 лет колонии. Корреспондент сайта Сибирь.Реалии пообщался с некоторыми участниками группы, которые попросили не упоминать их имена.
"Крутой мужик, еще и эфэсбэшник"
– Нет, я с "командиром" не знаком, да и никогда не виделся, – рассказывает один из участников группы. – Система была такая, что с ним встречался только Гитер (один из участников преступной группы. – С.Р.), а остальные не контактировали: конспирация, да и не нужно это было на самом деле. Но скажу честно, я бы в то время принял за честь с ним познакомиться. Крутой мужик, еще и эфэсбэшник бывший… Мы воспринимали его как всесильного покровителя, который может отбить прокурорскую проверку, например. Даже когда всех привезли в Следственный комитет после задержания я подумал, что это розыгрыш какой-то. Думал, что сейчас договорятся и всех отпустят.
Формировать группу по "работе" с коммерсантами Владимир Бызов начал в 2015 году – примерно через год после назначения на пост руководителя администрации главы Хакасии. Подчиненные называли Бызова "Командир". До прихода в правительство он более 20 лет отработал в органах безопасности: сначала КГБ, потом ФСБ. Воевал на Северном Кавказе, за что получил два ордена – Мужества и "За военные заслуги". В последние годы службы полковник Бызов занимался вопросами экономической безопасности. За успехи в работе получил нагрудный знак "За службу в контрразведке" III степени и почетную грамоту от главы ведомства Николая Патрушева.
28 декабря 2016 году Бызова задержали в абаканском аэропорту, куда он приехал встретить прибывшего из Москвы главу республики Виктора Зимина.
– Да, сейчас в Хакасии такое не просто представить, потому что и администрации губернатора уже нет как таковой, но тогда Бызов каждый раз встречал, как говорится, "первое лицо" из поездок. Как отреагировал на задержание? Удивился, конечно, но в целом спокойно. Сначала спросил что-то вроде "Вы что, серьезно?", а потом "Насколько все серьезно?". Ему сказали, что более чем. Тогда главное было не допустить утечек, потому что после 20 лет в "конторе" знакомства у Бызова явно остались, – рассказывает источник в правоохранительных органах.
Следом оперативники задержали главу Межведомственного центра организации закупок (МЦЗ) Игоря Арокина, его подчиненных Ингу Мелузову, Светлану Казаченко и Сергея Пушнова, который приходился Арокину зятем. Центр закупок создали в 2015 году для удобства – чтобы профильные министерства не тратили время на организацию аукционов в системе госзакупок и поиск поставщиков. Этим централизованно должна была заниматься организация, подведомственная Министерству государственных закупок. По версии следствия, МЦЗ появился под патронажем Бызова, он лично договорился, чтобы курировать закупки назначили бывшего полицейского Игоря Арокина.
Параллельно работники правоохранительных органов задержали секретаря Бызова Екатерину Ковалеву, менеджера фармацевтической компании "Р-Фарм" Александра Гитера, его помощников Дмитрия Лашкова и Петра Козаря, а также предпринимателя Евгения Рукосуева.
– Как работала схема? Мы просто взяли под контроль всю систему государственных закупок. По большей части это касалось медицинского оборудования и расходных материалов для больниц. Предприниматели уже знали: чтобы получить контракт, им нужно выйти на нас. И, знаете, они все были довольны, потому что они за 10–20% от суммы контракта гарантированно получали возможность на поставку, а государство получало оборудование, в большинстве случаев – высокого качества, – рассказывает другой участник схемы.
Пленка, которой не существует
В 2015–2016 годах в Хакасии строили сразу два крупных медицинских учреждения: перинатальный центр на 150 коек и новый корпус республиканской больницы. Контракты на поставку оборудования в обе больницы проходили через МЦЗ. Кроме того, все районные и городские больницы Хакасии отправляли в центр закупок заявки на приобретение бинтов, пленки для рентгена, шовного материала, средств для дезинфекции и других расходников.
– Предприниматели, которые желали поучаствовать в игре, выходили на Гитера. Его изначально Арокин представил в центре закупок как "стратегического партнера", который будет решать вопросы с поставщиками. Гитер предлагал им участвовать за 10–20% от суммы контракта. Соответственно, сумма контракта получалась завышенной, потому что туда закладывали "откат". Когда они соглашались, нужно было сообщить, какой товар они могут поставить, в МЦЗ просто меняли техническое задание под этот товар, а при выборе поставщика голосовали за нужного претендента. Кроме того, у сотрудников МЦЗ был доступ к предварительным заявкам конкурентов. Они искали там ошибки и не допускали до аукциона, а "своим" фирмам, наоборот, помогали исправить. Плюс при проведении аукциона надо же обосновать среднюю цену, чтобы уставить цену закупки. Для этого обычно собирают от 3 до 5 предложений от коммерческих фирм. Так вот, в МЦЗ коммерческие предложения приходили иногда с одной и той же почты, но якобы от разных фирм. Потому что все фирмы были связаны с Гитером и его помощниками, а руководители этих фирм вообще сидели в одном кабинете, – рассказывает источник, близкий к следствию.
Основным поставщиком в рамках схемы стал красноярский предприниматель Евгений Рукосуев. "Дай ему волю, он бы всю Хакасии товаром завалил", – говорят про Рукосуева другие участники судебного процесса. Рукосуев через аффилированные фирмы получил несколько десятков контрактов на поставку реактивов, средств по уходу за кожей, шприцов, расходных материалов для высокотехнологичного медицинского оборудования. Суд установил, что Рукосуев через Гитера передал Бызову взятку 38,7 млн рублей, а всего должен был отдать больше 43 млн.
Весной 2016 года Рукосуев договорился о получении контракта на поставку фиксажа и пленки в рентген-кабинеты для нескольких хакасских больниц на сумму 11,5 млн рублей. Чтобы отдать контракт фирме Рукосуева, специалисты МЦЗ указали в техническом задании несколько видов пленки разного размера.
– Получилось, что под техзадание подходили только две фирмы Рукосуева, потому что другие поставщики не могли привезти пленку по одной из позиций. А не могли потому, что пленки такого размера в природе не существует. Ее просто придумали под Рукосуева. Соответственно, предприниматели, которые пролетели мимо аукциона, пожаловались в УФАС: как можно поставить то, чего нет? – рассказывает участник группы.
После этого представители фирм, подконтрольных Рукосуеву, ездили по больницам и пытались договориться с главными врачами больниц, чтобы те приняли пленку. Они дарили больницам кассеты для пленки, куда клеили этикетки с придуманными размерами. Пленки с другими параметрами можно было подрезать и вставить в эти кассеты. Часть врачей согласились на аферу, часть – нет, но в итоге дело дошло до прокурорской проверки. Участники группы стали всерьез беспокоиться, однако проверка неожиданно прекратилась. В группе все были уверены, что этому поспособствовал лично Владимир Бызов.
– С предпринимателями Гитер и его парни встречались в Красноярске, в ТРК "Планета". Затем Гитер виделся с Рукосуевым в районе деревни Чесноки на границе Красноярского края и Хакасии. Например, предприниматели из Красноярска привозили деньги наличкой. Кроме того, часть средств по государственным контрактам попадала на счета фирм, оформленных на людей Гитера. Они каждый день их обналичивали, это была фактически отдельная работа – снимать деньги. В конце недели они собирали крупные суммы и отправляли Командиру, – рассказывает источник.
Деньги для Бызова обязательно упаковывали в непрозрачные пакеты, купюры в пачках должны были быть номиналом 5 тысяч рублей. Посылки "командиру" отвозил Гитер, а Бызов возвращал часть в качестве вознаграждения, а часть – прятал или отдавал на хранение своему секретарю Екатерине Ковалевой. Встречались Гитер и Бызов возле магазина "Моя семья" в Абакане либо в здании правительства Хакасии.
– Связь с Бызовым держали только Гитер и Арокин. Для этого специально покупали обезличенные сим-карты, телефоны не дороже тысячи рублей. В телефоне было записано всего два номера. Если телефон "светили", его уничтожали вместе с симкой, покупали новый. Уже потом, через некоторое время, стали покупать трубки подороже. Иногда Гитер связывался с Бызовым через его секретаря – Ковалеву, – говорит участник группы.
По версии судебного следствия, в семи эпизодах взяток Бызов и его помощники получили 55 млн рублей в качестве взяток. Цены на купленное оборудование оказались завышены на 47 млн рублей. Всего в рамках схемы участники группы планировали заработать 228 млн, но большая часть аукционов была приостановлена после задержания.
"Мы ее через зэчек пропустим"
Бызова дважды осудили еще в феврале 2017 года. Два года колонии он получил за незаконное хранение боеприпасов, ещё 9 лет за получение взятки. По версии следствия, Бызов требовал взятку от владельца одного из медицинских центров Абакана, угрожая пустить в ход результаты полицейской проверки, в ходе которой были обнаружены нарушения в работе предпринимателя. Коммерсант в ноябре 2016-го передал Бызову 6,2 млн в коробке из-под конфет. Оперативные данные ОБЭП Бызову передал бывший заместитель главы МВД Хакасии Вячеслав Жданов, которого осудили на год за разглашение государственной тайны, но освободили в зале суда.
5 октября Абаканский городской суд признал Бызова виновным в мошенничестве и получении взяток в составе организованной группы. Бывший глава администрации получил 16 лет колонии строго режима и штраф в размере 85 млн рублей. Суд принял решение не лишать 56-летнего Бызова орденов и права занимать руководящие должности. Другие участники группы получили сроки от 4 до 14 лет, штрафы от 100 тысяч до 80 млн рублей.
Секретарь Бызова Екатерина Ковалева получила 8 лет и 6 месяцев за участие в семи эпизодах взяток. Более 4 лет срока она уже отбыла, поскольку находилась в СИЗО почти три года. В 2019-м защита Ковалевой добилась освобождения сначала под домашний арест, затем – вовсе без меры пресечения. Позже Европейский суд по правам человека признал столь длительный арест Ковалевой необоснованным. Она смогла доказать право на компенсацию в размере 3900 евро. По словам Екатерины, пока шло следствие, ей неоднократно предлагали заключить досудебное соглашение и дать показания против Бызова, Жданова и даже бывшего главы Хакасии Виктора Зимина.
– Я не могла оговорить кого-то. То есть, если бы я согласилась на досудебное соглашение, мне бы, скорее всего, принесли кем–то заранее написанные показания. Потому что мне самой рассказать нечего. Я бы пошла на преступление, клеветать на человека нельзя, – говорит Ковалева.
Пока Екатерина находилась в СИЗО, от рака умер ее отец. Следователи не разрешили сделать даже телефонный звонок при его жизни, но в день похорон оперативники привезли дочь прямо к гробу, дали несколько минут попрощаться.
– Кто об этом договорился, я так и не поняла, – вспоминает мама Ковалевой Ирина Тазьмина. – Но мне заранее позвонили, сказали, чтобы её никто там не видел. Гроб стоял вот в этой комнате. Её привезли утром в день похорон, людей было очень много, я все думала, куда их спрятать. Я попросила подруг её и своего брата увезти всех в другие комнаты и закрыть двери. Сказала, что хочу побыть с ним одна. А во дворе в это время её бабушка, моя тетка. Они встретились с Катей, когда её привезли, и даже обнялись с тетей Лидой. Нет, наручники с неё сняли, она же не убийца серийный…
По словам Ирины Тазьминой, силовики убеждали ее, что дочери лучше дать нужные показания. В таком случае ей помогут избежать уголовной ответственности.
– Это было, наверное, 8 января 2017-го. Муж еще жив, был на химии, поскольку у него тяжелая форма рака, он лежал в стационаре. Его отпускали иногда. И вот я сидела его ждала во дворе, а ко мне приехал оперативник и в течение полутора часов меня уговаривал. Говорил, что Бызов человек конченый, с ним все решено. Он просил убедить Катю, чтобы она сказала все, что знает. Я спросила – а что она может знать? Когда он понял, что меня не удастся уговорить, он сказал: "Тогда мы ее протащим через зэчек". Это говорит о том, что изначально Катю брали для дальнейшего сотрудничества. Я ему ответила: "Надеюсь, что среди зэчек тоже есть хорошие люди".
"Вся надежда на Европейский суд"
Как следует из материалов дела, в декабре 2016 года Ковалева отдала оперативникам два свертка, который у нее в гараже оставил Бызов. При обыске оказалось, что в пакетах 12 млн рублей, но Ковалева говорит, что не заглядывала внутрь: она полностью доверяла Бызову, с которым у них начался роман. По версии следствия, Ковалева была "связным" Бызова при переговорах с Арокиным и Гитером, однако в качестве доказательств следствие привело записи служебных переговоров, где Ковалева отвечает на звонки, поступавшие в приемную Бызова. Как полагает защита Ковалевой, найденные деньги не могут являться доказательством причастности к преступной схеме, а других доказательств против Ковалевой в деле нет.
– Она же секретарь, она его и с Зиминым, и с ФСО связывала, – говорит адвокат Владимир Дворяк. – Но вопрос доказательств – это второй вопрос. Что доказывать, если вы даже событие не придумали? Обычно в делах бывает так, что находят доказательства, а на них строят версию. У них, похоже, было наоборот: они придумали версию, а под нее хотели найти доказательства. Это основная наша претензия. То есть версия обвинения должна быть описана подробно. У нас выходит, что человека задержали за то, что он получил взятку. Мы как бы спрашиваем у обвинения: а с чего вы это взяли? Они просто много раз повторяют, что получал взятку. Где получал? В обвинительном заключении сказано – в Республике Хакасия. Когда? В течение полугода. При каких обстоятельствах – не установлено. Как передавали деньги? Тоже непонятно. А не написали они потому, что трудно описать то, чего не было. Это важно потому, что, если вы не знаете события, вы не сможете его как-то опровергнуть, построить алиби и так далее. То есть вы не сможете защищаться. В таких случаях суд просто обязан возвращать дело в прокуратуру, потому что высказываться о доказанности неустановленного события суд не может. Наверное, это самое страшное в российской системе сегодня. Раньше мы сталкивались с отсутствием доказательств, фальсификацией, в крайнем случае – с недостаточной конкретизацией событий. Но чтобы вообще они не были никак не конкретизированы, вообще не было никаких доказательств – такого я не встречал. Понятно, что в нашей правовой системе противостоять силовикам почти невозможно, поэтому мы будем оспаривать приговор, и вся надежда на Европейский суд.
– Дело было интересным, потому что наблюдалась организованность в действиях Бызова и других участников, – говорит руководитель отдела по расследованию особо важных дел ГСУ СКР по Красноярскому краю и Хакасии Андрей Мамонов. – Плюс впервые в Хакасии была раскрыта схема, во главе стояли столь высокопоставленные чиновники. Если говорить кратко, то доказательствами по делу послужили данные оперативно-разыскных мероприятий, который провели сотрудники ФСБ. Кроме того, в рамках уголовного дела были допрошены несколько десятков свидетелей. Собственно, их показания заложены в основу обвинения. В качестве свидетелей выступили сотрудники медицинских учреждений, естественно, министерства закупок, а также других министерств и ведомств. Безусловно, значительную часть информации мы получили от лиц, которые заключили досудебное соглашение и дали показания. Также использовались данные судебно-бухгалтерских экспертиз, которые помогли высчитать сумму ущерба: то есть понять разницу и несостыковку между реальными ценами и ценами, которые использовали участники группы при проведении аукционов. Что касается Екатерины Ковалевой, то ее действия прописаны подробно по каждому эпизоду. А то, что говорит защита Ковалевой, – это позиция защиты.
– Мы взяли Катю из детского дома, она приемная, – рассказывает Ирина Тазьмина. – Согласитесь, если бы она там осталась, у нее была бы незавидная судьба. Например, в СИЗО она встретила девочку, с которой они вместе были в детском доме. У той трое детей, и взяли ее за наркотики. Кате удалось вроде бы покинуть эту зону риска, но государство наше ее все равно туда загнало. Я убеждена, что такое может случиться с каждым человеком в нашей стране. И пусть попробует этот человек только лапки не поднять перед теми, кто его арестовал и кто его преследует. Пусть только попробует. Ему будет очень несладко, очень горько. Ему будет очень плохо.
От редакции: собеседники С.Р. просили сохранить их анонимность, поскольку опасались за собственную безопасность; редакция располагает их именами и записями интервью.
