Нынешним летом группа энтузиастов отправилась в поход по следам экспедиции ученого из Новокузнецка Петра Шпиня – пожалуй, самого известного в мире российского гляциолога, специалиста по природным льдам. Первые его экспедиции состоялись полвека назад, их итогом стало научное открытие мирового уровня.
Экспедиция 2019 года, как и экспедиции Шпиня, проходила в Кузнецком Алатау. Этот горный хребет находится всего в 60 км от кузбасского города Междуреченска, добраться до него не так уж сложно. Но место это загадывает исследователям загадки, на которые до сих пор нет ответа.
Один из перевалов Кузнецкого Алатау носит имя Петра Шпиня. Там установлена мемориальная доска.
"Петр Первый Алатауский"
– Маршрут нашей экспедиции был традиционным – им не раз ходил Петр Шпинь со своими студентами, – рассказывает организатор экспедиции Юрий Иванов, член Русского географического общества, кандидат педагогических наук. – Мы шли от станции Лужба через перевалы Шорский и Караташский, вдоль рек Амзас, Алгуй и Малый Казыр. Возможно, при переправах даже наступали на те же камни, что и участники экспедиций Петра Степановича. В первую очередь хотелось найти базовый лагерь этого выдающегося исследователя и установить там памятную табличку.
Пётр Шпинь работал учителем географии в школе, когда начал организовывать многодневные туристические походы. Это был 1963 год – расцвет туристической романтики в нашей стране.
В двадцать с небольшим лет Пётр Шпинь стал преподавателем Новокузнецкого педагогического института. Походы продолжились и там.
– Пётр Степанович писал замечательные стихи, пел, играл на гитаре, – говорит вдова учёного Валентина Шпинь. – Студенты его боготворили. Однажды во время очередной полевой экспедиции устроили ему шутливую "коронацию" под именем Петра I Алатауского.
Сам Петр Шпинь, по воспоминаниям друзей, уже будучи известным ученым говорил: "Наверное, я до старости останусь туристом. Годы идут, а меня по-прежнему зовут горы. И нет сил удержаться от искушения побыть в них".
И даже фамилия ученого соответствовала его увлечению: "шпинь" – это шип, стержень, применяемый для скрепы.
В 1967 году в одном из походов со студентами Петр Шпинь (ему тогда было всего 24 года) совершенно случайно на водоразделе Верхней Терси и Черного Июса обнаружил оледенение. Так началось изучение им ледников Кузнецкого Алатау.
Это было уникальное открытие в гляциологии – науке о природных льдах. Ведь до Петра Шпиня гляциологи отрицали само наличие ледников на Кузнецком Алатау и, соответственно, никогда не изучали их. В то время исследователи отказывались верить, что ледники могут существовать на таких низких высотных отметках (в среднем 1200 м) и занимать очень компактную площадь. Только экспедиции Шпиня доказали, что это возможно.
В 1974 году 31-летний Шпинь защитил кандидатскую диссертацию "Современное оледенение Кузнецкого Алатау".
Сейчас известно, что ледниковая система Кузнецкого Алатау включает более ста ледников. Но в течение многих лет после открытия самого первого, Чёрноиюсского ледника Петр Шпинь оставался не только основным, но и фактически единственным их исследователем. Под его руководством было открыто и изучено несколько десятков ледников, организовано их стационарное наблюдение. Причем впервые – с применением авиадесантного метода в труднодоступных местах Кузнецкого Алатау.
– Пётр Степанович буквально "перебрал" по одному снежные скопления на Кузнецком Алатау и определил, что это ледники, причём самые южные в мире. Их, а также долгоживущих снежников он насчитал в этих местах более сотни, – рассказывает Юрий Иванов. – Исследование ледников Кузнецкого Алатау, кроме прочего, имело прямой практический смысл: изучение снего-лавиноопасных участков позволяло прогнозировать сход лавин. Кроме того, Шпинь разработал методику многолетних прогнозов максимальных паводков и наводнений бассейна реки Томи. Он также обследовал более 250 горно-ледниковых озёр Кузнецкого Алатау и изучал возможность использования чистейшей горной воды в водоснабжении городов Кузбасса. Открытие Петра Шпиня объясняло и некоторые климатические особенности Кузнецкого Алатау.
В буквальном смысле слова следы экспедиций Шпиня этим летом обнаружить не удалось. Но место исследовательского лагеря было найдено по описаниям, и теперь известны его координаты: Н – 1272 м, N – 53 град. 78.165, E – 89 град. 29.707. Именно здесь преподаватель географии из Новокузнецка наблюдал за "жизнью" ледников Кузнецкого Алатау.
"Сейчас время другое"
– Нашим "талисманчиком" стал самый маленький участник отряда – Денис Щукин, – рассказывает участница недавней экспедиции в Кузнецкий Алатау Мария Гилёва. – В свои девять лет он уже не раз участвовал в походах, а в нашем проявил себя как отважный исследователь. Малыш заряжал взрослых своим энтузиазмом, заставлял не сдаваться, а проходить километр за километром.
Пётр Шпинь тоже брал в свои экспедиции детей.
– Отец брал меня с собой в горы с 3-летнего возраста, – вспоминает сын учёного Павел Шпинь. – Заброска проходила на грузовиках и даже на вертолётах. Пока я был маленьким, всю дорогу спал. А проснувшись, оказывался вдали от привычного мира. Наша база находилась в посёлке Серебряном. Там в долине у подножия горы было разбросано несколько старых домишек геологоразведки. Один из них и занимали экспедиции геофака.
Павел Шпинь рассказывает: из поселка участники экспедиции поднимались на ледники, а он, маленький мальчик, там играл.
– Нередко по пути наверх приходилось переходить вброд бурные горные реки – взрослым было до пояса, – вспоминает он. – Отец и его студенты тащили на себе приборы, замеряли и записывали их показания, работали на метеостанции. Мама ему всегда и во всём помогала. Она была учительницей географии в школе, и все летние каникулы сопровождала отца в экспедициях.
Гляциолог Шпинь так любил ледники и снежники Кузнецкого Алатау, что они с женой назвали младшую дочку Снежаной. В первый раз в горах девочка оказалась в 6-месячном возрасте.
– Я очень благодарен отцу за то, что он научил нас с сестрой бережно и уважительно относиться к окружающему миру, – говорит Павел Шпинь. – Мы не продолжили дело отца – сейчас совсем другое время. Но на всю жизнь сохранили контакт с природой.
Петру Степановичу поступали предложения о работе из ведущих гляцио-климатологических лабораторий страны. Но он остался работать в Новокузнецком пединституте, здесь писал свои главные научные работы и все так же водил студентов в экспедиции.
– Пётр Шпинь совершил открытие действительно мирового уровня. Он участвовал в международных симпозиумах, Его монография, единственная за всю историю геофака НГПИ, была опубликована под грифом Академии наук СССР, – рассказывает Юрий Иванов. – Но защита его докторской диссертации не состоялась. В доктора Петра Степановича не пустил бездарный коллега, занимавший вышестоящую должность. Сказал: сначала я, потом ты. Но самому защититься таланта не хватило.
Жизнь без науки он не представлял
В 1995 году Пётр Шпинь умер от инфаркта. Ему было всего 52 года.
– Учёного сломало то, что он и его исследования стали не нужны государству, – считает Юрий Иванов. – Сошли на нет и полевые экспедиции. Раньше они готовились на естественно-географическом факультете пединститута. Это была нормальная практика. Но такого давно уже нет.
– Последнюю экспедицию в 1991 году отец проводил на собственные средства, – подтверждает Павел Шпинь. – Он был учёным и не умел находить спонсоров. А жизни без науки не представлял, работал по-настоящему самоотверженно – и не ради денег и положения. И вдруг его работа оказалась абсолютно не востребована. Отец очень мучился, не находил себе места. Это и стало причиной его трагического ухода из жизни. Он принимал всё слишком близко к сердцу, много переживал. Вот сердце и не выдержало.
"Теперь такие экспедиции вряд ли возможны"
Как вспоминал сам Петр Шпинь, в 16-летнем возрасте он на первой странице тетради по химии записал высказывание Маркса: "В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам". Как рассказывают близкие Петра Степановича, он фактически следовал этому высказыванию всю жизнь.
– Пётр Шпинь был настоящим рыцарем науки, и мы решили отдать дань памяти этому удивительному человеку, – рассказывает Юрий Иванов. – И мне кажется, сама природа здешних мест нас поняла. Наш путь по следам экспедиции Шпиня лежал через перевал Караташ. Давно замечено, что он редко кого пропускает "просто так". А мы прошли. Как будто кто-то над нами зонтик держал.
Юрий Иванов жалеет об одном: не хватило времени, чтобы подольше пожить в горах и прочувствовать дух этих мест.
Но на обратном пути исследователи встретились с туристами из Томска, которые показали фотографии необычного камня, найденного ими в Золотой Долине, недалеко от озера Круглого. На нём видны какие-то изображения, не исключено, что древние петроглифы. Как они оказались в глубине гор, где нет и вроде бы не было никаких поселений, – загадка. Возможно, специалисты смогут её разгадать, говорят участники экспедиции.
– Кузнецкий Алатау по-прежнему хранит свои тайны, – говорит Юрий Иванов. – Сейчас много говорится о глобальном потеплении и его последствиях, но, например, Караташский ледник, один из главных объектов изучения Петра Степановича, чувствует себя прекрасно и не собирается таять.
С "дерева жизни" содрали кору, чтобы сделать дурацкую надпись
Но, заявляет исследователь, совсем скоро от уникальных природных и геологических памятников Кузнецкого Алатау может ничего не остаться. Впервые он оказался в этих местах больше 30 лет назад, и изменения, произошедшие за эти годы, не поддаются, по его словам, никакому описанию.
– С каждым годом здесь всё больше откровенного свинства и свалок, – рассказывает Юрий Иванов. – Созданная людьми помойка продвигается в горы. Деревья уничтожают, гадят повсюду. Просто опускаются руки. Пять лет назад на берегу озера Караташ мой сын сильно поранился стеклом. А четыре года назад с легенды перевала Алгуйского, кедра, растущего прямо из голого камня, – этот кедр называют еще "деревом жизни" – какие-то вандалы содрали кору, чтобы сделать дурацкую надпись. Та рана на ещё живом дереве была не очень большой и даже смогла засмолиться, оставалась надежда, что кедр выживет. Но в 2016 году дерево погибло. Такое ощущение, что кто-то сидел возле кедра несколько часов с ручным топориком или большим ножом и целенаправленно уничтожал это чудо природы.
Да и вряд ли сейчас в Новокузнецке могут быть организованы такие экспедиции, как те, которые проводил когда-то Петр Шпинь, считает Иванов.
Скоро будем учить детей, что Земля плоская. Какие уж там экспедиции
Старейший в Новокузнецке географический факультет (в этом году ему исполнилось 80 лет) когда-то считался одним из лучших в стране.
– Наши студенты на географических олимпиадах занимали весь пьедестал, москвичи шли уже за нами, – рассказывает Юрий Иванов. – Так было, даже когда нас "порубили" до филиала. А сейчас ничего не осталось.
Сейчас старейший педагогический вуз Кузбасса имеет статус Центра педагогического образования при Кемеровском госуниверситете. Из 10 факультетов осталось пять, многие кафедры прекратили существование. А на геофаке вместе с будущими географами учатся физруки.
"Рыцарь науки". Видео памяти Петра Шпиня, подготовленное его близкими
Юрий Иванов утверждает, что и по всей стране ситуация не лучше.
– Географический атлас для детей не издавали уже 40 лет, – говорит он. – Науки в вузах почти нет, а липовые научные работы – на каждом шагу. Невозможно представить, чтобы Пётр Шпинь мог позволить себе и своим ученикам тупо переписывать труды известных географов. Его научный успех был обильно полит потом и кровью. А сейчас ценится способность ловко "хапнуть и драпнуть". Итог – кругом царит географическая безграмотность. Наверное, скоро будем учить детей в школе, что Земля – плоская. Какие уж там экспедиции и монографии.
...Кузбасский краевед, профессор кафедры географии и геологии Новокузнецкого пединститута Сергей Тивяков так написал о своем коллеге Петре Шпине: "Его судьба сродни метеору. Он промчался по географической орбите яркой звездочкой и сгорел, оставив за собой научные труды, многочисленных учеников и светлую память".
Через год после смерти Петра Шпиня вдова ученого Валентина Николаевна передала Новокузнецкому краеведческому музею его архив. Он включает 1232 музейных предмета: фотопленки, негативы, документы, дневники гляциологических исследований, материалы снегомерных съемок, рукописные журналы участников экспедиций.
