Из-за вспышки коронавируса среди врачей практически полностью парализована работа скорой помощи Петропавловска-Камчатского. Во всех других больницах Камчатского края также болеют и умирают медики. Чиновники обвинили врачей в несоблюдении санитарных норм, а те в свою очередь, собирая доказательства своей невиновности, снимают на видео разрушенные больницы, где на прищепках сушатся постиранные одноразовые костюмы индивидуальной защиты.
"Хуже медицины я не видел нигде"
О коллапсе здравоохранения на Камчатке впервые открыто заявили врачи-супруги Ирина и Александр Пересунько. Они заболели коронавирусом, вылечились и как только выписались из больницы, разместили совместное видеообращение на странице Минздрава Камчатки в инстаграме.
"Очень много негатива в соцсетях, что скорая не приезжает, врач с поликлиники не приходит. В данный момент у нас наблюдается ситуация, которую можно назвать как коллапс здравоохранения. Такого не бывало еще в нашей истории, в истории нашего города", – сказал на видео Александр Пересунько.
Через несколько дней после публикации этого поста в инстаграме в семье Пересунько случилось горе: у Ирины умер брат – его похоронили 8 июня.
– Об этом страшно говорить. Мы боимся, что могут последовать карательные меры в отношении нас со стороны вышестоящих органов. Мы ничего такого плохого не говорили в инстаграме. По сути получается, что все молчат, а говорим только мы. Работать некому. У нас все болеют: скорая помощь, вторая детская больница, краевая больница, в центре СПИД врачи стали заболевать, – рассказала Ирина Пересунько, заместитель главного врача по клинико-экспертной работе второй детской поликлиники Петропавловска-Камчатского. – Когда мы с мужем выписались из больницы и пришли на станцию скорой помощи, то все рыдали. Что мы выжили, что мы пришли своими ногами. Нас встречали, как после войны. Мы сейчас дома, но у меня, к сожалению, умер мой старший брат Олег Хостик от коронавирусной пневмонии. 48 лет ему было. Он работал в службе 112 руководителем отдела. В нашей семье заразились четверо сразу: мама, брат, я и муж. Нам тесты не вовремя были сделаны. Я сейчас еще переношу пневмонию, она у меня, к сожалению, еще не ушла. Впереди контрольная компьютерная томография. Конечно, я на работу выйду. Хочу в ковидную бригаду пойти работать, если возьмут, потому что мне хочется помочь. Хотя бы во имя брата.
Угрожающая ситуация на станции скорой помощи начала складываться еще в мае.
21 мая глава Минздрава Камчатки Елена Сорокина говорила о 15 подтвержденных случаях. Через день заболевших на станции скорой помощи было уже 38, среди них 18 водителей. Еще через три дня от работы отстранили 50 инфицированных врачей, фельдшеров, водителей скорой помощи и главного врача Игоря Байкалова.
С каждым днем число больных коронавирусом врачей и водителей увеличивалось.
К четвертому июня их количество достигло 110 человек.
Корреспонденту Сибирь.Реалии удалось дозвониться до врио главы Минздрава Камчатки Елены Сорокиной.
– У меня сейчас видео-конференц-связь. Я ничего не слышу. Перезвоните через час, – сказала Елена Николаевна. Но на дальнейшие телефонные звонки не ответила. Мы направили официальный запрос в Минздрав с просьбой прокомментировать ситуацию с нехваткой медицинских работников и дефицитом СИЗ в регионе, но ответа пока не получили.
Последний раз на данный момент официальную информацию о количестве работающих бригад скорой помощи на сайте местного Минздрава публиковали 4 июня: из 18 бригад на вызовы выезжали только четыре плюс две машины медицины катастроф – на более чем 180 тысяч жителей города.
– У нас уже умер водитель скорой помощи. Еще три сотрудника скорой помощи находятся в реанимации: это фельдшер Галина Сенцова, водитель Вячеслав Комаров, врач Дмитрий Захаренко, – рассказал фельдшер Александр Пересунько. – Сейчас работает примерно одна треть сотрудников. Я сам заболел ковидом, вылечился и рад, что выписался из больницы, откуда, как вы понимаете, выходят не все. Я заразился на работе в первой декаде мая. На вызовы мы приезжали в стандартной экипировке, в обычных масках, хотя для защиты органов дыхания требуются респираторы третьего класса защиты. Защитных костюмов у нас не было. Где СИЗы? Этот вопрос мы задавали нашему Минздраву. В ответ примерно полный игнор. Мы пытались сами их купить, купили 30 комплектов одноразовых комплектов. Но этого было мало. Я не должен вникать, кто и что должен давать. Я должен работать. Это прерогатива Минздрава, которая является государственной структурой, а не частной лавочкой. Сейчас нас обвиняют в том, что мы не соблюдали правила ношения средств индивидуальной защиты. Эти обвинения и многое другое настраивает против все медицинское сообщество. Мы же не какие-то безродные люди с низким образовательным цензом. Мы просто хотим работать и чтобы нам не вставляли палки в колеса.
О кризисе в здравоохранении говорит и Андрей Кубанов, заведующий кабинетом рентгенохирургических методов лечения краевой больницы имени Андрея Лукашевского, крупнейшей в регионе.
– Здравоохранение края критически перегружено. Индикатором того, настолько оно не справляется, является ситуация на скорой помощи. Это говорит о том, что в городе бушует инфекция. С конца мая пошел резкий всплеск заболеваемости коронавирусом и пневмониями. Самый главный показатель – количество заболевших и умерших от пневмонии. Но эта статистка засекречена, – сказал Андрей Кубанов.
"Это называется геноцид"
– Еще до начала вспышки я понимал: если вирус доберется до Камчатки, то это будет точечная трагедия, – говорит Андрей Кубанов. – Это один из самых худших российских регионов по уровню обеспечения населения медицинской помощью. В 2013 году, когда я прилетел сюда, ахнул: хуже медицины я не видел нигде.
Одна из коренных жительниц края подтвердила слова Андрея Кубанова.
– Моя бабушка Софья Павловна Ермакова (в замужестве) из богатой семьи, была сослана на Камчатку. Она родила здесь 11 детей, семь из которых выжили. Меня очень волнует все, что происходит на Камчатке. Это называется геноцид. Он проявляется по-разному. Можно, например, лишить людей медицины, как это сейчас делается, – говорит Ольга Маркина, которая прожила 36 лет на Камчатке. – На Камчатке нет и 25 специалистов узкого профиля. Из других городов люди ездят в Петропавловск. Чтобы попасть на прием к врачам, нужно месяц простоять в очереди. Произошел полный развал медицины. Моя тетя Валентина Сергеевна Ермакова, фельдшер скорой помощи, умерла потому, что ее неправильно лечили. Это безнадежный край.
Самостоятельной инфекционной больницы на Камчатке нет, и фактически к лечению коронавирусных больных здесь оказались не готовы.
– Первый тревожный звонок раздался еще в конце января этого года, когда на Камчатке под госпиталь для приема коронавирусных больных переоборудовали СПИД-центр, – говорит Андрей Кубанов. – В конце января наше правительство и Минздрав заявили, что регион готов. Но это было вранье. В госпитале по приему коронавирусных больных не было рентгена и даже блока интенсивной терапии. Первую пациентку с подозрением на коронавирус повезли в нашу краевую больницу, чтобы сделать рентген. Ее вели через приемное отделение, по коридорам. И я стал поднимать тревогу, говорить, что недопустимо возить коронавирусных больных к нам на рентген. Тогда СПИД-центр взял взаймы в инфекционном стационаре краевой больницы один портативный рентген-аппарат. Большой ошибкой стало то, что при увеличении количества больных их стали разделять: одних направляли в СПИД-центр, других – в краевую больницу, где гинекологическое отделение было отдано для больных пневмонией, хотя многие лежат там с подтвержденным текстом на ковид.
Среди заболевших – врачи краевой больницы. Вход в красную зону здесь закрыт полиэтиленом, который прибили к стене. Для прохода оставили свободным один угол этого "заграждения".
– Когда начали поступать первые больные, у медиков не было никаких средств защиты. Врачи стали требовать, чтобы им выдали хотя бы респираторы. И только через неделю они получили респираторы третьего класса защиты, по одному на человека. В краевой больнице сейчас около 60-70 процентов врачей болеют коронавирусом, – говорит Андрей Кубанов. – Сейчас в очень тяжелом состоянии лежит молодой хирург краевой больницы Александр Куличкин на инвазивной ИВЛ. Умерла 7 июня терапевт Надежда Шапарь. Ее муж Ли Се Хек – нейрохирург краевой больницы – сейчас в тяжелом состоянии лежит в палате на кислороде.
Главная причина массового заболевания среди медиков, по их мнению, – отсутствие средств индивидуальной защиты.
Костюмы стирают и сушат
По словам врачей, защитные костюмы приходится использовать многократно. Чтобы доказать это, они сняли видео, на котором показали, как в полуподвале краевой больницы сушатся костюмы. Чтобы спуститься вниз, нужно миновать изъеденные грибком, осыпающиеся с двух сторон стены. В длинном коридоре протянута веревка. На нее с помощью прищепок крепятся защитные костюмы. Их сушат здесь после стирки. Но места на веревке не хватает – костюмы вешают за капюшон на всевозможных крюках, которые есть в полуподвале, где по потолку проложены трубы. Трубы также используют для сушки костюмов – крюков тоже не хватает.
Костюмы стирают по нескольку раз. На некоторых из них стоят фамилии, подписанные красным цветом, – чтобы надеть после стирки именно свой костюм. Но большинство без подписи.
В этом же полуподвале есть туалет для персонала – стульчак с желтым ведром и душ в узкой кабинке с потрескавшимся советским кафелем. Здание больницы построено в 60-х годах прошлого века. Многое с тех времен здесь осталось неизменным.
– Мы узнали, что у нас на складе есть бесконтактные термометры только из сообщений местных средств массовой информации. Мы погнали своих старших медсестер, чтобы они получили хотя бы парочку таких термометров потому, что мы работаем с ртутными термометрами. Нам дали один бесконтактный термометр на отделение. Положенными средствами защиты на сутки смены полностью не обеспечиваются. Старшая медсестра подписала в административном корпусе накладную на получение 16 комплектов костюмов. Пока она дошла до склада их получать, позвонили из административного корпуса и сказали: "Выдать ровно половину". А мы считали, что только на наше отделение хирургии, включая суточных и дневных медицинских сестер и докторов, нам нужно как минимум 16 комплектов спецодежды ежесуточно и респираторов, – говорит Анна Прохорова, которая работает в хирургическом отделении краевой больницы. Она попросила изменить свою фамилию и имя из-за расписки о неразглашении информации о коронавирусе, которую взяли со всех медицинских работников.
Медики уверены, что большое количество заболевших среди сотрудников медучреждения связано в том числе с нехваткой ИСЗ.
– Я работаю медсестрой в отделении хирургии краевой больницы. Болею почти неделю. Лечусь дома, хотя мне дали направление на госпитализацию, но никто за мной не приехал. Заразилась я на работе. Когда выдавали новые костюмы, приказали их экономить. Стали стирать. Выдавали постиранные костюмы, которые до меня мог надеть кто угодно. Стирали костюмы по пять-шесть раз. Из моих коллег заболели три доктора, операционная медсестра, еще медсестра в хирургическом отделении, буфетчица. Это все безнаказанно, Минздрав никак не реагирует. Мы сейчас пытаемся добиться выплат за работу с коронавирусными больными, которые поступают в нашу краевую больницу, но из-за того, что она не считается ковидным госпиталем, выплаты нам не положены, – рассказала Анна Алексеева, попросившая изменить свои данные.
Местные медики утверждают, что с 30 мая им перестали делать тесты на вирус и КТ.
– Больным тоже перестали делать тесты, и КТ невозможно сделать. Раньше всем поступающим людям в неврологию и в других отделениях брали тест на коронавирус. Больные находились в красной зоне до получения анализа, а потом их перемешали по больнице в зависимости от результата. А теперь перестали делать тесты, – говорит Елена Иванова, медсестра неврологического отделения, попросившая изменить свои данные.
Еще в середине мая в федеральных СМИ стали появляться сообщения о том, что в Петропавловске-Камчатском силами Минобороны построен многофункциональный медицинский центр. 15 мая врио губернатора Владимир Солодов доложил об этом Владимиру Путину. Однако 7 июня работы на объекте все еще продолжались – местный видеоблогер Алексей Николаев "не увидел там ни врачей, ни больных – только продолжение стройки".
Тем не менее, 9 июня появились сообщения о том, что центр принял первых пациентов с ковидом, в том числе гражданских. "Госпиталь уже сегодня берет людей. Сегодня, насколько я знаю, 12 человек находится в госпитале. В течение дня они возьмут еще 5 или 6 гражданских лиц", – сказал Роман Василевский, врио заместителя председателя правительства Камчатского края.
По мнению местных жителей, стройка военного госпиталя, куда завезли вахтовых рабочих, стала очагом инфекции. Недалеко от аэропорта, куда прилетали вахтовики, на въезде в город Елизово, стоит знак: "Здесь начинается Россия".
– Эпидемия совпала с прилетом строителей и вахтовиков. Эти люди болтались по городу, жили в гостинице, в хостелах. Нужно было закрыть аэропорт, но весь бизнес Камчатки принадлежит сенаторам и депутатам, которые приняли решение завезти сюда 12–17 тысяч вахтовиков, которых направили на золотодобывающие прииски и путину. Рыбная путина позволяет зарабатывать огромные деньги: сенатор Валерий Пономарев – совладелец одной из крупнейших рыбопромышленных компаний "Океанрыбфлот" – задекларировал свой доход за 2018 год в 2,4 миллиарда рублей, став самым богатым членом Совета Федерации. Рыбоконсервный завод №55, по слухам, принадлежит семье губернатора Приморского края Олега Кожемяки. У нас добывают платину, золото. Крупнейшая компания "Золото Камчатки". Ее хозяин – Виктор Вексельберг. Текучка там – огромная, рабочим умудряются не платить зарплату. Это не полный перечень высоких лиц, которые не остановят производство ни при каких условиях, – рассказал Алексей Петров, гражданский активист.
"Нет политической воли"
– Дальше будет хуже. Страшно, что не предпринимают никаких мер, – говорит врач Андрей Кубанов. – Благо, что коронавирусная инфекция не такая убийственная, как холера или черная оспа. Но даже тех больных, что заразились ковидом, хватило, чтобы парализовать медицину. Санитарно-эпидемиологическая служба существует на бумаге. С медиков берут подписки о неразглашении, врачи боятся даже показать свое лицо. Им сейчас запретили делать КТ, и по 10 дней медработники ходят и ждут своих анализов, не зная, больны они или нет. Локализовать очаг заболевания – просто. Больницы закрыть на карантин. Массово обследовать медиков. Провести тотальную дезинфекцию, всех прогнать через тесты. Но нет политической воли, нет единого центра управления –коронавирусный штаб лишь зачитывает цифры. Проблема не решается, просто замалчивается. Настоящий коллапс в медицине приведет к массовой гибели людей.
