Ссылки для упрощенного доступа

"Что так умирать, что этак". Медики пишут письма Путину и Жириновскому с просьбой о помощи


Омск, Саргатская центральная районная больница
Омск, Саргатская центральная районная больница

В Омской области взбунтовались медсестры и фельдшеры Саргатской центральной районной больницы. Они написали открытое письмо руководителю ЛДПР Владимиру Жириновскому. Не хватает медикаментов, разваливается больница, 19 тысяч жителей могут остаться без медицинской помощи – таковы плоды двадцатилетней оптимизации здравоохранения, говорится в этом послании.

Приемное отделение Саргатской больницы
Приемное отделение Саргатской больницы

"Мы дешевле обходимся"

– Уже не знаем, к кому обращаться, – сетует Лариса Кикахина, фельдшер скорой помощи. – И министру здравоохранения России, и в администрацию президента уже писали. От жириновцев хоть какая-то реакция – комиссия Минздрава приехала. Правда, рассказали нам, что все у нас хорошо и все для нашего блага. На 19 тысяч жителей района одна скорая работает – это хорошо? А мы ведь не по асфальту – по деревням ездим. Фельдшерско-акушерские пункты позакрывали, люди не лечатся, до последнего тянут, потом скорую вызывают.

Лариса Кихакина
Лариса Кихакина

За 25 минут, по норме, фельдшер должен на выезде оказать помощь пациенту, заполнить его карту. А кроме того, если надо организовать транспортировку больного в машину, приходится собирать соседей, готовых его нести, поскольку в бригаде скорой только фельдшер да водитель. Затем надо "на глазок" определить, какой специалист потребуется пациенту в больнице, чтобы по дороге туда забрать его из дома. Врачи теперь дежурят так – дома, "им тоже иногда спать надо".

"Идет массовый отток докторов. За август 2019 года ушли два хирурга, один из них по совмещению эндоскопист (единственный), два педиатра, гинеколог (последний). Возникают ситуации, когда в ночное время нет даже дежурного врача", – написали в письме работники больницы.

Интубационных трубок, масок, перчаток не хватает – тоже привыкли. А вот к тому, что я одна с умирающим, привыкнуть не могу

– Показатель укомплектованности медицинскими сотрудниками достаточно стабилен: укомплектованность штатных должностей врачами составляет 47,7 процента, – сообщает Елена Шипилова, первый заместитель министра здравоохранения Омской области. – Неотложная медицинская помощь жителям Саргатского района оказывается в круглосуточном режиме, для медицинского обслуживания используется 14 единиц санитарного автотранспорта, в том числе 6 автомобилей скорой медицинской помощи.

Рабочее место медсестры
Рабочее место медсестры

Под 14 единицами автотранспорта, видимо, понимается одна скорая, которая за сутки делает от 14 до 24 вызовов. Фельдшерско-акушерские пункты остались в 26 из 34 деревень, при этом в шести нет сотрудников. Впрочем, фельдшеры не всегда есть и там, где числятся. В селе Новотроицком, как рассказывает зоотехник Петр Плесовских, ФАП открыт редко: медик тут бывает, только когда удается проехать через грязь. А дороги в Саргатском районе известно какие: еще в октябре 2014 года 40 жителей района перекрывали грязевую лужу, именуемую автотрассой Саргатское – Новотроицк. За акцию троим активистам, включая Петра, назначили по 30 тысяч штрафа и 50 часов общественных работ. А дорога не изменилась: все те же ямы по полметра в глубину и "мыльная" глина поверх. Впрочем, довести по ней больного до приемного отделения – только полдела. Надо еще поднять его по лабиринтообразному пандусу, где каталка застревает на каждом углу. Если после анализов выяснится, что нужна операция, то пациента надо волочь в хирургическое отделение: назад по тому же пандусу и дальше. Недалеко, метров сто пятьдесят. Но по улице: крытого перехода между отделениями нет.

Дорога до соседнего отделения
Дорога до соседнего отделения

– Одеялами больного укутываем, да скорее каталку толкаем, – рассказывает медсестра реанимации Татьяна Баева. – Он трясется, конечно, как колбаса. Вечером кто-нибудь впереди с фонариком бежит – освещения нет, того и гляди навернемся дружно. А там уж по лестнице на носилках. Пациенты по 150 килограммов случаются, еле дышим, бабы же в основном работают. Я сколько прошу – хоть шпалы нам какие на лестницу бросьте, катить будем, все полегче. Одно время взяли мужскую бригаду носильщиков, оплату им за каждого доставленного назначили, но в первый же месяц они по 50–60 тысяч заработали, и администрация решила, что мы дешевле обходимся. Привыкли уже, грыжи нажили. Интубационных трубок, масок, перчаток не хватает – тоже привыкли. А вот к тому, что я одна с умирающим, привыкнуть не могу. Пока врача та же скорая привезет, минут 20–30 проходит, а то и час.

"Зимой повара в валенках работали"

Хирургический корпус районной больницы, соединенный с приемником крытым переходом, закрыли еще в 2015 году. Как установил Роспотребнадзор, он "создавал угрозу жизни, а также распространения инфекционных заболеваний": осыпающиеся стены и потолок, пол в трещинах, неработающая система отопления, старая проводка, убогие туалеты. Неудивительно – строили больницу в 70-х годах прошлого века, с тех пор ничего и не ремонтировали. Хирургические и реанимационные палаты наскоро устроили в роддоме. Операции – и чистые, и гнойные – с тех пор выполняют в приспособленном помещении без нужного освещения и вентиляции. В прошлом июле, перед выборами Александр Бурков, тогда еще врио губернатора, пообещал к 2020 году корпус восстановить в соответствии с современными стандартами. Выделил для этого из облбюджета 22 миллиона рублей.

Но через месяц, когда здание ударными темпами демонтировали, оказалось, что на строительство требуется более 60 миллионов. С тех пор корпус зияет пустыми окнами, хотя внутри еще теплится жизнь – тут находится кухня, которая готовит для стационара.

– В прошлом году зимой повара в валенках работали: не положено, но что делать, если температура немногим больше, чем на улице? – пожимает плечами операционная сестра Елена Спиридонова. – Теперь обещают столовую закрыть, а это смерть стационару.

От роддома и гинекологии в больнице остались родзал да палата на шесть коек по соседству с инфекционной. Правда, лежат будущие роженицы недолго – принимать здесь младенцев некому по причине отсутствия неонатолога, поэтому рожать отправляют обычно в Омск. Но в прошлом году одну роженицу довести не успели – пришлось использовать родзал по назначению.

Роддом, он же – хирургическое и инфекционное отделение
Роддом, он же – хирургическое и инфекционное отделение

– Гинеколог в городе работать устроилась: ей с беременными надо работать, а не диспетчером тут сидеть, – вздыхает старшая акушерка Маргарита Рыжковская. – Нас, троих акушерок, перевели на полставки еще в марте. День через два работаем, а ночью дежурим на дому. Предполагается, что, пока нас скорая доставит, помочь роженице может дежурный врач – если есть и какой есть, хоть окулист. Хорошо, что несчастного случая не произошло пока. А если роды стремительные? У нас пока из какой-нибудь Михайловки едешь, 350 раз родить можно. Но до города-то еще дальше, да на заправке, бывает, по часу стоим. Это сейчас мы беременных по деревням собираем, а закроют роддом совсем, будут рожать дома – не могут все в город ездить. Одно дело на недельку детей и хозяйство оставить, другое – практически на месяц, ведь надо в город их отправлять в больницу часто заблаговременно. Забрать женщину из Омска уже с ребеночком – это пять тысяч на такси. А откуда в деревне деньги-то?

Маргарита Рыжковская
Маргарита Рыжковская

"Моча на лету стынет"

– Закроют больницу, кто будет в город мотаться? Три часа езды туда-обратно, 500 рублей на билеты, и день потерян. Весной и осенью выбраться невозможно – то посеять надо, то урожай убрать, чтоб семья не голодовала. Старики, которые в основном в деревнях остались, на пенсию в 8–12 тысяч не разгонятся, так и будут тихо умирать, – Петр Плесовских говорит громко.

Чтобы собрать анализы, и вовсе бегают "на двор" – в деревянный туалет с дыркой. Особенно проблемно, как говорит Петр, в морозы – "моча на лету стынет". Из дома привезти – тоже не вариант, "сильно взбалтывается за дорогу"

Старушки в поликлинической очереди отодвигаются от него подальше, бурча: "Тише-тише, а то точно закроют".

– Я им тоже говорю: жалуйтесь! А они молчат, боятся, – машет рукой фельдшер Римма Касьянова, показывая кабинет ЭКГ – две комнатушки с продранным линолеумом на полу. Тут прежде была кладовка – помещений в поликлинике не хватает.

– Аппарат ЭКГ я из трех собрала, провода изолентой прикрутила, – рассказывает она. – Если увижу изменения в кардиограмме, бегу к терапевтам, хоть предупредят человека: у нас описывать некому. Врач одна хотела переучиться, чтобы совмещать, а ей сказали – невыгодно, проще в соседний район возить. Вот и ждут 10–12 дней вместо того, чтобы меры принимать, – здоровые-то к нам не ходят.

Медсестры и фельдшеры
Медсестры и фельдшеры

Больные ходить вынуждены. Даже люди с инфарктами в Саргатской поликлинике встают на ноги, поскольку должны сами топать до кушетки с аппаратом ЭКГ: в узкие двери не протиснуться ни носилкам, ни коляске. Чтобы собрать анализы, и вовсе бегают "на двор" – в деревянный туалет с дыркой. Особенно проблемно, как говорит Петр, в морозы – "моча на лету стынет". Из дома привезти – тоже не вариант, "сильно взбалтывается за дорогу".

– Проблема в том, что руководят медициной в России экономисты, – вздыхает 64-летний хирург Владимир Макаров. – Не людей считают, которым помощь нужна, а заставляют нас оказывать помощь тем, на кого денег хватит. Сколько бы я пациентов ни принял, заплатят мне только за квоту, сверх – уже за мой счет. Правильно молодые врачи в город уезжают – там и условия жизни получше, и в коммерческую клинику можно устроиться. Хоть какие-то перспективы.

У медсестер и фельдшеров перспектив никаких: уехать им не на что. Их средняя зарплата – около 23 тысяч рублей. Чтобы получить эти деньги, нужно отработать не 150 часов, как полагается по норме, а 270–300.

– С 1 декабря 2018 года было осуществлено повышение окладов работников, что привело к изменению структуры заработной платы, – сообщила Елена Шипилова, первый заместитель министра здравоохранения Омской области.

"Оплату за вредные условия труда снизили с 15 до 4%, за ночные дежурства – с 80 до 20%, сократили количество отпускных дней, дополнительные подработки за отсутствующего работника оплачиваются не более чем на 20%", – пишут медики.

"Невыгодно нас лечить"

Окно в приемном отделении
Окно в приемном отделении

– Мы же зарабатываем сами по программе государственных гарантий: доводят нам объемы и деньги, – оправдывается заместитель главного врача по экономическим вопросам Татьяна Болтунова. – Сейчас из Минздрава приезжали, сказали: мы программу госгарантий не выполняем по всем показателям. Потому что нет высокотехнологичной медицинской помощи, и случаи у нас дешевые, чуть посложнее – сразу отправляем в город… Минздрав мне довел, вот как хочешь, так и выполняй. Конечно, первичное звено важно, его сейчас узаконивают. Но они как узаконят? В рамках нашего же фонда. Что делать? С кого снять – кому добавить?

Районная больница и вся сельская медицина обречены, считает директор Омского центра экспертизы в области здравоохранения Дмитрий Потопальский, невыгодно ее развивать, проще больных отправлять за 100 километров.

Я вот думаю – надо к Путину пробиваться, как приедет. Говорят, только бежать нельзя ни в коем случае – пристрелить могут. Ну, что так умирать, что этак

– Финансирование районной больницы может осуществляться из нескольких источников – средства обязательного и дополнительного медстрахования, платные услуги, деньги регионального бюджета. Так как в основном сельская медицина некомплектна, недооснащена, такие клиники, как Саргатская, получают из средств ОМС небольшие объемы медпомощи, которые еще и оплачиваются по заниженным коэффициентам и самым низким тарифам. При существующем формировании тарифов такие клиники, как Саргатская ЦРБ, обречены. А если еще учитывать крайне низкую укомплектованность медицинским персоналом, аварийное состояние зданий и помещений взрослой поликлиники, и круглосуточного стационара, высокую некомплектность медицинскими изделиями и расходными материалами – даже небольшие объемы ОМС они не смогут качественно осваивать, за что их будут снова штрафовать и наказывать уменьшением финансирования из средств ОМС каждый год. При таком положении дел об организации качественных платных услуг можно даже не мечтать, да и платежеспособность местного населения и их потребность в таких услугах минимальна. В такое тяжелое состояние сельское здравоохранение загнали несколько поколений организаторов здравоохранения и региональных чиновников. Только их некомпетентность и невнимание к нарастающим системным проблемам довели сельское здравоохранение до существующего кризиса. – говорит Потопальский.

30 сентября представители омского Минздрава опять посетили Саргатку: на этот раз выступили перед депутатами районного Совета, пообещав много, но невнятно. Точнее сформулировала Елена Шипилова в ответе на журналистский запрос: "…Будет разработан план по обеспечению государственных гарантий бесплатного оказания медицинской помощи; рассматривается вопрос выделения финансовых средств в 2020 году на разработку проектно-сметной документации для создания теплого перехода между корпусами; планируется откорректировать мероприятия по ремонту вышедшего из строя медицинского оборудования…"

Петр Плесовских
Петр Плесовских

– Я ж понимаю: чего угодно наобещают – в ноябре Путин в Омск собирается, надо, чтоб сейчас все тихо сидели, – говорит Петр Плесовских. – Будто специально нас выживают: школы сократили, чтоб молодежь разъехалась, ФАПы позакрывали, чтоб старичье скорей повымирало, теперь и районная больница лишняя. Невыгодно им нас лечить, но и укол не поставишь, чтоб не мучились. Я вот думаю – надо к Путину пробиваться, как приедет. Говорят, только бежать нельзя ни в коем случае – пристрелить могут. Ну, так мне все равно, онкология у меня, семь раз уж откачивали, что так умирать, что этак.

XS
SM
MD
LG