Председательствующий судья Второй Западного окружного военного суда Андрей Морозов сегодня огласил приговор журналистке Светлане Прокопьевой, обвиняемой в оправдании терроризма за авторскую колонку по поводу взрыва в УФСБ Архангельска. 3 июля прокуратура запросила для нее шесть лет реального срока в колонии общего режима и четыре года запрета на профессию. Судьи приговорили ее к штрафу в размере 500 тысяч рублей, в пользу государства конфискован ее рабочий ноутбук и личный айфон.
На оглашении приговора в Псковском областном суде был аншлаг: журналисты, активисты, политики и просто неравнодушные со всей России приехали поддержать журналистку.
Между прениями, когда прокурор запросила для журналистки 6 лет колонии общего режима и запрет заниматься журналистикой 4 года, и вынесением приговора прошло два выходных дня.
За это время Совет по правам человека при президенте РФ назвал требование тюремного срока абсурдным, глава Союза журналистов Москвы Павел Гусев сказал, что "заранее выражает сочувствие другим жертвам псковской прокуратуры, показавшей сегодня свою полную некомпетентность".
В поддержку Прокопьевой выступили многие известные российские журналисты, 3 июля прошли одиночные пикеты у здания ФСБ в Москве, а 4 июля журналисты вышли на пикеты поддержать коллегу в Пскове.
Медиакорпорация Радио Свободная Европа/Радио Свобода, с которой сотрудничает Прокопьева выпустила официальное заявление. "Мы негодуем оттого, что российские власти готовы безжалостно расправиться с независимой, хорошо известной журналисткой, которая совершила нечто прямо противоположное тому, в чём она обвиняется", – сообщила исполняющая обязанности президента корпорации Дейзи Синделар.
"Политический заказчик этого дела – ФСБ"
"Оправдание терроризма" следователи нашли в колонке, которую Прокопьева написала в ноябре 2018 года. В ней она рассуждала о возможных причинах теракта у здания ФСБ в Архангельске, случившегося неделей ранее. Тогда 17-летний местный житель Михаил Жлобицкий попытался пронести в помещение ФСБ взрывное устройство, которое сработало и убило его. В результате теракта три сотрудника ФСБ получили ранения. Светлана предположила, что на поступок молодого человека могла повлиять репрессивная политика правоохранительных органов.
"Все правоохранительные органы действуют схожим образом и, даже если и грызутся между собой, то по отношению к гражданам на редкость единодушны. Наказать. Доказать вину и засудить — вот их единственная задача. Не важна фактическая сторона дела. Не важна мотивация и виновность, то есть умысел. Хватит и малейшей формальной зацепки, чтобы человека затащило в жернова судопроизводства. И если уголовное обвинение доходит до суда – то суд примет обвинительный приговор. По-другому не бывает", – писала в статье Прокопьева. Ее материал вышел в передаче "Минутка Просветления" на радиостанции "Эхо Москвы в Пскове", а текстовая версия – на сайте "Псковской ленты новостей".
На суде представители Роскомнадзора рассказали, что сначала признаки возможного преступления в статье увидела компьютерная программа. "Это электронная программа, мониторит все СМИ по ключевым словам и фразам. Не только экстремизм и терроризм, но и другие. Нарушением было оправдание терроризма в материале "Репрессии для государства". Оно было серьезным, мы создали карточку и направили в управление Роскомнадзора по Псковской области", – сообщила сотрудница псковского филиала ФГУП "Главный радиочастотный центр" Мирослава Степина.
Через несколько дней после заведенной карточки в деле появилась экспертиза сотрудничающего с Роскомнадзором "Главного радиочастотного центра". "Признание логичности, обоснованности террористической деятельности осуществляется в статье посредством утверждений о целесообразности действий террориста в современных условиях политической жизни России", – заявили эксперты надзорного ведомства. –Террористический акт рассматривается как единственное возможное решение для привлечения внимания к проблемам в современной России".
"Эхо Москвы в Пскове" и "Псковская лента новостей" по итогам этого заключения были оштрафованы "за злоупотребление свободой слова". Процесс по административному делу начался в январе 2019 года и на нем сотрудник Роскомнадзора Эдуард Кожохарь впервые анонсировал и уголовное дело в отношении журналистки. На тот момент она была лишь свидетелем в разбирательствах по фактам публикации на "Эхе" и "ПЛН".
– Фейковый характер и самого дела, и экспертиз по нему был доказан в судебном процессе. – говорит депутат Псковского областного Собрания, политик Лев Шлосберг. – Обвинение провалилось, а защита доказала невиновность Прокопьевой. Но у суда есть политический заказчик. Это ФСБ – политическая полиция в нашей стране. Главная их функция – политический сыск. Это их дело. Но в процессе они спрятались за следственным комитетом, в суде они же стоят за спиной прокурорши, которая показала себя человеком низкого профессионального уровня – все понимают, что она всего лишь рупор. Именно ФСБ сейчас решает, как выйти из этого дела. Они анализируют медийную реакцию на требование шести лет колонии для Светланы, наблюдают за акциями протеста. Очевидно, судьи в полной мере осознают, что это политическое дело, а как показывает практика, наказание в таких случаях существенно зависит от силы общественной реакции. Военный суд политически не способен выносить оправдательный приговор, но вилка санкции статьи оставляет огромное пространство для маневра
"Каждая деталь казалась подозрительной"
За Светланой пришли утром шестого февраля, когда она, только вернувшись с московской презентации книги "Россия и Украина. Дни затмения", разбирала вещи. В маленькую квартиру журналистки ворвался целый десант: сотрудники СОБРа в масках, бронежилетах и с оружием, оперативники из Центра "Э" и сотрудники следственного комитета. Обыск длился больше пяти часов, при этом адвоката Татьяну Мартынову к Прокопьевой пустили не сразу. Полицейские изымали все гаджеты, которые видели, но особое подозрение них вызывали договоры с Радио Свобода, чеки от BBC и программы международных семинаров, на которые ездила Прокопьева.
Уже тогда было понятно, что дело дойдет до суда, раз уж завели. Но само его появление – это абсолютный бред
– Он берет каждую такую бумажку, смотрит на меня и говорит: "А это как можете пояснить?" Каждая деталь становилась для них подозрительной, возможно, что-то там доказывающей, – вспоминает Светлана. – Еще очень неприятное ощущение, когда в твоих вещах роется сотрудник Центра "Э". Я так и не смогла добиться объяснения, что он делает в моей квартире.
Прямо за дверью Прокопьевой в тот момент, невзирая на замечания полицейских и переписывание всевозможных данных, дежурили журналисты и активисты.
– Мы были там, в подъезде – ждали, когда закончится обыск. Все были на стрессе, все нервничали, не могли поверить, что такое происходит в реальности. Мне уже тогда было понятно, что дело дойдет до суда, раз уж завели. Но само его появление – это абсолютный бред, – считает главный редактор газеты "Псковская губерния" Денис Камалягин.
Пока шел обыск, в поддержку Светланы Прокопьевой успели выступить российские и международные правозащитные и общественные организации. Международная неправительственная организация "Репортёры без границ" назвала обыск и допрос Прокопьевой "необоснованным шоу с проявлением силы". "Мы считаем, что преследование Прокопьевой является грубым нарушением свободы прессы. Это преследование не имеет никакого смысла. Мы призываем российские и местные власти отказаться от давления на нее, потому что в ее деятельности нет состава преступления. Она подозревается в поддержке терроризма – из-за комментария, в котором всего лишь выражает свое мнение о произошедшем в Архангельске теракте. Она рассуждает о возможных причинах того, что произошло", – сказал представитель организации Йохан Бир.
Лидер псковского "Яблока" Лев Шлосберг в тот день назвал обыск политическим террором. "Целью этого заказа является покушение на свободу слова и свободу массовой информации в России, то есть основы конституционного строя. Российское государство стало террористом и ведет террор против граждан", – заявил политик.
С комментарием тогда же выступил и президентский Совет по правам человека. Организация сообщила, что направит запросы в прокуратуру и СК.
Мнение общественности, вероятно, сыграло свою роль: после допроса журналистке не стали избирать меру пресечения, а отправили домой, лишив, правда, связи. Правоохранители забрали у нее личный и рабочий телефоны, ноутбуки, диктофон. Последние сделали вещдоками в уголовном деле.
Это не имеет никакого отношения к смыслу закона о противодействии финансированию терроризма
Через полгода после возбуждения дела Прокопьеву официально объявили экстремистом-террористом: внесли в специальный список Росфинмониторига и заблокировали все счета и банковские карты. Она хотела купить для дачи пилу и топор в онлайн-магазине, когда узнала, что ее деньги арестованы. Следователи в ответ на возмущенные слова журналистки о том, что никто ее вину официально еще не установил, заметили, что, с точки зрения закона, все в порядке: 115-й Федеральный закон дает возможность включать в список "экстремистов-террористов" даже подозреваемых.
– Это наказание без вины, нарушение презумпции невиновности. Это не имеет никакого отношения к смыслу закона о противодействии финансированию терроризма, – говорит Светлана. – Блокировка счетов очень осложняет жизнь, потому что я не могу зарабатывать себе пенсию, не могу взять кредит, не могу распоряжаться накоплениями, не могу копить на что-либо, даже за коммуналку нормально заплатить не могу. Иногда приходится пользоваться картами на чужое имя, но это всегда такая серая зона, это ненормальная ситуация.
В сентябре следственный комитет предъявил Прокопьевой обвинение, к блокировке счетов добавилась подписка о невыезде. В теории следователь мог разрешать журналистке поездки, но на практике она даже по редакционным делам не могла выехать из города.
– Когда меня редакция Радио Свобода позвала в Москву, я написала ходатайство следователю. Он сказал: "Нет, я на этот день запланировал следственные действия". Следователь уполномочен самостоятельно в рамках своей компетенции вправе определять ход следствия! – злилась тогда журналистка.
На протяжении всего расследования и даже суда она не перестает делать свою обычную работу. И среди материалов под ее авторством и редакцией все больше историй о товарищах по несчастью, точнее, по статье 205.2 - об "оправдателях терроризма Жлобицкого", которых в России уже больше десяти.
Теракт как повод для преследования
Несмотря на то, что с момента теракта в Архангельске прошло более полутора лет, уголовные дела за комментарии о подрывнике Жлобицком продолжают появляться до сих пор. В начале мая 2020 года омоновцы вместе с ФСБ, полицейскими и сотрудниками Центра "Э" ворвались в дом к 32-летней Людмиле Стеч из Калининграда.
– Было очень страшно. Ведь ни за что пришли! В полиции с порога на меня: "Ты наркоманка, ты барыга, ты продаешь себя, я таких, как ты, вижу насквозь!" А я вся заплаканная, у меня истерика, дикая головная боль. Окно сломали… – рассказывала она сайту Север.Реалии. Ее подозревают в оправдании терроризма за репост сообщения паблика "Народная самооборона" о Михаиле Жлобицком.
В марте за комментарий от 2018 года в паблике "Лентач" пришли к 36-летней жительнице Воронежа Надежде Беловой. За то, что она сразу не признала вину, ее закрыли на ночь и в ИВС.
– Мне сказали раздеться догола, все вещи прощупали. Мне сказали снять трусы и присесть пять раз, то есть под видом, что у меня, извините, там есть наркотики. "А теперь только так. Ты теперь подозреваемая по очень страшной уголовной статье", – вспоминает Надежда.
Она считает, что правоохранители заметили ее из-за протестных выступлений. Белова успешно боролась с застройкой больничной парковки, с оптимизацией маршруток. "Я в 19-м году поняла, что я человек и гражданин. Я не терпила, не овощ, я гражданин. Я могу это с абсолютной уверенностью сказать. И мне это придает сил и уверенности. Даже если бы я одна осталась, я – гражданин", - объясняет Надежда. Сейчас она под подпиской о невыезде как обвиняемая по статье 205.2 УК РФ.
В конце 2019 года ФСБ возбудило уголовное дело против 44-летнего дальнобойщика Олега Немцева из Коряжмы. Его "оправдание терроризма" заключалось в комментарии в паблике "Сплетник Коряжмы". Немцев предположил, что действия совершившего суицид 17-летнего Михаила Жлобицкого могли быть связаны с общей ситуацией в стране. По уголовному делу провели две экспертизы. Одна подтвердила, что именно Олег Немцев был автором спорных цитат, другая признала, что он допустил высказывания, направленные на оправдание терроризма. 26 февраля 2020 года Немцеву предъявили обвинение.
Просто поразительно, как цинично ФСБ стала использовать этот повод – теракт в Архангельске – для преследования инакомыслящих
Помимо этих новых дел, есть еще вынесенный приговор петрозаводской "оправдательнице терроризма" Екатерине Мурановой, которой пришлось собирать 350 тысяч рублей на штраф, заплативший 300 000 рублей по той же статье анархист Вячеслав Лукичев, дело против 59-летней жительницы Челябинска эко-активистки Галины Гориной за репост новости о теракте, дело 52-летней активистки КПРФ Надежды Ромасенко из Вытегры (Вологодская область) за якобы одобрительный комментарий под постом о Жлобицком, есть приговоренный к году колонии за твит об архангельском подрывнике 22-летний житель Тольятти Александр Довыденков. Есть житель Сочи Александр Соколов, получивший два с половиной года колонии общего режима за шесть комментариев в соцсети к новости о взрыве в приемной ФСБ и другие.
– Просто поразительно, как цинично ФСБ стала использовать этот повод – теракт в Архангельске – для преследования инакомыслящих. Пострадали трое их сотрудников, но про их судьбу мы ничего не знаем, и даже выразить им сочувствие должным образом не можем – кому? Зато все, кто по поводу взрыва раскритиковал работу ФСБ, работу других правоохранительных органах, совершенно очевидным образом указывая, что репрессивная политика всегда приводит к радикализации протеста, все эти люди получили по уголовному делу. Как правило, это совершенно обычные люди, но критично настроенные в отношении власти, потому что видят и критикуют недостатки вокруг. И вот, появился повод их приструнить, – рассуждает Светлана Прокопьева.
В деле Прокопьевой семь лингвистических экспертиз. На одну из них, под авторством знаменитой Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам, Светлана собирала деньги с помощью краудфандинга. Начальник научно-методического отдела ГЛЭДИС Игорь Жарков, профессор кафедры русской словесности и межкультурной коммуникации Гос. ИРЯ им. Пушкина Александр Мамонтов, профессор кафедры массовых коммуникаций РУДН Галина Трофимова не обнаружили в тексте Прокопьевой оправдание терроризма. К таким же выводам пришли и доцент кафедры истории русского языка и сравнительного славянского языкознания Института филологии и журналистики НГУ им. Н. И. Лобачевского Елизавета Колтунова и психолог, доцент кафедры общей и социальной психологии НГУ Сергей Давыдов.
Последняя экспертиза по делу проводилась в феврале 2020 года. Следователь назначил ее после того, как прокурор области вернул дело для дополнительной проверки. Следователь решил направить текст на исследование подальше от Пскова. Экспертиза была поручена кандидату психологических наук и директору центра психологического сопровождения "Консорциум" в Абакане Ольге Якоцуц (кандидат от партии "Единая Россия" на выборах в 2009 году и кандидат от партии "Патриоты России" в 2018 году) и кандидату психологических наук, преподавателю кафедры русского языка и литературы Хакасского государственного университета Юлии Байковой.
Уладить противоречия, впрочем, не удалось. В суде адвокат "Агоры" Виталий Черкасов рассказал, что назначенная следствием экспертиза Якоцуц и Байковой фактически оказалась подложной. В материалах дела говорилось, что ее провели в Хакасском государственном университете: там фигурируют бланки с юридическими данными Хакасского государственного университета, но без оттисков печати учебного заведения. Черкасов обратился в университет с запросом и получил ответ, что ни один из их штатных сотрудников не проводил экспертизу по делу Прокопьевой, а представленные в материалах бланки университета не являются официальными и содержат ошибки: неверно указаны учредитель университета, название заведения и название его подразделения.
Мне экспертизы обвинения кажутся необоснованными и неполными. Там больше отсебятины, чем реального анализа
И Прокопьева, и ее защита уверены, что привлеченные следствием ученые из Хакасии не обладают достаточными компетенциями для проведения таких ответственных исследований, в том числе и потому, что эксперт Якоцуц по специальности – детский школьный психолог, а филолог Байкова изучала творчество Евтушенко, что может свидетельствовать о ее опыте литературоведа, но не лингвиста.
Прокопьева считает, что после допросов авторов исследований в суде, все слушатели убедились, что выводы полученных обвинением экспертиз не объективны: "Невооруженным глазом видно, когда заявление экспертов не опираются на исходный текст".
– Мне экспертизы обвинения кажутся необоснованными и неполными. Там больше отсебятины, чем реального анализа. Экспертизу Якоцуц вообще незачем комментировать – она подложная, выполнена на чужом бланке людьми без должных профессиональных компетенций, – комментирует Прокопьева.
Она признается, что еще больше шести лет лишения свободы, которые запросила для нее прокурор Наталья Мелещеня, а испугалась второй части возможного наказания – запрета заниматься журналистикой долгих четыре года.
У прокурора, наверное, есть дети, внуки – разве она не хочет, чтобы они жили в хорошей, доброй, справедливой России?
– Другой профессии у меня нет и не будет. Прокурор, наверно, хочет, чтобы я просто с голоду умерла после колонии. Мне безумно грустно смотреть, во что превращается моя страна, во что в ней превращается право. Я понимаю, что я трачу свою жизнь на борьбу с ветряными мельницами, когда раз за разом напоминаю про свободу слова и другие гражданские права. Но разве только мне это надо? У прокурора, наверное, есть дети, внуки – разве она не хочет, чтобы они жили в хорошей, доброй, справедливой России? – спрашивает Светлана. – Разве им не нужна страна, где можно доказать в суде свою невиновность, где правоохранительные органы не преследуют, а защищают людей? Разве им не нужна свобода?
