В марте 1938 года закончилась так называемая "греческая операция", которую НКВД с декабря 1937 года проводило в Краснодарском крае и на востоке Украины: тысячи греков, граждан СССР и беженцев из Турции, были расстреляны или депортированы в Западную Сибирь по личному распоряжению наркома Ежова.
Материалами следствия устанавливается, что греческая разведка ведет активную шпионско-диверсионную и повстанческую работу в СССР, выполняя задания английской, германской и японской разведок. Базой для этой работы являются греческие колонии в Ростовской-на-Дону и Краснодарской областях Северного Кавказа, Донецкой, Одесской и других областях Украины, в Абхазии и других республиках Закавказья, в Крыму, а также широко разбросанные группы греков в различных городах и местностях Союза…
В целях пресечения деятельности греческой разведки на территории СССР приказываю:
15 декабря сего года одновременно во всех республиках, краях и областях произвести аресты всех греков, подозреваемых в шпионской, диверсионной, повстанческой и националистической антисоветской работе.
Народный комиссар внутренних дел СССР
Генеральный комиссар государственной
Безопасности ЕЖОВ
Перед тем как утвердить ежовский план, правительство СССР предлагало Греции "забрать себе" не нужных Сталину греков. Но Афины отказались, опасаясь, что люди, пожившие под советской властью и зараженные коммунистической идеологией, могут стать "пятой колонной" революционного движения. А политическая ситуация в Греции и так была нестабильной – в 1935 году в стране произошел военный переворот, восстановивший свергнутую за десять лет до этого монархию. Так получилось, что советские греки оказались подозреваемыми лицами решительно для всех – на исторической родине их считали коммунистами, в СССР – агентами буржуазных разведок.
Вскоре после принудительного выселения в Сибирь многие мужчины греческой национальности стали жертвами ещё одной спецоперации НКВД – их обвинили в создании "диверсионно-шпионской сети" в Новосибирской области и приговорили к расстрелу. Одним из уничтоженных чекистами "шпионов" был спецпереселенец Михаил Албаут, который, по мнению следствия, за несколько месяцев жизни в абсолютно незнакомом Прокопьевске (входившем тогда в Новосибирскую область) ухитрился стать активным участником антисоветского подполья.
"Следствием установлено, что в состав шпионско-диверсионной группы входили греки кулаки: Панько Г.К, Колокотрони Д.И., Медет А.Г., Албаут М.С. и другие. Следствием по делу поименованной группы установлено, что участники её занимались сбором шпионских сведений по заданию Германской разведки. Проводили диверсионно-подрывную работу на шахтах Прокопьевского рудника… вели среди окружающих их лиц контрреволюционную фашистскую агитацию. Устраивали контрреволюционные сборища, на которых обсуждали вопросы борьбы с советской властью".
Из обвинительного заключения 10 февраля 1938 г.
Светлана Албаут, внучка расстрелянного в 1938 году Михаила Албаута, спустя 80 с лишним лет смогла получить из архива ФСБ по Кемеровской области материалы уголовного дела своего деда и прочесть "признательные показания", которые он дал на допросе, оговорив себя и своих знакомых, также обвиненных по "контрреволюционной" 58-й статье УК СССР.
"Вопрос: Кто и когда вас привлек в эту контрреволюционную группу?
Ответ: В контрреволюционную шпионско-диверсионную группу я был завербован в 1936 году августе месяце греком Панько…который мне говорил, что советское правительство во главе с коммунистами ведет страну якобы не к улучшению, а к ухудшению. Деревню разорили, крестьян силой заставили идти в колхозы, а часть раскулачили и выслали в необжитые районы. Коммунисты якобы только на бумаге обещают дать хорошие условия жизни, а на деле никакой заботы о народе нет. Нас, спецпереселенцев, не считают и за людей. Рабочий день не нормирован, работать якобы всегда приходится очень много, а зарплата очень низкая. Я заявлял, хотя бы скорее началась война фашистских стран и свергли бы соввласть. Панько мне на это отвечал, что война фашистских стран против СССР сейчас ведется очень успешно и, по всей вероятности, эта война скоро начнется. Соввласть в момент войны будет свергнута, и мы в этом заинтересованы и должны помогать фашистским странам…"
Из протокола допроса М. Албаута
Светлана рассказывает о том, как потрясло её знакомство с "доказательной частью" обвинения: девятиметровая комната в шахтерском бараке, где жил спецпереселенец Албаут, его жена и дочь, объявлялась чуть ли не штабом подпольной, диверсионной, шпионской организации.
На прощание он сказал: "Не думай обо мне. Позаботься о детях". Бабушка была беременна. Мой отец родился уже после смерти деда
– В деле я нашла достаточно длинный список участников этой "организации", которые якобы собирались у моего деда для "тайных встреч". Представляете? Барак, крохотная комната, где не было даже замка на двери, потому что все спецпереселенцы были абсолютно нищими. И вот именно там собирается целая толпа конспираторов. Бред и абсурд! Но следователя такие мелкие нестыковки совершенно не волновали. По словам бабушки, Михаил Семенович, когда за ним пришли, хорошо понимал, что назад он уже не вернется. На прощание он сказал: "Не думай обо мне. Позаботься о детях". Бабушка была беременна. Мой отец родился уже после смерти деда…
– У вас в семье принято было говорить о репрессированных предках?
– История о том, какое у отца было тяжелое детство в статусе сына "врага народа", не была семейным секретом. По материнской линии у нас тоже были репрессированные, но можно было убить бабушку и дедушку – они ни слова об этом не говорили, потому что очень боялись. Отец, наоборот, никогда ничего не скрывал. Он рассказывал нам с сестрами о том, что после 6-го класса его выгнали из школы за то, что он бегал по партам. Другие пацаны тоже бегали, но только он оказался сыном врага народа, и поэтому его исключили. Также он рассказывал о том, как в 18 лет был призван в армию и месяц прожил с другими призывниками в казарме, а когда уже все, такие красивые и торжественные, стояли в строю для принятия присяги, командир назвал его имя: "Албаут, шаг из строя" – и с позором выгнал, потому что сын "врага народа" не должен служить в Советской армии.
– Получается, что это было в 1956 году? ХХ съезд, реабилитация жертв сталинских репрессий. Вашего отца это не коснулось?
В один день арестовали отца и шестерых сыновей. Одним протоколом всех сыновей приговорили к расстрелу и расстреляли
– Я точно знаю, что справку о реабилитации деда он получил только в 1991 году. Ему было уже за пятьдесят, и всю жизнь он чувствовал себя изгоем, хотя окончил Сибстрин (Новосибирский архитектурно-строительный институт. – СР) и остался там преподавать. В семидесятых годах ему даже предлагали вступить в партию, чтобы сделать карьеру и стать деканом архитектурного факультета. Папа тогда отговорился, что, мол, не готов, не чувствует себя достойным высокого звания члена КПСС. На самом деле он был очень сильно обижен на эту власть, которая с детства его притесняла. При этом никаких политических высказываний отец не делал, просто отказался вступать в партию. Ну и понятно, что место декана ему не дали. Так сложилась его судьба, с вечным ощущением трагичности и ненужности. Он вырос почти беспризорником, и то, что ему удалось не попасть в тюрьму – это просто удивительно. Тут надо сказать спасибо пожилой учительнице из школы рабочей молодежи, где папа учился с 18 до 23 лет. Она приходила к нему домой, когда он прогуливал школу, а поскольку там двери не закрывались, она аккуратненько садилась на стул и ждала его по несколько часов. Когда отец возвращался, учительница ему говорила: "Витечка, ты такой умный, тебе обязательно нужно учиться. Пожалуйста, вернись и обязательно закончи школу. У тебя все получится". Папа рассказывал, что ему становилось стыдно перед этой бабушкой, посторонним человеком, который помогает ему поставить мозги на место и как-то устроить его судьбу, – рассказывает Светлана.
В 1977 году дипломированный архитектор, преподаватель Сибстрина Виктор Албаут с женой и дочерями отправился на выставку "Фотография США", проходившую в Новосибирске. Американский фотограф Натан Фарб сделал семейный портрет Албаутов, который затем вошел в альбом The Russians, изданный в США и Западной Европе. По словам фотографа, Албауты показались ему счастливой советской семьей – трое детей, младшие Таня и Света – близнецы.
– Да, я согласна, что на этом снимке запечатлен счастливый момент в жизни нашей семьи, – говорит Светлана. – Я благодарна Натану за то, что он тогда сделал наш портрет, я, конечно, сама этого момента не помню, но старшая сестра Лариса рассказывала, как папа волновался перед фотографированием. Очень грустно, что его уже нет в живых и он не встретился с Фарбом, когда тот снова приехал в Новосибирск в 2018 году. Кстати, примерно тогда я осознала, что отец постоянно мне снится. Я чувствовала его присутствие в своих снах, как знак того, что ему нужна моя поддержка. Как будто я должна что-то сделать, но не понимаю что. И вот в прошлом году одна женщина, скажем так, с необычными способностями истолковала мне эти сны, объяснив, что отец просит меня восстановить историю нашего рода, так как он сам никогда не знал своего отца, и для него очень важно, чтобы душа Михаила Албаута покоилась с миром.
После этого Светлана занялась поисками греческой церкви. Ей хотелось именно там совершить поминальную службу по своему деду. Такая возможность представилась на Кипре, где знакомые посоветовали обратиться к священнику патеру Николе, настоятелю маленького горного храма.
– Там совсем другая атмосфера, солнечная и радостная, не так, как мы привыкли в России, где в каждой церкви строгие старухи и надо стоять со скорбным выражением лица. У греков жизнь продолжается всегда, кого-то отпевают, и тут же бегают смеющиеся дети, которым никто не делает замечаний. Я договорилась с патером Николой о поминальной службе, он сказал, что для него это большая честь – помянуть репрессированного соотечественника, он знает о том, что происходило в СССР в 30-е годы. Я была со своими дочками, и мы все очень переживали этот момент. Когда служба закончилась, патер Никола ко мне подошел и сказал: "Я знаю, как тебе было тяжело. Но теперь душе твоего деда гораздо лучше. Я весь год буду вспоминать его в своих молитвах". И тогда я почувствовала какую-то надежду. Мой дед умер, не увидев своего сына, но его внуки здесь и сейчас продолжают его род. Это было мощнейшее ощущение. Я понимаю, что мы живем в материальном мире, и у меня нет каких-то эзотерических заскоков, но именно в такие моменты понимаешь, что материальным не ограничивается то, что мы проживаем и чувствуем. Особенно вот эта наша связь с предками, – говорит Светлана Албаута.
Трагедию греческого народа в годы репрессий многие годы изучает исследователь Иван Джуха. В январе этого года он презентовал в Москве книгу "В поисках греков" – очередную из серии "Греческий мартиролог. История репрессий против греков в СССР 30–50 гг. XX в.".
– Мой дед Иван и его брат Андрей были расстреляны в 1938 году, третий брат, Алексей, отсидел на Колыме 11 лет и вернулся домой. Еще раньше, в 1930 году, их сестру Софию раскулачили и выслали в Западную Сибирь, – рассказывает исследователь. – По нашему роду прошлись жестко, хотя это не абсолютный рекорд "греческой операции". Это усредненный показатель для греческой семьи в СССР [в 1938 году]. Сейчас я работаю над книгой "Граждане Греции в ГУЛАГе" и обнаружил семью Тифос из Таганрога – там в один день арестовали отца и шестерых сыновей. Одним протоколом всех сыновей приговорили к расстрелу и расстреляли, а отцу (ему было 68 лет) дали десять лет лагерей.
Джуха выяснил, что репрессии затронули каждый дом в его родном селе – Раздольное Старобешевского района Донецкой области. В течение месяца были арестованы 164 односельчанина, взрослые мужчины, из которых 158 расстреляли.
– Во всех греческих селах между Донецком и Мариуполем – такая же статистика, как и в моем родном селе, – говорит Джуха. – Потом, когда я приехал учиться на географический факультет в МГУ и познакомился там с соотечественниками из других регионов страны, я узнал, что в их родных местах в то же время произошло то же самое. Точно число репрессированных до сих пор неизвестно. Было сложно узнавать точные данные, потому что многие архивы были недоступны. На мой взгляд, можно говорить о 14-15 тысячах человек, репрессированных по греческой операции НКВД 1937–38 гг..
Всего они лишились в одночасье и оказались в новых местах практически без средств к существованию
– А какие цифры по депортациям греков в 40-е годы кажутся вам наиболее реальными?
– В первую депортацию (1942 год) из Краснодарского края и Ростовской области выслали 8,5 тысяч греков в Казахстан и в Красноярский край. Этому посвящены мои книги "Спецэшелоны идут на Восток" и "Как это было на Кубани". Вторая депортация греков (1944 год) ознаменовалась поголовным выселением греков из Крыма – более 15 тысяч человек. Среди них было 3,5 тысячи подданных Греции, их отправили в Узбекистан. Большую же часть расселили в Казахстане, на Урале (в Свердловской и Молотовской областях (сейчас Пермский край) и Башкирии) и в Кемеровской области. Самая массовая депортация греков случилась в 1949 году, когда с Черноморского побережья (от Батуми до Анапы), а также из Одессы и Баку депортировали 37,5 тысяч человек. Выселяли целыми семьями из этих прекрасных мест, уже тогда греки имели двухэтажные дома, мандариновые сады и виноградники, табачные плантации… Всего этого они лишились в одночасье и оказались в новых местах практически без средств к существованию. Подобная судьба постигла еще многие другие этносы в Советском Союзе, где воспевалась мудрая национальная политика советского государства: немцев, поляков, литовцев, эстонцев, армян, корейцев, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, болгар… Если суммировать, получается примерно 62 тысячи депортированных греков. Плюс примерно 20 тысяч тысяч расстрелянных и отправленных в лагеря в 37–38 годах, то есть в целом примерно около 80 тысяч греков подверглись репрессиям. А всего в СССР проживало примерно 350 тысяч греков.
– Многие ли греки, пострадавшие тогда, были потом реабилитированы, хотя бы "посмертно"?
Вражеским, ненадежным объявлялся целый народ, поэтому помимо персональной реабилитации нужна реабилитация всего этноса
– Что касается 1937–38 гг., то все реабилитированы персонально. Но если вдруг, работая в архивах, я обнаруживаю, что кто-то из репрессированных не реабилитирован (а родственников их не осталось), то я как гражданин РФ, имеющий право подать заявление о реабилитации, подаю его. Мне удалось на сегодняшний день реабилитировать 38 человек. Что касается депортированных, то практически все они тоже персонально реабилитированы. Но депортации – это репрессия не персональная, это репрессия против народа, когда никому никакой персональной вины не предъявляли. Вражеским, ненадежным объявлялся целый народ, поэтому помимо персональной реабилитации нужна реабилитация всего этноса. Для этого требуется указ президента о реабилитации греческого народа. Такие нормативные акты были изданы в отношении нескольких народов, например корейцев. Я бы хотел добиться этого для греков. Верю, что когда-нибудь такой указ появится. Возможно, что восемь томов, изданные в рамках проекта "Греческий мартиролог", помогут добиться этого, – говорит Иван Джуха.
В 2005 году предприниматель и в тот момент депутат Иван Саввиди внес на рассмотрение Госдумы законопроект "О реабилитации российских греков", в котором предложил признать, что "политическая реабилитация российских греков означает их право на свободное национальное развитие, а также право восстановить гражданство Российской Федерации грекам, которые были незаконно депортированы в другие республики СССР". О том же Саввиди написал и в администрацию президента РФ. Откуда ему ответили, что "выселение греков осуществлялось иначе, не как "российских греков", а как греческих подданных, бывших греческих подданных или греческих подданных, принятых в российское гражданство. Кроме того, выселение производилось не столько с территории РСФСР, сколько с территорий других республик бывшего СССР, и в связи с этим постановка вопроса об издании указа Президента Российской Федерации о реабилитации российских греков представляется проблематичной". После этого ответа законопроект о "реабилитации российских греков" был снят с рассмотрения Госдумой.
