В маленьком городе Сусуман, что в 620 километрах от Магадана, предприниматель Михаил Шибистый открыл народный музей, в котором хранятся артефакты лагерной эпохи Колымы.
В 2008 году Михаил, будучи краеведом-любителем, оказался в местах, где раньше был лагерь Джелгала, считавшийся местом заключения смертников и ставший знаменитым благодаря "Колымским рассказам" Варлама Шаламова. Этот лагерь был создан в мае 41 года, вскоре после того, как были разведаны и открыты месторождения золота в долинах речки Джелгала.
Об этом месте в своих воспоминаниях рассказал основатель Черемушкинского районного общества жертв незаконных репрессий Михаил Миндлин, который провел в тюрьмах, лагерях и ссылке 17 лет.
"Нетрудно было догадаться, что нас ожидают необжитые места, следовательно, ничего хорошего это переселение не предвещает. По прибытии на место мы узнали, что здесь работают несколько сот товарищей по несчастью, привезенных незадолго до нас. Одни из них занимались вскрытием торфов, под толстым слоем которых находились золотоносные пески, другие пробивали в вечной мерзлоте колодцы-шурфы, разведывая новые залежи проклятого золота. Две бригады строили большой барак, кухню, склады и другие помещения. Ночевали у костров. Три раза в день выпивали из жестяных мисочек баланду, сваренную без соли. Каждый день по два раза – утром до работы и вечером после работы – взбирались на сопку и на себе стаскивали заготовленные там специальной бригадой бревна для строительства лагеря и производственных помещений нового прииска. Он, как мы потом узнали, назывался "Джелгала", что означало (в переводе с якутского) "Долина смерти". Лагерь наш на "Джелгале" оказался "особо режимным". Это мы почувствовали с первых же дней. Продукты поступали не вовремя. Часто мы оставались без пайки хлеба, так как муки в запасе не было. Все это сказалось на нас. Прошло немного времени, и с ног валились уже не одиночки, а целые звенья и бригады. Цинга и голод свирепствовали. Вошь заедала. Каждый из нас с ужасом ожидал "досрочного освобождения". Ширился лагерный погост".
Здесь и по сей день добывают золото. Житель Сусумана Михаил Шибистый договорился с председателем местной артели и забрал сохранившиеся там кусок рельса узкоколейки, вероятно, из шахты, с надписью "КМЗ имени Сталина, завод №23", предположительно, второй половины 40-х годов и кайла.
Проволока, снятая с ноги человека
Через какое-то время он оказался на прииске Мальдяк, где в 1930–1950 годы функционировал один из крупнейших лагерей ГУЛАГа – именно здесь, в частности, отбывал в 39-м свой срок выдающийся изобретатель и авиаконструктор Сергей Королев. Мальдяк находится в 35 километрах к северу от Сусумана, золото в этих местах впервые обнаружили в 1935 году.
Поселок Мальдяк уже давно превратился в призрак, но золотодобытчики обитают там по-прежнему. Здесь, возле каких-то гаражей, Михаил Шибистый обнаружил целую кучу – около 15-20 килограммов – артефактов лагерной эпохи: кайла, болты, большие гайки, костыли, буксирно-подъемные устройства, топорик. Золотодобытчики предложили их забрать. Так было положено начало музейному фонду.
– Вроде бы, должен быть такой посыл, что у меня дед или прадед там сидел, но нет, абсолютно никого у меня там не было. Просто понял, что надо что-то делать, – рассказывает Михаил Шибистый. – Мне разрешили разместить экспонаты в торговом доме "Таежник", это бывшая школа-интернат. Я оборудовал стенд. Люди увидели, что это не просто хобби, и стали потихоньку приносить экспонаты. Постепенно музейный уголок разросся до неплохих размеров. Сейчас многие говорят, что я должен уже составить каталог. Но кто будет этим заниматься? Если хотите, приезжайте, делайте его, я вам все расскажу, что помню. Мне некогда этим заниматься, я собиратель. Еще мне говорят развивать свой музей в интернете. Я отвечаю: а оно мне надо? Туристов и так хватает – люди друг другу о нем рассказывают, и в музее все время кто-то есть. Он открыт ежедневно с 9:00 до 19:00, вход бесплатный.
Михаил бывал в экспедициях как в одиночку, так и с сотрудниками московского Государственного музея истории ГУЛАГа, в том числе с его директором Романом Романовым. Вместе они разбирали вышку в лагере "Днепровский", ездили в Бутыгычаг.
– Естественно, я хватал все, что считал нужным для музея, – рассказывает Михаил. – Например, в Бутыгычаге мы нашли бутылку 0,6 литра из-под спирта. Она пролежала на улице 70 лет и осталась целой. На ней красиво написано: "Ленинградский трест пищевой промышленности", г. Ленинград. Есть и страшные находки – проволока, снятая с ноги человека. Бирка истлела – с такими зэков хоронили. Главный геолог "Сусуманзолота" говорит, там под Широким (поселок в Магаданской области, расположен у Колымской автотрассы. – Прим. CР), на ручье Красивом был лагерь. Внизу, в долине, велись разработки, а людей хоронили на склоне. Дорога подрезалась, за 70 лет склон сполз, и на этом переломе начали обнажаться кости и черепа. Мы поехали туда втроем, перезахоронили. После этого еще 3 или 4 раза ездили, перезахоранивали, крест поставили. Когда собирали эти кости, увидел проволоку. Подумал: откуда она взялась? А потом уже понял, что это же бирка на левой ноге была. Страшно, конечно. Кроме того, в музее хранится 116 дел бывших заключенных. Кто только на Колыме не находился! Были там опробщики, гидрографы, работяги. Так сразу не расскажешь все. Сюда с Москвы приезжала внучка заключенного немца Алена с мужем Михаилом. Ее прадед убежал от Гитлера, а его взяли и на Колыму послали. Из огня да в полымя. Там, на "Линковом", он и погиб. То ли дистрофия, то ли еще что-то. "Линковый" вообще славился своей жестокостью. Она заказала крест, Михаил привез его из Магадана и немного укрепил. А они привезли табличку на пластине из нержавейки, где было рассказано, кто там похоронен.
"Линковый" походил на кладбище теней"
Одним из узников "Линкового" был выдающийся инженер-энергетик Михаил Ротфорт. Ему повезло выжить, и свои впечатления от пребывания в лагере он позднее изложил в книге мемуаров "Колыма – круги ада: Воспоминания".
"Самое страшное случилось, когда ручей Линковый, словно взбесившись, прорвался сквозь не укрепленные своевременно берега. Начальством был объявлен аврал, и всех – здоровых и больных, даже температурящих, погнали на укрощение взбушевавшегося водопада.
В четыре цепи (человек по 200) передавали из рук руки булыжники, которые выковыривали из подножия сопки. Верхние цепи наполняли мешки грунтом и сталкивали вниз. Хуже всего было находившимся в первой и второй цепях, стоявшим по колено в ледяной воде. Прошло три мучительных дня, ливень не ослабевал, и Линковый неудержимо бурлил, угрожая затопить прииск и лагерь. Жаров носился между бригадами и выдавал первым цепям по стакану спирта. Однако он был настолько разбавлен, что нисколько не согревал. Доза Жарова расценивалась как "укус комара в лапу медведя". Конвой, несомненно, пользовался неразведенным "спиртягой".
В плотной цепи охранников в длинных брезентовых плащах до пят и с ружьями наизготовку взыграло недовольство низкими темпами живого транспортера зэков. И вследствие этого то в одном, то в другом месте пьяненькие конвоиры производили выстрелы как бы для профилактики.
От изнеможения и лихорадочного холода подкашивались ноги, и люди падали в воду. Попытка выйти из цепи считалась попыткой к побегу, и конвой, из тех, кто "шутить не любит", стрелял по окоченевшим ногам, а той раз и повыше...
На третий или четвертый день ливень, слава Богу, унялся, наступило похолодание, ключ притих, а лагерь превратился в лазарет.
Более трети людей заболели воспалением легких, их сжигала высокая температура. Лекарств не хватало, и люди в бреду мерли прямо на нарах, в рабочих бараках. Каждый день похоронная команда на грабарках увозила десятки трупов, их раздевали, цепляли бирку с номером на левую ногу и наспех закапывали. Два барака, специально отведенные для легочников, не вмещали и половины больных с высокой температурой. У нескольких человек отнялись ноги. Многие – добрая половина – заболели фурункулезом.
Прииск, лишившийся более половины рабочих, вновь законсервировали. Питание резко ухудшилось, начали воровать хлебные пайки, и люди спешили с утра съесть свои пятьсот граммов, а затем сутки мучились, дожидаясь утра следующего дня, голодали. Человек 150–200 еле-еле справлялись с заготовкой и подносом дров, захоронением умерших. Все ждали перевода в другой лагерь, но начальство словно в рот воды набрало. Линковый походил на кладбище теней, и только тогда, когда мало кто уже верил в спасение, нам стало известно переводе в другой лагерь…"
Пожалуй, крупнейший экспонат музея Михаила Шибистого – это репродукция картины художника Виктора Вихтинского 50-х годов "Во имя мира", на котором изображен момент подписания договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР, заключенный в 1950 году сроком на 30 лет. В толпе высокопоставленных советских и китайских чиновников – Сталин, Мао Цзэдун, Молотов, Каганович, Маленков, Чжоу Эньлай.
Сама картина хранится в Русском музее. А эта репродукция 2,5 на 3,5 метра более 20 лет лежала в гаражах местного Пенсионного фонда, пока ее не подарили музею Шибистого. Утверждают, что копию писал на сшитых холстах заключенный из Молдавии, отбывавший наказание в лагере при поселке АрЭКа (Аркагалинский энергокомбинат, сейчас – поселок Кедровый). По чьему заказу, зачем выполнялась эта репродукция и как она оказалась в Пенсионном фонде, сейчас уже никто не расскажет.
У предпринимателя Михаила Шибистого есть и второй музей – посвященный истории СССР, он находится в этом же здании на третьем этаже. Он открылся совсем недавно, в январе, а экспонаты Михаил собирал три года. Здесь представлены предметы советского быта: карты, значки, утюги, магнитофоны, фильмоскопы, альбомы, книжки тех лет, кинокамеры, пластинки, санки, детские кирзовые сапоги и многое другое.
"Если лучшие уничтожены, кто остался? Остались худшие"
Но созданием музеев Михаил не ограничивается. Вместе с магаданским обществом инвалидов и при помощи главы золотодобывающей компании "Мальдяк" Николая Тупицына и пенсионера Петра Макарова в этом же районе они установили мемориал с крестом на прииске Мальдяк, а также заказали в Магадане памятную доску заключенным, отбывавшим здесь срок, привезли ее туда и врезали в гранитную глыбу, которую огородили по периметру цепями. Осталось только забетонировать площадку и поставить памятник. Этим планируют заняться летом.
– Сейчас многие реабилитируют сталинизм. Однозначно никак не могу сказать, как я к этому отношусь. Все было: и хорошее, и нет. Вообще, идею подневольного труда первым озвучил Дзержинский. В федеральных СМИ об этом мало говорят, потому что считают, что это заезженная тема – Колыма, ГУЛАГ. Но говорить, видимо, надо, чтобы не забывалось. Надо в колокола бить, чтобы оно пробилось. И так, вроде, уже повинились за то, что натворили, извинились, реабилитировали кого могли. Но об этом нужно помнить всегда, чтобы не наступать на те же самые грабли. Это ж сколько людей! На Мальдяке сидели герой Советского Союза, генерал армии Горбатов и Сергей Павлович Королев, художник Вагнер. Вадим Туманов и многие другие были на Широком и в Сусумане, Челбанье. Мы же цвет нации уничтожили. А если лучшие уничтожены, кто остался? Остались худшие. А худшие могут воспроизвести лучших? Зачем было уничтожать?!
