Врачи берлинской клиники "Шарите" заявили, что Алексей Навальный был отравлен. Это сообщение не стало неожиданным для руководителя томского штаба Алексея Навального Ксении Фадеевой. Именно из Томска политик летел в Москву, когда на борту самолета ему стало плохо и он впал в кому. Ксения уверена, что отравили его в Томске, а заказчики преступления находятся в Москве.
Во вторник, 25 августа, лишь на шестые сутки после отравления Навального, Ксению вызвали на опрос в полицию. О подробностях пребывания Навального в Томске, куда он приехал из Новосибирска 18 августа вечером, а также о своём визите в полицию Ксения Фадеева рассказала в интервью Сибирь.Реалии.
"Это враг Путина, а не нашего губернатора или мэра"
– Ксения, вы у себя в фейсбуке писали накануне, что с момента отравления прошло несколько дней, а вы все еще ждете вызова от следователей. И вызвали вас только сегодня. Ваши коллеги подали заявление о покушении на жизнь Алексея?
– Насколько я знаю, заявления были сразу поданы и в Москве, и в Томске. Человек отравлен, покушение на убийство. Даже если бы не было заявления, дело все равно должно было быть возбуждено, но этого так и не случилось.
– Что вы думаете о публикации в МК, в которой со слов анонимного источника в правоохранительных органах детально расписано то, что делал Навальный, находясь в Томске? Вы привыкли к подобной слежке?
– Очевидно, это слив, который был сделан с целью показать: да, мы за ними следили, так что это точно не мы. Мне кажется, такая логика. Мы в Томске за собой слежки не заметили. Во всяком случае, машин, наружки – ничего такого не было. Коллеги из Новосибирска говорили, что за ними три машины ездили все время, когда Алексей там был. У нас ничего такого не было. В МК они там разбирают, что мы ели-пили. Я думаю, что уже после отравления спецслужбы или еще какие-то органы взяли чеки, распечатки, кто где был, кто что делал. Но мне кажется, уже после отравления.
– Как вы думаете, у вас в штабе может быть какой-то информатор спецслужб?
– Из сотрудников точно нет. Нас не так много, я всем доверяю. Мы с моим коллегой Андреем [Фатеевым] все эти дни проводили с Алексеем, с его командой. Волонтеров все это время с нами не было. Да и о чем там информировать? Мы не занимались ничем особо секретным. Теоретически все может быть, но я и из волонтеров никого не подозреваю. Наша деятельность легальна. Но я понимаю, что это с точки зрения закона и с нашей точки зрения, а с точки зрения власти мы все враги. Но мы не скрываемся. У нас сейчас избирательная кампания, и мы ее открыто ведем. Вся агитация печатается с избирательных счетов, все законно. Поэтому если кто-то о чем-то стучит, ну и ладно. Мы все равно ничего не скрываем.
– А вообще со слежкой часто приходится сталкиваться? Или только когда Навальный приезжает?
– Алексей буквально второй раз приезжал, первый раз это было в марте 17-го года. Ну, вот летом был смешной случай. Мой коллега Андрей пришел в штаб и обнаружил, что на полу под батареей валяется записывающее устройство. Такая маленькая штучка, похожая на кардридер для микро-SD. Там двойной скотч отклеившийся – то есть, видимо, они сэкономили, распилили деньги даже на скотче, он отклеился, эта штучка упала. Мы достали карточку, послушали, что записалось, – там был записан просто один наш рабочий день. Мы все удалили, вызвали полицию, написали заявление о незаконной прослушке, они его передали в СК. Понятно, что это ничем не закончится. В этом году мы с Андреем еще ездили к коллегам в Новосибирск, там тоже избирательная кампания идет. Мы были на его машине, и когда возвращались, нас остановили на трассе, то есть была ориентировка. Это было как раз перед голосованием по поправкам. Спрашивали: "Зачем ездили?" Видимо, товарищи думали, что мы нечто такое везем из Новосибирска в Томск, чтобы здесь что-то устроить. Так что слежка есть, но думаю, что не такая плотная, как за Алексеем, конечно. Понятно, что телефоны прослушиваются, что перед митингами есть какое-то наблюдение. Отслеживают, где мы ночуем, особенно если митинг несогласованный. Андрея в прошлом году перед несогласованной акцией приняли сразу же, как только он вышел из подъезда. И мы как раз ждали, что и сейчас за нами будет куча наружки, когда Алексей приехал. Но ничего не было. И я подозреваю, что ее не было специально. Чтобы не попало ничего лишнего на камеру. Понятно, что отравлением занимался кто-то один или парочка специалистов. Явно не самого низкого звания, может быть, вообще не томичи. Это мои предположения. Может быть, не хотели, чтобы наши эшники, эфэсбэшники чего-то лишнего засняли на камеры. Не знаю.
– Если это покушение, то где, на ваш взгляд, могут быть заказчики?
– На мой взгляд, заказчик очевиден. Алексей – оппонент Путина в первую очередь. Я тут читаю много домыслов: а может быть, это ваши томские чиновники, единороссы обиделись…
– На что?
– Ну, мало ли. Может, решили услужить федеральной власти. Но я хочу сказать, что это абсолютно несостоятельная версия. Можно все что угодно думать о местных чиновниках, я не говорю, что они гуманисты, что они не способны на такое. Может, и способны. Просто никто бы здесь и пальцем Алексея не тронул без прямого указания самой высшей власти в России. Потому что это враг Путина, а не нашего губернатора или мэра. И, конечно, без его решения тут никто бы ничего не сделал.
"Все, конечно, очень сильно обозлились"
– Но среди героев расследований Навального было немало чиновников федерального уровня, среди которых Золотов, Медведев, Рогозин. Как вы думаете, может стоять за этим покушением кто-то из тех, о ком Алексей делал свои фильмы?
– Нет, я уверена, что только один человек может принять решение об убийстве Алексея, а очевидно, что это была попытка убийства, к счастью, несостоявшаяся. Я просто не верю, что у кого-то хватило бы наглости, смелости. Потому что понятно же, что опять все будут думать на Путина. Потому что уже был Немцов, Политковская, другие политические убийства, и в России, и за границей. Понятно, что все будут думать на него, и никто бы не стал рисковать и подкладывать ему такую свинью, на мой взгляд.
– Ну, а какой смысл ему самому подкладывать себе свинью? Да еще так откровенно, топорно.
– Это вечный спор – типа, ему это невыгодно. Точно так же можно сказать и про убийство Немцова и Политковской. Не знаю, у меня есть только предположения. Сейчас рейтинги власти падают. Впереди выборы: сейчас в регионах, в следующем году – в Госдуму. Тут еще Хабаровск и Беларусь как пример. Понятно, что они боятся. Может быть, они смотрят на Беларусь, боятся повторения и понимают, что там лидера нет и поэтому там все тянется, а у нас он есть. Не знаю. Может быть, они решили, что хватит это терпеть и нужно избавиться от него сейчас и не дожидаться, пока все слишком далеко зайдет. Думаю, что это связано и с тем, что развивается проект "Умное голосование", и, конечно, это накопившееся раздражение от всех этих расследований, от того, что ФБК работает несмотря ни на что. От того, что есть сеть штабов – сильная эффективная оппозиционная структура. Накопилось.
– Ксения, я знаю, что и Алексей, и штабы Новосибирска и Омска пока не разглашают тему расследования, в связи с которым он приезжал. Но как вы думаете, может ли быть покушение спровоцировано этим визитом?
– Нет, конечно. Я уверена, что никакой региональный чиновник никогда бы не посмел принять такое решение без санкции Путина. Как бы он ни был раздражен, как бы он ни боялся выхода расследования, но нет – конечно, он никогда бы не посмел этого сделать.
– Как вы думаете, Алексей опасался покушения на себя? Будучи в Томске, насколько он был осторожен?
– Трудно сказать. Я не так много с ним общалась. Мне он ничего такого не говорил. Но Алексей – довольно открытый политик. В этот раз, когда он приезжал, мы много ходили по городу, общались, ему бесконечно пожимают руки на улицах. Я, честно говоря, даже удивилась, что его настолько хорошо знают. Мы ходили по центру Томска, очень многие хотели сфотографироваться, пожать руку, выразить свое уважение. Он со всеми открыто общается, здоровается, делает селфи и все в таком духе.
– А неприятные вещи какие-то говорят? "Предатель", "агент Запада" и т.д.?
– Нет, это только в интернете. Я и в отношении себя могу это сказать, и про Алексея – когда он приезжал в Томск, никто не подходил с такими словами. И мне никогда не говорят, хотя мы сейчас ведем агитацию, стоим на улице. В интернете могут писать, а в лицо не высказывают. Но это и понятно. Неприятно же к кому-то подходить, что-то грубое говорить.
– Токсикологи говорят, что если яд был на коже или одежде, то его эффект мог проявиться далеко не сразу. Как вы думаете, где Алексея могли отравить, если это отравление? В аэропорту, самолете или раньше?
– Не знаю и даже не могу предполагать. Последний раз мы общались вечером в среду, он прекрасно себя чувствовал, все было отлично. Мы встретились с волонтерами в штабе, он всех мотивировал, отвечал на вопросы. Потом съездили искупаться и вернулись в гостиницу. Мы с Андреем разъехались по домам, они, видимо, пошли спать.
– Как вы думаете, после этого совершенно чудовищного случая многие из сторонников Навального решат из чувства самосохранения отойти от движения?
– Наверное, глупо будет скрывать, что мы все в полном шоке и ауте – понятно, почему. Абсолютно неожиданно, и чудовищно, и жестоко. Мы только что виделись с Алексеем, и все было отлично, у всех было хорошее настроение, а тут вот это все… Но помимо этого еще и злость! Никто не собирается останавливать работу, мы активно продолжаем избирательную кампанию, мы работаем над "Умным голосованием", в других штабах, регионах наши коллеги точно так же продолжают работу. Все, конечно, очень сильно обозлились. Ничего хорошего нет, когда полоумные нодовцы кидаются яйцами или зеленкой, – это все возмутительно. Или когда нас закрывают на 15 или 30 суток. Но все-таки попытка убийства, ведь очевидно, что это была именно попытка убийства, а не просто припугнуть… Спасибо пилоту самолета, который принял решение и посадил самолет в Омске. Конечно, это вызывает совсем другие чувства, если честно. То есть понятно, что абсолютно отмороженные люди руководят нашей страной. Я не хочу загадывать, понятно, что они способны на все, но пока у нас нет никакого упадка боевого духа, настроя. Нет. Нет никакого бегства волонтеров, их становится только больше, и мы их активно зовем. Мы, конечно, все переживаем и желаем Алексею скорейшего выздоровления, но никаких разговоров, что ну это все на фиг и надо собирать чемоданы, – такого даже близко нет.
"При действующей власти на заказчиков и исполнителей не выйдут"
– Вы настаиваете на возбуждении уголовного дела. То есть верите в возможность честного и объективного расследования?
– Делай что должно, и будь что будет. Наши коллеги подали заявление, оно должно быть рассмотрено, расследовано. Меня сегодня-таки вызвали в полицию. Почему-то в линейный отдел на транспорте. Полицейские, которые меня опрашивали, сами не знают, почему они этим занимаются. Я говорю, может, потому что в аэропорту? – "Ну, может быть". Дескать, мы не знаем, нам вот скинули. СК в этом вообще никак не задействован. Непонятно, сделали ли они что-то в аэропорту, в гостинице, в такси, какие-то смывы, еще что-то? По-хорошему, все это должно было быть сделано, но ничего этого нет. Понятно, что при действующей власти на заказчиков и исполнителей не выйдут. Просто хочется верить, что хоть у кого-то есть совесть и смелость хоть какую-то работу начать проводить. Это же ненормально, что было совершено покушение на убийство, об этом говорит весь мир, это публичный политик! Есть специальная статья в УК – "Покушение на государственного или общественного деятеля". Это опасное преступление, там, по-моему, до пожизненного срока предусматривается. И демонстративно не происходит вообще ничего, пыль в глаза даже никто не пускает. "Всем все понятно" – вот так это выглядит.
– Прошло два дня, как Алексей покинул омскую больницу. Сейчас, когда эмоции чуть улеглись, как вы оцениваете действия врачей и руководства клиники?
– Меня там не было, и я не медик. Но тут, наверное, и не нужно быть специалистом в медицине, чтобы оценить действия главного врача. Не самих медиков, которые пытались что-то сделать, проводили реанимационные мероприятия, а главврача. Это не главврач, он стал таким же сотрудником спецслужб. Потому что человек напрямую делал все, чтобы как можно дольше Алексей оставался в опасности в Омске, в этой абсолютно неподходящей для оказания помощи больнице, чтобы как можно дольше отсрочить его отправку в Германию. С моей точки зрения, он такой же преступник, как заказчики и исполнители этого отравления.
25 августа Дмитрий Песков заявил, что повод для расследования инцидента, произошедшего с Алексеем Навальным, появится, если будет установлено вещество и факт отравления им.
