В Кемеровской области возбуждено уголовное дело по факту отказа в предоставлении лекарственного препарата 18-летнему Илье Дробышеву, страдающему муковисцидозом. Сначала чиновники перестали выдавать Дробышеву американский препарат Cayston, а по достижению 18 лет отправили на повторный медицинский консилиум в Москву. По дороге у парня случился пневмоторакс, и ему пришлось экстренно лечь на операцию в Тюмени. Эксперты говорят, что в регионах получить оригинальный препарат для лечения муковисцидоза можно только через суд, однако даже судебные решения не всегда исполняются.
"У Ильи лопнуло легкое"
– Я сейчас фактически в палате живу. Хорошо, врачи разрешили... С ним постоянно, потому что состояние очень тяжелое было. Не могу ни на шаг отойти. Мы на поезде поехали, и от вибрации случился пневмоторакс. По сути, у Ильи легкое лопнуло...
В начале марта 2020 года Наталья Дробышева из Новокузнецка повезла 18-летнего сына в Москву на терапевтический консилиум. Парень, страдающий генетическим заболеванием муковисцидоз, до августа 2019 года бесплатно получал американский препарат Cayston, не зарегистрированный в России. В ноябре, когда Илья стал совершеннолетним, чиновники местного департамента охраны здоровья заявили, что нужно уточнить дозировку и пройти консилиум в столице. По дороге Дробышеву стало резко хуже: в Тюмени ему сделали экстренную операцию, затем легкое подключили к дренажной системе. Наталья Дробышева говорит, что фактически Илья перестал получать препарат еще в августе 2019-го.
– Наш юрист осенью писала прошения, спрашивала, почему не идет закупка. Ответов не было. Получается, что если даже им нужно было уточнить дозировку, они должны были с нами связаться. А они просто дождались 18 лет и поставили нас перед фактом. Это очень похоже на уловку, чтобы просто приостановить выдачу препарата. Хотя есть решение суда, где сказано, что препарат должен предоставляться пожизненно в одной и той же дозировке, – говорит Дробышева.
У Ильи Дробышева – особо тяжелый случай: помимо муковисцидоза парень страдает сахарным диабетом. Ранее ряд российских препаратов Илье не подошел: у мальчика наблюдалось обильное кровохаркание, несколько месяцев не спадала температура. В 2017 году федеральный минздрав выдал разрешение на закупку американского препарата Cayston для Дробышева, однако областной департамент охраны здоровья фактически отказался предоставить лекарство. Наталья обратилась в суд и выиграла, хотя чиновники подавали апелляции, затягивая процесс.
– Пока шел суд, там выступала представитель департамента и говорила, что "зачем нужен этот препарат, когда есть более дешевый, российского производства". То есть они решали, какой препарат дать, хотя есть решение суда. Абсурд! А препарат, который по решению суда нужно было закупать, они закупили через шесть месяцев после решения суда, – говорит Дробышева.
После того, как Илью положили в больницу в Тюмени, Следственный комитет начал проверку, а потом – возбудил уголовное дело по статье "халатность". Следователи будут разбираться, кто и на каком основании принял решение приостановить выдачу препарата Дробышеву, а также отправить его в Москву.
– Это абсолютно незаконно, – говорит юрист Мария Лазутина. – Я даже не знаю, как это назвать – халатность, бездействие или как-то еще. Такое заболевание подразумевает непрерывный прием препарата до решения об его отмене. Никакого решения об отмене не было. При этом есть решение суда о выдаче препарата, которое должен контролировать судебный пристав. Видимо, в департаменте решили, что нужно сэкономить, какие-то бюджетные деньги или еще что-то. Я вообще предполагаю и опасаюсь (это мои личные соображения), что ситуация похожа на сговор пристава и чиновников департамента. Потому что они вместе решили, что нужен новый консилиум. При этом они прекрасно знали, чем может обернуться поездка до Москвы в таком состоянии без препарата. Априори судебного пристава вообще не должно интересовать медицинское переосвидетельствование, у него есть исполнительный лист, он должен контролировать исполнение.
В департаменте охраны здоровья Кемеровской области пояснили, что местные врачи, направляя Дробышева в Москву, консультировались со "специализированной федеральной клиникой".
– В связи с отсутствием опыта применения препарата у врачей-пульмонологов Кузбасса была проведена консультация со специализированной федеральной клиникой, специалисты которой посчитали необходимой плановую госпитализацию пациента для определения целесообразности назначения препарата, – говорится в официальном ответе департамента.
Начальник научно-клинического отдела муковисцидоза Медико-генетического научного центра имени академика Н. П. Бочкова Елена Кондратьева говорит, что Илью Дробышева можно было никуда не отправлять, а принять решение в пользу здоровья парня. Кондратьева наблюдала Илью Дробышева до 18 лет.
– Они могли собрать свой консилиум из врачей-терапевтов, созвониться с нами и с НИИ пульмонологии, куда ребенок ехал, и решить этот вопрос в пользу ребенка и его здоровья. Они могли продлить получение препарата своим решением. Анализы все видят, состояние ребенка – тоже. У него же болезнь сопровождалась кровохарканьем, плюс это все на фоне диабета. Это особый случай. Для такого ребенка можно было все это сделать, я считаю, – говорит Кондратьева.
"Кроме мата, ничего нет"
В марте 2019 года Минздрав РФ выдал разрешение на покупку незарегистрированного в России препарата Symdeko для 14-летней Юлии Репик из Петропавловска-Камчатского. Родители выиграли суд в декабре 2019-го, однако краевое правительство закупило препарат только в феврале 2020-го.
– Смысл такой, что ей сейчас 14 лет, – говорит отец девочки Евгений Репик. – Это такой возраст, когда идет строение организма. Ничего хорошего в этот период для больных муковисцидозом не происходит. Раньше они вместе с супругой ездили раз в полгода в клинику Москвы или Санкт-Петербурга – на профилактику. А в этом году они были там раза четыре или пять. В октябре месяце моему ребенку едва не вырезали легкое. У нас тут нет специалистов от слова "совсем". Даже в стационар можно не ложиться, потому что никто ничего не понимает. Ну, и нет антибиотиков никаких, потому что по сути Петропавловск-Камчатский – это тупик. А врачи местные совсем не понимают ситуации, им это даже не интересно. Супруга постоянно звонит в Москву, в Санкт-Петербург, но это тоже сложно, потому что столичным врачам тоже надо видеть ребенка. Мы летаем лечиться через всю страну. Это ненормально. Поэтому нам нужен препарат.
На год девочке нужно 13 упаковок этого лекарства, а краевые власти закупили пока только две. По словам отца, этого хватит на полтора месяца. Что будет дальше – непонятно. Губернатор Камчатки Владимир Илюхин заявил, что две упаковки – пробная партия, и если препарат подойдет, правительство купит еще.
– Я подписал решение о выделении 23 миллионов рублей на годовой курс. До 10 марта этот препарат должен сюда к нам поступить. Приобрели препарат на двухмесячный курс. Потому что опыта применения этого препарата на территории России нет. По мнению зарубежных специалистов, есть очень много побочных явлений. И не известно, как препарат на нашу девочку подействует. Если все пойдет хорошо, мы, конечно, остальное закупим и привезем, – сказал Илюхин.
При этом губернатор пообещал, что краевой минздрав отзовет апелляции по иску Репник: чиновники пытаются оспорить сроки предоставления препарата, ведь действующее судебное решение обязывает предоставить лекарство "немедленно".
Однако по словам Евгения, пока апелляция минздрава в силе: материалы переданы в краевой суд.
– Когда губернатор мне говорит, как он заботится о моем ребенке, у меня на это ничего, кроме мата, нет. Они на всех углах кричат, что купили препарат, но повторю – это даже не на два месяца.
По словам жителя Камчатки, разрешение федерального минздрава, выданное в апреле 2019-го, действует ровно год. Если чиновники затянут судебный процесс до конца апреля 2020-го, разрешение придется оформлять заново.
– Мы снова будем от них зависеть, а они буду решать, дать нам лекарство или нет. Сейчас у нее идет непрекращающаяся деградация всех внутренних органов. Железы внутренней секреции перестают работать. К примеру, сейчас у нее фактически нет поджелудочной железы. Поэтому пища не переваривается, поскольку нет ферментов. Легкие забиваются. То есть мы с вами если откашливаемся – выходит мокрота. А у нее эта функция не работает, все проходы забиваются мокротой и становятся будто каучуковыми – очень твердыми. Соответственно, человек задыхается, в конечном итоге нужна пересадка легких.
"На Западе лечат причину"
В марте 2020 года Всероссийская ассоциация для больных муковисцидозом поддержала обращение Лиги защиты пациентов к премьер-министру Михаилу Мишустину. Авторы обращения просят отменить так называемое правило "третьего лишнего" при закупках лекарственных препаратов для лечения сложных заболеваний, в том числе муковисцидоза: иностранный препарат не допускается на торги, если в числе участников было два отечественных. Осложняет ситуация с лекарствами от муковисцидоза закон о государственных закупках, который позволяет региональным властям заменять оригинальные препараты на российские дженерики из-за их небольшой стоимости.
– Проблема в том, что с нашего рынка стали уходить проверенные хорошие западные лекарства, которые прошли международные исследования. Они действительно качественные, они, естественно, дороже. Их стали вытеснять наши дешевые и не всегда безопасные, далеко не всегда качественные препараты. Рынок в России неинтересен западным производителям, нет конкурентной борьбы, потому что, опять же, все больницы по тендерам покупают дешевые аналоги, – говорит научный сотрудник лаборатории МВ ФГУ НИИ Пульмонологии ФМБА России Станислав Красовский.
Усугубляет дефицит оригинальных препаратов тот факт, что власти в российских регионах ищут пути, как избежать закупок иностранных лекарств, даже в тех случаях, когда есть решения федерального минздрава и суда.
– Я постоянно занимаюсь такими делами, накануне вот выиграла суд в Уфе. Там пациентка уже взрослая. Такое сплошь и рядом. Нет субъекта, который добровольно назначал бы такое лечение и приобретал препарат. Только через суд. Если нет решения суда, то лечения точно не будет. Но если даже есть решение, то они не всегда исполняются. Хотя, конечно, такого ужаса, как был в Кемерово, я не встречала, – говорит юрист Мария Лазутина.
По словам доктора Натальи Кондратьевой, федеральный бюджет финансирует приобретение препарата "Дорназа альфа", который также используется для лечения муковисцидоза. Остальные антибактериальные препараты должны закупать регионы, которые не всегда располагают средствами. При этом, считает Кондратьева, субъекты могли бы находить деньги в исключительных случаях.
– На местном уровне тоже это можно решать. У нас, например, в Московской области тоже есть такие дети. Для них сделали специальную программу, выделяются деньги под нее. Чтобы они жили. Нет денег в бюджете? Знаете, и не такой уж бедный Кузбасс. Там елку только на новый год, помните, какую поставили? Скольким пациентам можно было бы помочь… Я вообще против таких праздников у нас в стране, когда столько людей без лекарств.
В России около 4 тысяч человек страдают муковисцидозом, 75% больных – дети, а средний возраст смерти составляет 15–18 лет. В феврале 2020 года больные, их родители, а также активисты запустили флешмоб "Дайте мне дышать", чтобы потребовать от властей обеспечения качественными препаратами. Поводом, в том числе, послужило то, что в конце 2019 из свободного доступа исчезли три оригинальных препарата для ингаляции: "Колистин", "Фортум" и "Тиенам".
– Да, я слышал в СМИ, что в 2020 году от нехватки лекарств умерли 10 человек, но это "хайп". Это, может быть, чуть-чуть больше обычной текущей смертности пациентов, у которых присутствует это генетическое заболевание. Эти десять смертей непосредственно не связаны со снабжением лекарствами. Но пациенты взялись, что называется, за эти цифры и пытаются их использовать. Их, безусловно, можно понять: люди в отчаянии. Они пытаются сказать: дайте нам лучших лекарств, дайте... Безусловно, я их поддерживаю в этом, – говорит доктор Красовский.
В феврале 2020 года врачи, занимающиеся лечением муковисцидоза, также обратились к премьеру Михаилу Мишустину с просьбой скорректировать законодательство о остановить отток оригинальных препаратов из России: в частности, изменить подход к отбору дженериков на рынке.
– При регистрации дженериков учитывается только химическая эквивалентность, нет исследований по терапевтической идентичности. То есть химическая формула у них соответствующая оригинальному препарату, но насколько он подходит, когда его пациент принимает, таких исследований не проводится, – говорит Елена Кондратьева.
По словам Станислава Красовского, ко всем системным проблемам с закупками в России добавляется общее отставание в уровне терапии и фармакологии: на Западе используются препараты, которые позволяют пациентам избежать трансплантации легких. В России таких пока нет.
– У нас нет многих лекарств, которые успешно используются на Западе. Опять же, там есть таргетная так называемая терапия, которая лечит причину заболевания, а не последствия. Даже Илье Дробышеву нужен был антибиотик, который лечит последствия: гнойный процесс в легких. А на Западе больше восьми лет применяют терапию, которая лечит причины. У нас такие препараты даже не зарегистрированы.
В середине марта Илье Дробышеву стало лучше. Они с мамой прилетели в Москву, где будут наблюдаться в Городской клинической больнице имени Д. Д. Плетнева.
