Мама 11-летнего ученика средней школе №1 Целинного района Алтайского края пытается собрать деньги на независимую психиатрическую экспертизу, чтобы доказать, что ее сыну незаконно установили диагноз "шизофрения". По ее словам, обследование и постановка диагноза заняли всего 7 часов. А к психиатрам ребенка направили из-за конфликта в школе, который случился после отказа семьи сдавать деньги на нужды класса.
Вскоре после того, как мама Коли Терещенко (имя изменено. – Прим. С.Р.) отказалась сдавать деньги на различные школьные нужды, учителя и администрация учебного заведения стали обвинять ребенка в плохом поведении на уроках, неумении подчиняться дисциплине, уверяет его мама. Спустя некоторое время Коля получил от медиков диагноз "шизофрения" и был переведен на домашнее обучение. Администрация школы считает инцидент исчерпанным, Наталья Терещенко (мама Коли) заявила, что ее сына в школе всячески унижали, и теперь намерена добиваться отмены диагноза врачей. Корреспондент сайта Сибирь.Реалии задал ей несколько вопросов.
– Как вы узнали, что ваш сын подвергается в школе унижениям? Как его унижали, в чем была причина?
– Здесь нужно начать с причины возникшей ситуации. Вообще, до второго класса все было нормально. С классной руководительницей Коля прекрасно общался, она его понимала, и никаких проблем с дисциплиной и успеваемостью не было. Но потом пришла новая руководительница, более молодая. Она стала устраивать всякие внешкольные мероприятия. На все это нужны были деньги, которых в нашей семье просто нет. Также говорила, что нужны деньги на бумагу, заправку принтера. Я воспитываю троих детей, сами понимаете, каждый рубль на счету… Новой классной руководительнице это не понравилось, и мой сын попал для нее разряд нелюбимых учеников. Более того, она стала создавать вокруг него атмосферу неприязни со стороны других учащихся.
– В чем это выражалось?
– Она постоянно публично указывала на его промахи, недостатки. То и дело указывала на них на собраниях, постоянно меня вызывала в школу. Когда сын усиленно готовился по предмету, тянул руку, чтобы ответить, она не спрашивала его. Зато стоило ему что-то упустить, не выучить, всякое у детей бывает, – она часто вызывала. В общем, было предвзятое отношение. А дети в этом возрасте, как известно, весьма восприимчивы к тому, что говорят взрослые, особенно если это учитель. И другие ученики постепенно стали относиться к нему негативно. Стали его дразнить, обзывать "бомжом", хотя он всегда чистый, опрятный. Все это из-за непростого материального положения семьи. Стали измазывать чернилами, делать всякие гадости.
– Он жаловался кому-то на такое отношение?
– Он не часто жаловался, просто иногда пытался обратить внимание классной руководительницы на какие-то факты. Но она отвечала что-нибудь в духе: "Не выдумывай" или "Разбирайтесь сами". Хотя, казалось бы, учителя должны сглаживать, если не разрешать конфликты между учениками. А причина заключается, как я думаю, в том, что она "накручивала" атмосферу вокруг Николая, он стал в ее глазах "изгоем", раз его мать не сдает деньги на различные цели.
– Вы пытались общаться с классным руководителем, директором, родителями учеников, с которыми были конфликты у вашего сына?
– Я поначалу не понимала, что происходит. Думала, классная руководительница права и Коля действительно делает что-то не так, что с ним какие-то проблемы. Мне и в голову не пришло, что за всеми этими происшествиями может стоять некий умысел. Надо сказать, что деньги в школе собирали перед праздниками – 23 февраля, 8 марта, День учителя, дни рождения и др. На ремонт, на подарки. Сдавать почти никто не отказывался. Некоторые просто не хотели вступать в конфликт, в том числе наблюдая за ситуацией с моим сыном. Потом, когда поднялся шум вокруг этой истории, я обратилась к правозащитникам в общественную организацию "Поборам Стоп!". История получила еще больший резонанс. И однажды рано утром ко мне домой буквально вломились директор школы, классный руководитель. Они предъявляли мне претензии в том, что сын плохо вел себя, что не давал учиться другим и все такое.
– Школьные преподаватели уверяют, что ваш сын сам нападал на других ребят, причем объяснял это якобы голосом некоего "кота", который ему что-то приказывает…
– Я тоже неоднократно спрашивала сына, что это за "кот" такой. Он отвечал, что это выдумка других ребят. И этот "кот" появился в характеристике, которая была выдана в школе перед поездкой к психиатру. Не исключено, что это кто-то сказал один раз, а потом другие это подхватили.
Мне намекали, что нужно согласиться с диагнозом, мол, будете получать пенсию по инвалидности ребенка
– А врач-психиатр на приеме спрашивал про "кота"?
– Спрашивал. Сын также ответил, что не знает, что это за "кот".
– Когда вам предложили пройти обследование у психиатра?
– Это произошло в ноябре 2019 года. Предложение было со стороны директора школы, школьного психолога и классного руководителя. Причем классный руководитель твердила, что Коля постоянный зачинщик драк, конфликтов внутри класса и у него проблемы с психикой. Я тогда, повторю, не подозревала чего-то дурного в их действиях, думала, они желают помочь ребенку. Это предложение, как я понимаю сейчас, было вызвано желанием избавиться от проблемного ученика, нежеланием "возиться" с ним. К тому же я хотела опровергнуть такую негативную характеристику, думала, специалисты как раз скажут – что нельзя так просто на словах приписывать диагноз. А вышло все наоборот: никто меня даже ни о чем и не расспрашивал, пообщались с ребёнком и выдали направление на госпитализацию, куда я поехала, находясь в шоке от диагноза.
– Кто и как его обследовал?
– Сначала в Барнауле психиатр. Это за 170 километров от Целинного. Психиатр осмотрел, направил к психологу. После приема у него нас опять направили к психиатру, который поставил диагноз "шизофрения" и направил в бийский стационар. Мне намекали, что нужно согласиться с диагнозом, мол, будете получать пенсию по инвалидности ребенка. Но я понимаю, что для сына это на всю жизнь. Что многие возможности в жизни с таким диагнозом для него будут закрыты. А мне хочется, чтобы он встал на ноги, чего-то добился.
– А медикам зачем ставить такой диагноз?
– Трудно сказать. У них есть финансирование, которое зависит от количества больных. А данный диагноз дает им возможность наблюдать за пациентом в будущем. В стационаре Бийска врач мне сказал, что не понимает, почему на Колю такая характеристика. Персонал больницы тоже говорил, что Коля вел себя нормально, что он вполне нормальный ребенок. Но диагноз барнаульского врача отменить так просто уже нельзя.
– Вы были с сыном во время обследования? Как оно проходило?
– Была. Психиатр побеседовал с ним. Коля рассказал, что его бьют в школе, а он пытается дать сдачи. Что учитель не обращает внимания на его редкие жалобы. У психолога сын из картинок составлял сказку – раскладывая картинки по порядку, чтобы получилась сказка. Решал задачки, ребусы, также рассказал, что в школе его били.
– Кто принял решение направить его в стационар Бийска?
– Врач-психиатр в Барнауле. В бийском стационаре он пробыл три недели. Я созванивалась с сыном каждый вечер. Раз в неделю приезжала к нему.
– А какую роль, на ваш взгляд, сыграла характеристика из школы в постановке диагноза?
– Врач, прочитав характеристику, спросил у меня: "Ваш сын действительно так себя ведет?" Я ответила, что не знаю, правда или нет. Была очень растеряна. Сказала, что дома ребёнок себя так никогда не вел и что сын мне рассказывал абсолютно противоположное. Говорил, что его доставали одноклассники и унижали, а он сам не начинал драки. Говорил, что учитель ему никогда не верила. Что касается характеристики, то, думаю, она сыграла главную роль в этом всем, ведь ее подписали директор школы, классный руководитель и школьный психолог, что для врача крайне важно.
Не могу понять, как решение о помещении ребенка в стационар принимается на основании характеристики и осмотра в течение одного дня
– Как ваш сын воспринял поставленный ему диагноз?
– Я ему объяснила, что врачи неправы. Что мы имеем дело с несправедливым отношением. И он верит мне. Я не обсуждаю с ним это подробно, чтобы не травмировать его.
– Почувствовали ли вы предвзятое отношение со стороны медиков, которые обследовали его?
– Трудно судить о методике их работы, когда не слишком знаком с ней. Но я не могу понять, как решение о помещении ребенка в стационар принимается на основании характеристики и осмотра в течение одного дня. Для этого необходимо тщательное обследование, наблюдение на протяжении нескольких месяцев. Но на основании характеристики такой диагноз точно не ставится. Характеристику они явно брали во внимание, потому что больше каких-то документов, дающих повод поставить этот диагноз, у них не было. А помещение в стационар – вообще исключительная мера, для нуждающегося в лечении пациента, болезнь которого принимает агрессивные формы.
– Есть ли какая-то реакция на диагноз и на эту историю со стороны односельчан?
– По-разному отреагировали. Порою люди говорят, что мы тебя поддерживаем, сочувствуем тебе, но публично говорить об этом не станем, потому что не хотим портить отношения с руководством школы, где учатся дети.
– Почему вы не обратились к руководству школы, в управление образования, СМИ раньше, после первых сигналов об унижении сына?
– Я поначалу не могла понять, в чем дело. Ведь с прежней классной руководительницей удавалось находить общий язык. Поэтому предполагала, что с сыном что-то не так. Это уже позднее, анализируя ситуацию, поняла, что нужно было поступать иначе.
– На других ваших детях как-то отразилась история с Колей?
– Дочка ходит в первый класс этой же школы. У нее проблем с учителями, другими ребятами нет, конфликтов нет. Хотя деньги, скажем, на рабочие тетради тоже собирали. Третий ребенок еще не достиг школьного возраста. Но будет ходить в ту же школу. А куда деваться? На переезд в другой населенный пункт у меня средств нет.
– Обращались ли вы к независимым психиатрам, чтобы те подтвердили или опровергли диагноз, планируете ли это делать?
– Нет, не обращалась, потому что никогда не сталкивалась с чем-то подобным. И вообще не представляла, как что-то такое возможно. И была не слишком в курсе о возможности независимой психиатрической экспертизы. Но в ближайшее время с помощью адвоката придется предпринять этот шаг. В настоящее время я при помощи правозащитников и адвоката обратилась в правоохранительные органы, идёт разбирательство, надеюсь на их грамотность и компетентность, верю, что ничем не подтверждённый и не обоснованный диагноз будет отменён.
Елена Фогель, адвокат Натальи Терещенко надеется, что начавшееся сейчас разбирательство может вскрыть схему постановки вызывающих сомнение медицинских детских диагнозов в подобных ситуациях:
– Следует заметить, что сама тема связи диагноза ребенка и предшествующего конфликта в школе начала проступать уже позднее, когда ребенок был переведен на индивидуальное обучение. Когда его мама и я стали анализировать последовательность событий, появилось устойчивое ощущение, что все идет на накатанной, ранее отработанной схеме. Что нечто подобное уже было ранее с другими детьми. Сейчас, когда ситуация получила огласку, есть надежда, что это позволит провести все необходимые проверки, которые позволят выявить схему постановки таких вызывающих сомнение диагнозов. Я полагаю, что у нас в алтайских селах некоторые семьи не протестуют против таких диагнозов, а используют их как средство получения хоть каких-то денег в условиях безработицы. Надо сказать, сейчас мальчик занимается индивидуально, его успеваемостью преподаватель довольна, у него самого большое желание учиться. Но мы хотим, чтобы стала ясна подоплека этой истории и был снят диагноз.
Директор Целинной средней школы №1 Дмитрий Малетин считает, что скандал вокруг ученика уже утих:
– Вся ситуация уже улеглась. Мальчик просто не поддавался никакому контролю – причем не только с новой учительницей, но и с прежней. Сейчас он учится на дому. Как долго будет так обучаться и отменят ли диагноз – решать не мне. А вокруг всего остального накручено много, не думаю, что это тема для обсуждения….
Исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации России Любовь Виноградова видит в деле Натальи Терещенко и ее сына немало странностей:
– То, что классный руководитель и школьная администрация предложили пройти ребенку обследование у психиатра, – это вызывает вопросы. Если у ребенка были сложности во взаимоотношениях с другими учениками, его могли перевести в другой класс, другую школу. Есть различные меры устранить конфликтную ситуацию. Направление мальчика после обследования в стационар вызывает еще больше вопросов. В обоих случаях в школе и лечебном заведении его маме должны были подробно объяснить ситуацию, их права. И она могла отказаться отправляться к психиатру, а также везти ребенка в стационар. Наконец, диагноз барнаульского психиатра, поставленный в краевой больнице, носит предварительный характер. Не исключено, что врач в Бийске как сотрудник учреждения местного просто следовал принятой у них субординации и не стал оспаривать диагноз. Но он мог предложить собрать комиссию для того, чтобы подтвердить или опровергнуть предварительный диагноз. Непонятно, почему он этого не сделал. Теперь маме ребенка нужно запросить в стационаре документы о состоянии его здоровья и лечении на основании ст. 22 Федерального закона-323 "Об основах охраны здоровья граждан". И с этими документами обратиться к независимым экспертам, которые, оценив их, могут подсказать дальнейшие действия.
