Без малого 300 километров отделяет татарскую деревеньку Чеплярово от Омска. Местные называют свою деревню островом. С трех сторон ее отсекает от цивилизации вода, с четвертой – простое российское бездорожье, пространство, по которому ни пройти ни проехать. Многие отсюда уже сбежали. Но одна семья, наоборот, решила вернуться в Чеплярово после жизни в благополучной Германии.
К чепляровскому берегу
– Больные у нас сразу выздоравливают, как только вспоминают про дорогу до больницы, – шутит 38-летний Гульфан Садыков, когда по телефону мы пытаемся разработать "дорожную карту" гостя. – По правде говоря, в Чеплярово не так уж часто кто-то приезжает.
Это неудивительно: от "большой земли" деревню отделяют реки Иртыш и Тара и озеро Кильтиш. Единственная сухопутная дорога, связывающая Чеплярово с деревней Окунево соседнего Муромцевского района, – и не дорога вовсе, а 20-километровая просека, причудливо вьющаяся среди непроходимых лесов и болот. "На нее, если нет внедорожника, и в сухую погоду лучше не соваться", – предупреждают местные путешественников. Сам Гульфан – коренной чепляровец, но недавно перевез семью в другое село, Новологиново. Тем не менее, соглашается быть проводником.
Стандартный маршрут для чепляровца, который решил выбраться из родной деревни, выглядит так: пять километров на автомобиле по отсыпной дороге до Иртыша, переправа на лодке (или на машине зимой) через реку и еще несколько километров пешком вдоль берега до одной из деревень на том берегу – Терехово или Новологиново. А там – рукой подать до трассы, где ходят рейсовые автобусы в райцентр Большеречье, до которого около 60 километров. Но дважды в год – в ледоход и ледостав – этот маршрут становится непроходимым.
Я бросил Чеплярово, другие бросят – все зарастет, исчезнет деревня, никто не вспомнит о ней
В этот период остается только надеяться, чтобы не случилось никаких ЧП. Последнее такое происшествие, как припоминают местные, случилось еще при советской власти: тогда в ледоход у женщины роды начались. Тогда в деревню тут же прислали вертолет из Большеречья.
– А сейчас за нами вряд ли кто-то прилетит, – уверены старожилы.
В назначенный день жена Гульфана Танзиля встречает меня на автобусной остановке в Новологинове.
Мы вместе идем к берегу Иртыша, а по дороге говорим о том, каково это – жить в деревне, водой отрезанной от остального мира.
– Однажды наша старшая девочка сильно рассекла бровь, мы не могли остановить кровь. Я попросила соседа добросить нас до Иртыша, а там пошла по тонкому весеннему льду с пятилетним ребенком на руках. Такой лед не выдержал бы вес машины, – говорит Танзиля. – Хорошо, на другом берегу нас уже ждала неотложка.
Незадолго до рождения третьего ребенка семья перебралась в Новологиново.
– Ну и кто тут у нас хочет побывать в Чеплярово? – добродушно улыбается Гульфан, помогая мне усесться в лодку. Выглядит она ненадежной, но Садыков – перевозчик опытный и уверен в своем судне. Видя мои опасения, приободряет:
– Вам, конечно, повезло, что сейчас лето. Мы за 10–15 минут доплывем. А в половодье на переправу я, бывает, трачу до двух часов. Сил много уходит на дорогу. В мае вот оступился, перевернулся вместе с лодкой, телефон утопил. Жалко мобильник.
На чепляровском берегу Гульфан сдувает лодку, бережно сворачивает, укладывает в люльку мотоцикла. Меня усаживает поверх лодки. До его родной деревни – десять километров по полям и лугам. Старенький мотоцикл летит, то подпрыгивая чуть ли не до неба, то куда-то проваливаясь. Водитель смеется: "Это я еще тихо еду!"
Против течения
На въезде в деревню кипит работа – чепляровцы косят траву, сушат и собирают в стога.
Мои немецкие друзья, которым я отправлял ролики из Чеплярово, завидуют нам. Мол, вот где настоящая свобода!
– Нынче день год кормит, работаем от рассвета до заката, – весело объясняет отец Гульфана 60-летний Курбан Садыков, слезая с трактора. Его не смущает, что из Чеплярова уехали почти все, кто мог, и домов в деревне осталось всего двадцать, тогда как берлог в ее окрестностях, со слов егерей, – 24. Садыков-старший, в отличие от бывших односельчан, предпочитает плыть против течения. В середине 1990-х вместе с женой-немкой и детьми он от беспросветной жизни подался в Германию, но в середине нулевых оставил супругу, шестерых отпрысков, работу и вернулся в свою сибирскую глушь.
– Подумал: я бросил Чеплярово, другие бросят – все зарастет, исчезнет деревня, никто не вспомнит о ней… Подумал и вернулся, – объясняет Курбан свое решение.
Вскоре его примеру последовал Гульфан, а в этом году на родину вернулась дочь Курбана Надежда. У всех троих двойное гражданство. Говорят, в Германию, кроме как в гости, возвращаться не планируют.
– 13 лет я там прожил. Но что это была за жизнь? Работа – дом – диван. Ты втиснут в рамки, вынужден подчиняться искусственному распорядку. А здесь ты сам себе хозяин и выстраиваешь все согласно природному ритму, – втолковывает мне Гульфан. – Мои немецкие друзья, которым я отправлял ролики из Чеплярово, завидуют нам. Мол, вот где настоящая свобода! Хотят сюда приехать в гости.
Подтверждает слова брата и Надя Мартэнс, в девичестве Садыкова. Но добавляет:
– Только они, видите ли, опасаются, что их здесь украдут или убьют. Такой имидж у России сложился.
У Нади – белоснежная улыбка, какую, пожалуй, редко встретишь в глухих деревнях. В доме сразу бросается в глаза, что много мелочей привезено из Германии – те же детские бутылочки.
– В Германии обычный пластиковый пакетик все выдержит, хоть камни в него положи. А здесь пакетики такие тонкие… Чуть что, сразу рвутся, – удивляется хозяйка, собирая мне в дорогу пирожки собственного приготовления.
Да как я сюда немцев завезу? А если чепляровцы напьются и драться начнут?!
Из Европы Надя захватила с собой двух маленьких детей и мужа Уве, для которого теперь любимое занятие на свете – доить коров.
– Мы дом тут купили за сто тысяч – смешные для немцев деньги, неделя отпуска. Туалет на улице – увидела его, чуть в обморок не упала. Воду надо возить из скважины. Но эти трудности как раз меня и привлекают, бросают вызов, – с восторгом описывает Надя свои впечатления. За годы жизни в Германии ей удалось кое-что скопить. По европейским меркам – сущие пустяки, а в Чеплярове эта же сумма открывает широкие горизонты. Время ледоходов и ледоставов, когда деревня остается предоставлена сама себе, Надежду не пугает.
"Такая жизнь у них в крови"
Супруг Нади Уве сейчас в Германии – после трех месяцев пребывания в России ему необходимо продлить визу. А сама Надя тем временем прикидывает, как лучше инвестировать имеющиеся средства.
– Мы лошадок развели, но не можем найти работников, которые бы ухаживали за ними. Мы даже предлагали платить по шесть тысяч в месяц за два часа работы в день. Но местные работать к нам не идут. Почему?! Наверное, будем заниматься овечками. С ними меньше хлопот.
А еще Надя собирается построить в пяти километрах от Чеплярова гостевые домики для иностранцев.
– А почему не в самой деревне?
– Да как я сюда немцев завезу? А если чепляровцы напьются и драться начнут?!
Среди местных много любителей выпить за счет пенсий престарелых родителей, говорит Гульфан. Таких односельчан он характеризует кратко – "тунеядцы".
"Вот в советское время их заставляли работать, и был порядок, – замечает он. – А теперь они сами за себя отвечают".
55-летний Асхат попадается мне на пути, когда я ищу дом местного почтальона. Асхат сидит у реки и явно не знает, чем себя занять. Несмотря на ранний час, он уже пропустил рюмку-другую и так объясняет свое состояние:
– От безденежья все это. Вся Россия спивается от того, что работы нет. Вот я был раньше трактористом, а как совхоз развалился, под горку покатился. Есть ли какая цель у меня? Да никакой. Живу и живу. Что много думать-то? Один чёрт на "тот берег" пойдем.
В советские годы здесь действительно был крупный совхоз. И летом, и зимой функционировала переправа. Но потом все развалилось.
– Паром лет пятнадцать назад у нас забрали на ремонт, да так и не вернули. Что с ним стало, мы до сих пор не знаем, – признаются чепляровцы Флора Аскарова и Рустам Балатбаев. Вместе с односельчанами они ездили в лес за черникой и малиной. К слову, лодку водитель Балатбаев всегда возит с собой на крыше автомобиля. Говорит, что не знает, в какой момент она может понадобиться.
Сейчас в Чеплярове есть небольшой универсам, ассортимент в котором обновляется раз в месяц, и школа, в которой в новом учебном году будет пять разновозрастных учеников. Младших ведет учительница Бибинур Тухтаметова, старшеклассники занимаются с педагогами из района по скайпу.
Школу в Чеплярове оставили лишь потому, что возить детей через реку на лодке запрещено правилами безопасности. А вот ФАП расформировали. Около двух лет деревню обслуживала молоденькая фельдшер из Новологинова, но не выдержала, отказалась.
– Кому постоянно захочется рисковать, переправляясь на резиновой лодке? – резонно замечает Бибинур. – Это чепляровцы привыкли, у них уже в крови такой образ жизни, и воды они не боятся. А вот когда я просила коллег-учителей приехать к нам на открытые уроки, никто не согласился. Даже зимой, когда можно спокойно по льду на машине проехать.
80-летняя Минсара Мухамадярова вышла посидеть на лавочке, пока внуки растапливают баню. У Минсары – трое детей, семь внуков и семь правнуков, а ее главные развлечения – лавочка и телевизор, как, впрочем, и у большинства ее односельчан. Минсара сетует на то, что ее одолевает зубная боль, но из всех доступных лекарственных средств – только травы. В районную больницу, где принимает стоматолог, ехать уже не осмеливается.
– С очками тоже проблемы: никак не могут мне их подобрать, но это еще ничего, – бодро говорит Минсара. – Знали бы вы, сколько тут, в Чеплярово, умерло из-за подскочившего давления или сахара! Мне не за себя страшно, а за тех моих детей, кто пока еще не уехал отсюда.
Добро пожаловать в заброшенные избы
Со всеми проблемами жители деревни обращаются к 64-летнему старосте Хусаину Садыкову. Из года в год – одно и то же: расчистить дорогу до тереховского берега зимой и организовать паром летом.
– Дают же деньги какие-то для Чеплярово из бюджета. Куда они деваются? Непонятно, – пожимает плечами Хусаин. – Я задавал вопрос этот и главе района Василию Майстепанову. Но он говорить со мной не захотел.
Садыков иллюзий не питает: специально для Чеплярова никто переправу уже делать не будет – невыгодно. Затраты на паром – миллион рублей в месяц – фантастическая сумма для скудного поселкового бюджета.
Чаще других клянут отсутствие переправы чепляровские почтальоны и по совместительству доставщики продуктов для тех односельчан, у кого нет ни машины, ни коня, ни лодки.
– В распутицу мне приходилось разуваться, брести по воде до того места, где лед крепкий. Там выбиралась на лед, обувалась, шла дальше, – рассказывает 61-летняя Галина Алиямова. – У другого берега то же самое. Зимой пешком ходила с пенсией из Новологиново – а это 15 километров через реку и поля. В метель ходила! Не боялась! Сейчас думаю: зачем так делала, дура? Ноги опухают, ходить трудно, – вздыхает Галина.
Руководство Большереченского района заглядывает к чепляровцам гораздо реже, чем дикие звери, коих водится в здешних лесах немало.
– За последние четыре года глава района Василий Майстепанов приезжал к нам, кажется, всего два раза: перед выборами и после большого половодья 2016 года, когда вода дома по окна затопила, – говорит Флора Аскарова.
Вроде бы тогда же, в 2016-м, чиновники завели разговор о переселении жителей и, по словам старосты Садыкова, посулили им построить новые дома в Терехове. Но потом дали задний ход, предложив чепляровцам обживать заброшенные избы.
В других деревнях вообще караул!
О том, как должны вести себя власти в ситуациях, подобных чепляровской, у местных нет единого мнения.
– Чеплярово вымирает, а власти смотрят на это сквозь пальцы! – возмущается Рустам Балатбаев.
– А какой смысл вкладываться, если перспективы нет у деревни никакой? – отвечает ему Бибинур Тухтаметова. – Может, и не надо вмешиваться, может, деревни тоже проходят через свой естественный отбор?
Однако Садыковы сдаваться не хотят – надеются, что смогут вдохнуть в Чеплярово ускользающую жизнь.
– На власть мы не жалуемся, – говорит Гульфан Садыков. – Я их понимаю: бюджет-то пустой. Но сердце болит, когда видишь заброшенные земли, зарастающие пашни.
Гульфана четыре года назад избрали депутатом Новологиновского сельского поселения.
– Но полномочий у поселкового депутата никаких, как и зарплаты, только ответственность. Но чуть что случится, местные к тебе идут. Говорят: ты депутат, ты и решай. Просили, к примеру, меня в Чеплярово фонари поставить. А платить за освещение не хотят. И как мне этот наказ исполнить?!
У его родного дяди, старосты Садыкова, дети и внуки в городе – на квартиру им он добывал, работая шахтером в Кузбассе и вахтовиком на Севере. Сам он вдовствует, ведет холостяцкую жизнь, но из Чеплярова уезжать не намерен. Говорит, что родные места спасли его от верной смерти.
– Я до того, как сюда вернулся, ходил с таблетками нитроглицерина в каждом кармане. Теперь про них даже не вспоминаю. Тут красиво. Лес, грибы, ягоды, рыба, простор! Вода даже из реки Тары вкусная. Соседка Минсара ее всю жизнь пьет и нахваливает, и до 80 лет дожила. И для меня вкусней тарской воды ничего нет! Может, и обидно нам, что мы никому не нужны, да что поделаешь? Но цепляемся, живем. Это же наша родина.
