В районной больнице города Уяр, что в 100 км от Красноярска, от коронавируса один за другим погибли гинеколог и водитель скорой помощи. Как выяснилось, сотрудники больницы не имели индивидуальных средств защиты. Врачи выходили на дежурства в обычных одноразовых масках и тонких перчатках, водителям не выдавали и этого. Супруга погибшего Александра Яшкова рассказала Сибирь.Реалии, как "лечили" ее мужа.
Красноярский край
"Средства защиты держали на случай проверки"
– Я 35 лет проработала в Уярской больнице лаборантом, сейчас на пенсии, но продолжаю работать. С начала пандемии нам не выдавали никаких индивидуальных средств защиты, только обычные одноразовые маски и тонкие прозрачные перчатки, которые постоянно рвутся, не успеешь надеть. Средства защиты в больнице были, но их, видимо, держали на случай проверки. Мой муж Александр работал водителем на скорой помощи, и водители вообще были никак не защищены. Хотя они и носилки с больными носят, и к пациентам в дома заходят, когда нужно помочь погрузить. Это, я считаю, и стало главной причиной гибели двух человек в одной районной больнице, – говорит Марина Яшкова.
По словам Марины, Александр был абсолютно здоровым, никогда не принимал никаких лекарств, 120 килограмм веса, почти 2 метра ростом. 19 июня на дежурстве у него стала подниматься температура, началась головная боль. К Марине подошла фельдшер: "Саша что-то красный весь". Они отправились на прием к доктору, тот прописал таблетки. Хотели сделать компьютерную томографию, но рентген-лаборатория в больнице работает только до 14.00. Не успели и уехали домой. В субботу Александр почувствовал себя лучше, температуры не было, и он вышел на ночное дежурство. Марина переживала: "Ты же возишь этого рентген-лаборанта, попроси, пусть тебе все-таки сделают КТ". Он попросил. Лаборант увидела, что в легких что-то есть. Большего она не понимала, а врач по выходным КТ не читает.
– Сейчас в Уярской больнице КТ вообще никто не читает, врач ушла на больничный. Утром 22 июня я пришла на работу, мне принесли его КТ и сказали, что там двухсторонняя пневмония. Позвонила Саше домой, он тут же приехал, ему выдали направление на госпитализацию. Приходим в отделение, а там еще четыре человека ждут, мест в палатах нет. Я зашла в кабинет к врачу. Она звонит заместителю главврача Алексею Сирявину и спрашивает: "Что мне делать, у меня полный приемный покой больных с пневмонией, мне некуда их класть". На тот момент там лежали уже и с подтверждённым коронавирусом, и просто с пневмониями, и сердечники. Он отвечает: "Кто на ногах, пусть идет домой лечиться, а кто на носилках – кладите в коридор". Саша был на ногах, поэтому нас отправили домой.
Ни ИВЛ, ни кислородной подушки
23 июня Александр позвонил жене на работу и сказал, что задыхается. Она вызвала скорую, его все-таки госпитализировали. Вечером 24-го стало хуже. Марина бросилась звонить в реанимацию: "Заберите". В это время туда в тяжелом состоянии поступила гинеколог той же больницы Галина Лебедева. В отделении была суматоха. Но Марина настояла, и Александра все-таки забрали. Сатурация падала, ему требовался кислород. Но ни ИВЛ, ни даже кислородной подушки в реанимации Уярской больницы не было. Александру установили кислородную канюлю в нос. Марина стала настаивать, чтобы его перевезли в Канск – там расположен ближайший госпиталь для больных коронавирусом. Но машины для перевозки больных с кислородом не было, а без кислорода он уже не мог. Требовалась ковид-бригада. Однако заместитель главврача Алексей Сирявин ответил, что их не хватает. В итоге кислородную подушку нашли, и Александра на скорой увезли в Канск. Подтвержденного коронавируса у него на тот момент еще не было: мазок взяли еще 22 июня, но делают тесты 10–12 дней.
– С тех пор мы общались только по телефону. Он плохо дышал, но каждый день звонил, давал советы по дому, у нас большое хозяйство. В Канске, 26 июня ему взяли еще один мазок на коронавирус. Там результат получили быстрее. Он оказался положительным.
1 июля, в день смерти, мы с ним с утра созвонились, нормально поговорили. Он сказал, что его подключают к какому-то аппарату и чтобы я пока не звонила. Я ответила: "Ладно, позвоню вечером". В 17.15 он уже был недоступен, утром опять недоступен. А потом позвонил сын и сказал, что папы больше нет. Что именно произошло, мы не знаем, даже время смерти нам не известно. Саше так нравилась его работа, что он помогает людям. У него же династия: отец был водителем на скорой помощи в больнице на железной дороге. Два брата работают на скорой помощи в других городах. Он так радовался, что продолжал ее.
Медиков "нарядили" для Минздрава
А на следующий день, 2 июля, в Красноярской больнице умерла Галина Лебедева – гинеколог Уярской больницы, в которой проработала 34 года. Дочь Галина Елизавета рассказала порталу "НГС-Красноярск", что 21 июня у мамы поднялась температура, которая никак не сбивалась. Она позвонила терапевту, ей назначили антибиотики. Но становилось хуже, вызвали скорую. Врач сказал, что это ОРВИ, поставил укол от температуры. К утру легче не стало. И Галина сама пришла в больницу, хотела сделать КТ. Но ей сказали, что в КТ она не влезет (из-за объемов), надо делать снимок.
Изменений на рентгеновском снимке не нашли, и Лебедеву отправили домой на больничный. Дома состояние ухудшалось, температура не снижалась. Вторник, 23 июня, она еле пережила, а в среду утром опять пришла в больницу сама. Тут ей уже предложили сделать КТ. Оно показало почти 100-процентное поражение лёгких, необходима была срочная реанимация. Но в реанимации на тот момент уже лежала больная с коронавирусом, а тест Галины еще не был готов. В итоге доктору предложили ложиться в свой кабинет в родильном отделении и закрыться там. Только после того, как родственники позвонил на горячую линию по коронавирусу, нашлось место в реанимации. Вскоре ее забрали в Красноярск, где уже был диагностирован коронавирус. Галина несколько дней лежала под кислородом, состояние ухудшалось, ее ввели в медикаментозную кому, и второго июля ее не стало. Сейчас дочь Галины и трехмесячная внучка тоже с положительным тестом на коронавирус лежат в инфекционной больнице Красноярска.
– У нас медработники настолько ополчились, что уже не будут молчать, и я не буду молчать, – говорит Марина Яшкова. – Фельдшера не успевают выезжать на вызова, не успевают обеззараживать машины. Медики в нашей больнице, по сути, голые перед этим вирусом. Нам выдали перчатки, маски поплотнее, костюмы только в тот день, когда приехала комиссия из края. "Нарядили" для Минздрава, и все. Руководство больницы относится к нам как к скотам. Надо людей спасать, а они себя спасают.
В начале июля пациенты Уярской больницы выложили видео, где рассказали, в каких условиях им приходится лечиться. На кадрах видно, что здание больницы находится в аварийном состоянии, стены потрескались, краска облупилась. По словам пациентов, никакой санитарной обработки в помещении не проводится, влажность повышена, они задыхаются, персонала не хватает, медсестры увольняются. И большая часть больных – именно медработники. Именно после этого в Уяр приехала комиссия Министерства здравоохранения Красноярского края.
Как сообщили в Минздраве, комиссия выявила, что в больнице нерационально используют кадры, не организованы противоэпидемические мероприятия, не используются средства индивидуальной защиты, не проводится дезинфекция, и некорректно ведется статистика. Хотя на момент выезда средства индивидуальной защиты (противочумные костюмы, респираторы, защитные очки, бахилы) в больнице были. По итогам работы комиссии главный врач больницы Константин Гулаков подал в отставку. (Минздрав уверяет, что главврач именно сам подал в отставку.) А Роспотребнадзор проводит расследование причин случаев заражения персонала.
Также в Минздраве добавили, что Александра Яшкова оперативно госпитализировали в Канск, решение было принято при ухудшении состояния пациента. Он получал кислородное сопровождение, в том числе и в момент транспортировки. Сейчас в Уярском районе находится девять человек с подтвержденным диагнозом коронавирус легкой степени тяжести. Все они наблюдаются амбулаторно, двое из них медики.
Гинеколога Галину Лебедеву и водителя Александра Яшкина похоронили в один день. У самой Марины Яшкиной тоже подтвердили коронавирус, сейчас она находится дома на изоляции. Попасть на похороны мужа она не смогла, выходить за ворота двора ей нельзя. Прощание организовали родные.
Омская область
"Помощи ждать неоткуда"
В Омской области число заболевших ковид-19 неуклонно растет с начала эпидемии. Так, если 26 июня их было 3297, то спустя две недели стало на 32 процента больше – 4374 человека. Это далеко не худший показатель – что в России, что в Сибири. И тем не менее пациенты с жалобами на одышку и высокую температуру не могут добиться госпитализации. Отказывают даже тем, у кого диагностировано 50%-ное поражение легких – на том основании, что мест в больницах больше нет.
– Я не медик, но помощь стационара была бы в таких случаях кстати, – считает Елена Иванова, у которой в больнице находится 62-летняя мать. Иванова – это псевдоним, свою настоящую фамилию она просит не называть. – Когда люди узнают о том, что кто-то из родственников заражен коронавирусом, начинают разбегаться как от чумы. Мою маму в инфекционную больницу забрали 4 июля, с четвертой попытки. 30 июня у нее появились температура и кашель, пропало обоняние. 1 июля мы вызвали скорую, маму увезли на компьютерную томографию, и три с половиной часа она ждала, чтобы пройти ее в медсанчасти №4. КТ показало 50% поражения легких, однако ее привезли домой, сказали, что нет мест в больницах. Она повторно вызвала скорую, и ей снова отказали в госпитализации. Сотрудники скорой при маме обзванивали больницы и уточняли, могут ли те принять пациента. Никто не смог. А участковый врач, которого она вызывала в тот день, предложил ей утром 2 июля прийти в поликлинику и сдать кровь! Это мы так, видимо, боремся с эпидемией, – рассказывает Елена.
3 июля семья снова вызвала скорую, и вновь в госпитализации было отказано. Брат Елены обратился в поликлинику, потом на горячую линию по ковиду. Елена через соцсети написала сотрудникам Минздрава Омской области.
– В ответ – одни общие фразы. Сказали, что скорая помощь не имеет права отказать пациенту в госпитализации. Но есть также и такая форма, как самообращение: можно приехать в один из стационаров города, специализирующихся на лечении коронарвируса, с документами и результатами КТ. И тогда вопрос будет решаться на месте. Меня этот ответ не устроил. Никто не сказал, куда позвонить и что делать в такой ситуации. Просто отписались, что да, мы тут все решаем, все будет хорошо. А у мамы температура высокая держалась, около 39 градусов, не спадала ни на минуту, – говорит Елена.
Уровень сатурации (насыщение крови кислородом), по словам Ивановой, ее маме измеряли дважды: один раз участковый врач – он намерял 97%, а в другой раз – одна из бригад неотложки. Их результат был уже другой – 90%. Лишь 4 июля очередная бригада скорой нашла для их матери место в больнице. "Может, повезло, может, сыграло роль то, что мы везде стали жаловаться", – предполагает Елена.
Мазки на ковид у ее мамы взяли только после того, как она оказалась в больнице. Результат от 4 июля оказался положительным, от 5 июля – отрицательным.
После того, как мать выпишут, Елена планирует обратиться с заявлением в полицию о возбуждении уголовного дела по факту неоказания своевременной медицинской помощи.
– Наверное, во всей этой ситуации самое страшное то, что помощи ждать неоткуда. Если заболеют одинокие люди, за которых некому вступиться и у которых нет денег на лекарства? Как им быть?
В больнице точно заразятся…
У Рубика Таняна болеют двусторонней пневмонией 46-летняя мама Изольда и 19-летний брат Радик. У них на КТ диагностировали двустороннее поражение легких от 25% до 50% и "высокая вероятность ковида".
– Мама – продавец в магазине. 23 июня она ушла на больничный с температурой и слабостью. Врач из поликлиники по месту жительства прослушал ее легкие, но толком ничего не сказал. Направление на рентген тоже не дал, только таблетки от простуды. От них эффекта не было. Тогда мы сами записались на МСКТ в частную клинику. К тому времени болел уже и младший брат. Ждать пришлось дня четыре. На мультиспиральной томографии определили, что у мамы и у брата – двусторонняя пневмония. 2 июля в десятом часу вечера вызвали скорую. Приехали только на следующий день в полдень. Фельдшер в защитном костюме прослушала обоим легкие, потом сказала, что возможности госпитализировать нет. Когда стали настаивать, согласилась обзвонить медучреждения, но предупредила, что если сейчас у моих родных ковид вроде как не подтвержден, то в больнице они точно заразятся. Тогда мама решила, что лучше дома остаться. Вызвали врача из поликлиники по совету фельдшера. Тот назначил два вида антибиотиков. И сейчас мама, никогда в жизни не ставившая уколы, ставит их и себе самой, и Радику, – рассказывает Рубик Танян.
По словам Таняна, его матери кто-то звонил с предложением прийти самой и сдать мазки – очевидно, в поликлинике. Она отказалась, и только 6 июля, спустя две недели после появления первых симптомов, медработники сами приехали к Танянам домой. Результаты мазков должны быть готовы через неделю. Уровень сатурации, по словам Рубика, его родным скорая не измеряла.
– Брат кашляет, у мамы одышка и отсутствует аппетит, но их состояние не такое тяжелое, к счастью. Раньше вроде бы и было все это где-то, но где – непонятно. А сейчас ты вникаешь в ситуацию и понимаешь, что в больницах реально нет мест и сделать врачи ничего не могут. Когда я покупал антибиотики и лекарства, прописанные врачом, фармацевт заметила, что с рецептами на эти же самые препараты к ним каждый третий приходит, – говорит Рубик Танян. На обследование и лечение родных он уже потратил больше 14 тысяч и думает, что это не предел.
– Если бы в новостях реально рассказывали о тех проблемах, с которыми сталкивается медицина, что происходит вообще, люди бы задумались, приняли какие-то меры. Но я понимаю, что мы в России-матушке, и у нас врач, который даст комментарий, на следующий день останется без работы, – добавляет Танян.
В шоке от происходящего
Андрей Рудковский также переживает за мать – 81-летнюю Валентину Андреевну. Неделю назад вызванный из поликлиники дежурный врач уверил, что повышенная температура и затрудненное дыхание – "это не ковид", и назначил антибиотики.
7 июля Рудковские вызвали скорую. Бригада приехала через пять часов.
– С врачом мама разговаривала хриплым голосом. Он сказал, что тут максимум средняя стадия пневмонии. Предложили свозить на компьютерную томографию, но мы побоялись. Врач честно обрисовал перспективы: "Вы будете пять часов в машине скорой в очереди стоять, вам скажут, что у вас средняя стадия пневмонии, и отправят домой, так как свободных коек в городе нет. С таким диагнозом сейчас не кладут в больницу. А пациентов, которым госпитализация положена, увозят из города уже в районы", – вспоминает Андрей Рудковский.
Елена Цыбенко 5 июля сопровождала своего 85-летнего дедушку на КТ в медсанчасть №4 в машине скорой помощи. Направление он получил в центральной районной больнице Черлака (рабочий поселок в Омской области) в связи с двусторонней пневмонией.
– Приехали в 15.40. Я увидела вереницу машин скорой помощи. Очередь двигалась очень долго в связи с тем, что после определенного количества пациентов нужно провести кварцевание кабинета. Это занимает 20–30 минут, а то и больше. На КТ попали только в 21.40. Потом получили результаты, и дедушку госпитализировали в инфекционное отделение МСЧ №10. Я в шоке, конечно, от всего происходящего. Впереди нас стояло 18 машин. В некоторых машинах были семьи из пяти человек. На улице жара. Медики в защитных костюмах: ни поесть, ни попить. На один вызов уходит по столько часов. Не стоит удивляться, когда вызывают скорую, а в ответ слышат, что раньше, чем через три часа, никто на вызов не приедет, – рассказывает Елена Цыбенко.
Прокурор в помощь
Режим повышенной готовности в Омской области был введен 17 марта и действует до 21 июля. Будут ли его продлевать, решится на очередном заседании регионального штаба по коронавирусу. С начала июня введенные в апреле ограничения стали постепенно отменять. Сейчас в Омске работают торговые центры, детские сады, летние веранды при кафе и ресторанах, с 6 июля открылись фитнес-центры и спортзалы. Закрытыми остаются кинотеатры, музеи, бассейны, рестораны и кафе (однако еду можно заказывать навынос или с доставкой на дом), гостиницы. В транспорте и в торговых точках подавляющее большинство людей – без масок или в масках, натянутых на подбородки, хотя масочный режим действует как минимум до 30 июля. Город живет так, будто эпидемии нет.
Елена Цыбенко работает педиатром, и ее очень задевает, когда на коллег, рядовых врачей, сражающихся с коронавирусом, пытаются возложить всю полноту ответственности за царящий хаос.
– В апреле, когда регистрировались единичные случаи заражения, у нас была строгая самоизоляция. А сейчас почти все сняли, люди выходят на улицу. Мы, когда везли дедушку, проезжали по набережной. Видели толпы народа! Я думаю: как так? Но никто не имеет права сказать людям, чтобы не гуляли, потому что это разрешено. Ну, раз кто-то решил ослабить режим, значит, ему виднее, – заключает Елена.
50-летняя Наталья Алексеевская также категорически против послаблений.
– Считаю, что рано сняли режим самоизоляции. Шокирована тем, что губернатор допускает в такой ситуации парады. Моя мама ходит в маске, а сына заставить не могу. Ему стыдно. Молодежь не верит в коронавирус. Они не осознают, что могут быть бессимптомными переносчиками и подвергать опасности других, – говорит Наталья. В областную клиническую больницу она попала на скорой в ночь на 27 июня с пневмонией, поразившей 48% легких. До этого, уже недомогая, она сдала тест на коронавирус, он был отрицательным. Поначалу принимать в больнице ее не хотели – опять же, ссылаясь на отсутствие мест. Тогда Наталья позвонила дежурному прокурору области и пообещала устроить шум в СМИ. После этого место нашлось. Поскольку тест был отрицательным, – Наталья делала его за свой счет после того, как почувствовала первые симптомы болезни, – Алексеевскую положили на единственный чистый этаж из девяти, в терапевтическое отделение.
– Врачи уверены, что почти все, у кого пневмония, – это коронавирусные. Просто мазок на COVID далеко не всегда выявляет заболевание. Самый надежный способ диагностики – по анализу крови после того, как человек уже переболел и в его организме выработались антитела, – говорит Наталья.
7 июля Минздрав Омской области распространил информацию о том, что больницы с нагрузкой справляются: занято менее 60% от общего количества коек в стационарах, оборудованных для лечения пациентов с COVID-19, – 905 коек из 1546.
9 июля региональный министр здравоохранения Ирина Солдатова заявила, что для лечения инфицированных COVID-19 добавили дополнительно еще 800 коек. При этом вопрос лечения пациентов на дому Солдатова назвала спорным, а жалобы пациентов в соцсетях на то, что их родственников отказываются госпитализировать с симптомами ковида, сочла ажиотажем.
"Есть приоритетность и четкие показатели, при которых лучше лечиться на дому. Это 50% поражения легких, по временным рекомендациям Минздрава РФ, и нами это подтверждено. Нужно исходить из симптомов пациента. Если нет падения сатурации, крайне высокой температуры и одышки, то лучше лечиться на дому для того, чтобы не поднимать риск инфицирования в том числе в стационаре", – приводит слова Солдатовой сайт om1.ru.
Между тем из-за большого количества нуждающихся в госпитализации пациентов с коронавирусом проблемы начались у пациентов иных профилей. На данный момент в Омске под лечение коронавирусной инфекции полностью или частично перепрофилированы девять лечебных учреждений. Плановую медицинскую помощь Минздрав намерен возобновить лишь в середине июля. Официально пациентов с неотложными состояниями в больницы по-прежнему принимают, но фактически не все доживают до госпитализации.
Житель Омска Дмитрий Возмилов 22 июня потерял родного дядю – 46-летнего Вячеслава Возмилова. Он уверен, что Вячеслава можно было бы спасти, будь он госпитализирован.
– Дядя работал в службе безопасности железнодорожного вокзала. 17 июня почувствовал недомогание, отпросился домой, 19 июня вызвал скорую. У него воспалились лимфоузлы на шее, опухло лицо и появилась одышка. У дяди было хроническое заболевание почек. Через пять часов после вызова приехала скорая. Врач послушал его, сказал, что хрипов в легких нет, это не коронавирус. Дословно было сказано: вызывайте терапевта, а мы госпитализируем только с ковид. Дядя спросил, поставили ли ему предварительный диагноз или не поставили. Ему ответили: ничего не поставили, лечитесь по месту жительства, – рассказывает Дмитрий. 22 июня Вячеславу стало совсем плохо, он с трудом передвигался и начал задыхаться. Снова – неотложка, но на этот раз после осмотра ему сообщили, что повезут в реанимацию. – Он собрал вещи, а когда выходил, упал в дверях квартиры, потерял сознание. Его не откачали. Заключение медэкспертизы о причинах смерти моего дяди мы пока не получили, – говорит Дмитрий Возмилов. – У меня много знакомых медиков. Они в ужасе от того, что творится. Но сами опасаются говорить – головы с плеч сразу полетят, и они лишатся работы. Многих узких специалистов также задействовали в борьбе с COVID-19. Оказывать помощь некому.
