Первое в России постановление суда по новому закону о "злоупотреблении свободой информации" (ст. 13.15 КоАП) вынесено в Якутске. Журналист Михаил Романов оштрафован на 30 тысяч рублей за интервью "Жертва режима". Герой интервью – якутский программист Антон Аммосов рассказал о том, как он был похищен и избит сотрудниками местного ФСБ. Причиной этого якобы стали комментарии, которые Аммосов оставлял в соцсетях, одобрительно высказываясь о действиях архангельского анархо-коммуниста Михаила Жлобицкого, в октябре 2018 года взорвавшего себя на входе в ФСБ Архангельска.
Интервью "Жертва режима" начиналось словами: "Эта история про то, что каждый может попасть в жернова государственной машины. И про то, что Большой брат бдит, читает все твои комментарии на форумах, а однажды может похитить тебя и избить…" Опубликованное 26 апреля 2019 года газетой "Якутск вечерний" интервью вызвало гнев начальника УФСБ Республики Саха Якутии генерала Л. Пахомова, который написал письмо министру внутренних дел республики и потребовал "провести проверку указанной публикации на предмет наличия нарушений статьи 13.15 КоАП РФ".
МВД Якутии постаралось выполнить задание ФСБ. В результате 21 июня была сделана лингвистическая экспертиза, которая целиком и полностью подтвердила подозрения генерала Пахомова.
"Согласно лингвистической экспертизы органы государственной власти представлены, как бездушная машина антинародного антидемократического строя, репрессивные и контролирующие органы тоталитарного государства, регулярно надзирающие за народом, в итоге создавая негативный образ государственной власти… Автор утверждает, что каждый, какой угодно отдельно взятый человек может оказаться в сложной ситуации, по вине госучреждений, в том числе и Федеральной службы безопасности… что создает угрозу возникновения условий для осуществления несогласованного выражения возмущения, путем митинга, пикета достаточно большой массы людей, что неминуемо приведет к блокированию дорог, а равно блокированию транспортной инфраструктуры, блокированию путей движения транспорта экстренных служб, и привести к причинению вреда здоровью граждан, в том числе из-за несвоевременного прибытия специалистов экстренных служб", – говорится в документе.
В начале июля редакцию якутской "Вечорки" посетил старший участковый уполномоченный майор Алимов. Действия майора поразили даже видавшего виды заместителя главного редактора газеты Виталия Обедина, который художественно описал эту сцену в своем блоге:
"Полицейский пришел брать объяснения. При этом на месте брать объяснения не хочет, вызывать повесткой не хочет, устно требует ехать с ним. Тогда тоже пошли на принцип. По ст. 25.1 КоАП РФ объяснения – не обязанность, а право гражданина. Этим правом можно воспользоваться, а можно нет.
Михаил (Романов. – Прим. СР) написал, что от права давать объяснения воздерживается.
Майор составил на него протокол о неподчинении законным требованиям сотрудника полиции – по ст. 17.7 КоАП РФ. Протокол полная фигня, потому что требование незаконное. Никто не может вменить право в обязанность. За отказ от дачи объяснений ответственности не предусмотрено. Вызов "просто так, потому что левая нога захотела" – незаконное требование.
Но дальше самое интересное.
День сурка.
Майор зачитывает протокол, спрашивает, не изменилось ли что у сотрудника с момента его написания, и тут же составляет новый. И потом снова. И снова. Сидит в кабинете, не дает работать, составляет одинаковые протоколы, в которых меняется только время. Протоколы заведомо противоправные, но фишка не в этом. Он не уходит и не дает работать.
Просто сидит, пишет.
Первый раз с таким сталкиваюсь в своей практике.
Позвонил на "горячую линию" МВД, изложил ситуацию, думаю, как быть дальше".
А дальше – состоялся суд, на котором майор Алимов зачитывал лингвистическую экспертизу, а судья нашла дополнительные основания, чтобы наказать журналиста Романова по статье, рекомендованной генералом ФСБ.
В интервью изданию "Сибирь.Реалии" замглавного редактора "Якутска вечернего" рассказал, какой видится ему перспектива этого странного дела и что позволяет "Вечорке" выживать уже 25 лет, несмотря на давление властей.
– Интервью с программистом, рассказавшим о том, как его похитили сотрудники ФСБ, – это первый материал в "Якутске вечернем", в котором вы задеваете Федеральную службу безопасности?
– Нет, не первый. Ранее мы писали о полковнике ФСБ Сергее Сорокине, который ворвался в квартиру пенсионеров Хвастуновых и избил их. После этого нас попытались через Роскомнадзор осудить за раскрытие персональных данных – за то, что мы указали его воинское звание.
– Этого нельзя делать?
– Полковник Сергеев посчитал, что нельзя. Мы выиграли тот суд. Через несколько месяцев мы опубликовали статью, в которой напомнили историю о том, как мы выиграли суд, после чего в Роскомнадзор поступило заявление о том, чтобы проверить наше упоминание фамилии и воинского звания в материале о том, как мы выиграли суд. Уже до такого абсурда доходит. У господ из ФСБ, видимо, иногда появляется свободное время, и они могут себе позволить заниматься такими вещами.
– То есть всевозможный театр абсурда происходит в вашей жизни не впервые.
– Но до такого мы еще не доходили, чтобы лично начальник УФСБ давал указание лично министру внутренних дел, чтобы он что-нибудь накопал на редакцию газеты, и в результате товарищ майор в течение 30–40 минут выписал три протокола на нашего сотрудника.
– Когда вы получили на руки постановление суда, то написали у себя на странице в Фейсбуке, что "дело смешное не по сути, а по фабуле". Что вы имели в виду?
– Судья сама нашла, к чему придраться и за что нас наказать. Она вытащила из материалов дела заявление от представителей правоохранительных органов, отказавшихся реагировать на заявление господина Амосова. На основании того, что правоохранительные органы отказались реагировать, она решила, что мы выдали недостоверную информацию. Хотя сам Алимов в суде подчеркивал, что к самому материалу, к интервью с потерпевшим, у ФСБ претензий нет. Лингвистическая экспертиза, которую они заказали, была привязана к вступлению. В котором сказано, что "Большой брат читает ваши комментарии в Интернете". Судье этого показалось недостаточно для "доказательств" "фейк-ньюс", она поискала и нашла другое, к чему можно придраться.
– А какой может быть "фейк-ньюс" в том, как вы подаете материал, цитируя Оруэлла?
– Не знаю. Могу только предположить, что судье очень хотелось вынести обвинительное заключение.
– Претензии товарища майора заключались в том, что вы злоупотребляете свободой информации?
– Да, это статья 13.15 КоАП, она очень большая. В ней 11 частей, 11 видов правонарушений, начиная от "25 кадра" (заставка, воздействующая на подсознание) и заканчивая "фейк-ньюс". Что угодно можно найти и накатать. Когда начальник УФСБ Якутии написал министру внутренних дел Якутии – найдите на них что-нибудь – он просто указал на статью 13.15 без указания части, то есть какое именно правонарушение – выдумывали уже в полиции.
– Якутск – город маленький.
– 300 тысяч жителей.
– Но все равно вы, скорее всего, общаетесь с этими силовиками, руководителями этих ведомств.
– Иногда случается. Раньше было чаще, проще. У нас же ротация происходит: нам регулярно обновляют руководителей этих ведомств.
– С их стороны были какие-то попытки в связи с этим конфликтом применить телефонное право, звонок редактору?
По мнению генерала Пахомова, мы стали слишком много себе позволять. Результатом стало его требование к полиции, чтобы против нас что-нибудь возбудили
– Отношения прессы с государством должны быть... Как у девушки с кавалером – государство пытается прессу совратить, а она должна сопротивляться. У нас были такие отношения. Было дело, когда наши телефоны ставили на прослушку сотрудники полиции, мы потом пытались по суду добиться хотя бы документа, на основании которого они это делали, но не преуспели, не смогли и оставили это дело. Но вот так откровенно свою заинтересованность не афишировали.
– На ваш взгляд, какие перспективы открываются теперь на практике – применение нового закона о "фейк-ньюс"?
– С одной стороны, у нас же не прецедентное право, то есть решение, которое выносит якутский суд, оно необязательно для исполнения другим судом. К тому же решение суда еще не вступило в законную силу. Мы будем его оспаривать, и я надеюсь, что в Верховном суде сидят более ответственные, более адекватные люди в мантиях, и мы сумеем их убедить в том, что с нашей стороны нарушений злоупотребления свободой информации не было. Потому что функция СМИ в том, чтобы рассказывать о проблемах, особенно если эти проблемы создаются органами, которые должны обеспечивать безопасность и защиту прав человека. Это же вопиющий факт! Я надеюсь, что судьи это поймут. Третий момент. Хоть прецедентного права нет, но сейчас формируется то, что называется судебной практикой, когда подобных дел о злоупотреблении свободой информации становится достаточно много (сейчас, я знаю, в отношении "Коммерсанта" такое же дело хотят возбудить). В итоге пленум Верховного суда их обобщит и выведет в практику. Вот тогда это может сказаться на всех СМИ, а пока это только наша проблема.
– Как вы считаете, на газете "Якутск вечерний" решили провести испытание нового закона или это местная инициатива?
– Я думаю, что здесь, в первую очередь, что-то взыграло у господина Пахомова, начальника нашего УФСБ, скажем так, обида за честь мундира. Мы же все-таки дали высказаться человеку, которого похитили сотрудники УФСБ, применяли к нему физическое и психологическое насилие. Чтобы впредь журналисты такого не писали, да еще после истории с господином Сорокиным, которого не выгнали со службы, который умудрился сохранить погоны на своих плечах после того, как избил двух пенсионеров у них же в квартире... По мнению генерала Пахомова, мы стали слишком много себе позволять. Результатом стало его требование к полиции, чтобы против нас что-нибудь возбудили.
– Я правильно понимаю, что никого не волнует вопрос по существу – били сотрудники ФСБ этого программиста или не били? Речь идет только о том, чтобы запретить журналистам писать в таком критическом тоне?
– Конечно. Я хочу отметить, что первыми-то не мы написали про этого программиста. Сначала его рассказ опубликован на сайте "ОВД-Инфо". К этому сайту ни у Управления ФСБ, ни у полиции якутской никаких претензий нет.
– Может быть, всё дело в том, что этот сайт далеко, а вы близко?
– В том числе, наверное, и такое соображение было. Нас проще наказать.
– Получается, что вы уже наказаны. Потому что сейчас вы сидите и готовитесь то к одному суду, то к другому.
– У нас будет три подряд суда, потому что господин Алимов составил три протокола на Михаила Романова в течение одного часа.
– По каждому протоколу отдельный суд?
– Видимо, да. Мы будем выяснять, как это возможно – три раза наказывать за одно и то же "правонарушение".
– Не возникает у вас после этого желания, чтобы в будущем избегать подобных проблем, как-то тщательнее редактировать публикации?
– Но мы ничего не нарушили! Программист Амосов не просто так ходил и всем рассказывал – меня избили. Нет! Он написал заявление в полицию, ФСБ и прокуратуру. Он зафиксировал побои. Его слова подтверждались какими-то действиями. Он сделал заявление для "ОВД-Инфо" и так далее. Мы со своей стороны тоже направили запросы в правоохранительные органы – от Следственного комитета до того же УФСБ. Наш корреспондент Михаил Романов обратился во все эти службы. И везде ему отказались комментировать. Если бы мы действительно допустили какой-то косяк, если бы крупно заврались, ввели всех в заблуждение, тогда действительно... Но мы не совершали нарушения, которое нам инкриминируют. Мы сработали профессионально. Мы информировали общество о том, что люди, которые должны его защищать, могут вести себя не так, как это записано в законах РФ и в должностной инструкции. Вот о чем мы писали. Поэтому мой ответ: нет, наша редакционная политика меняться не будет.
– Три года назад вы стали героями фильма НТВ о "должниках Госдепа". Тогда вы просто добавили памятку, предупреждающую о возможной дезинформации на федеральных телеканалах и особенно на НТВ, в свою еженедельную программу передач. И при этом никак не изменили свою редакционную политику.
– Еще не хватало, чтобы из-за какой-то передачи на НТВ наша политика как-то поменялась. Это была абсолютно заказная передача. Есть решение Общественной коллегии по жалобам на прессу, где черным по белому написано, что эта передача не имеет никакого отношения к журналистике, что "фильм НТВ "Должники Госдепа" – ложный донос, который позорит авторов и бросает тень на российский медиацех в целом". Конец цитаты.
Мы стали должниками Госдепа из-за того, что взяли кредит... Все бы так родину продавали, чтобы потом кредит с процентами возвращать.
– В этом году газете "Якутск вечерний" исполняется 25 лет. Какие периоды прошли независимые медиа Якутии за это время, если вспомнить 90-е, нулевые, десятые? Как бы вы их охарактеризовали?
– Мне сложно все сразу обобщить. Сейчас рынок теряет бумажную прессу. Газет становится все меньше, газеты становятся тоньше, тиражи сокращаются, и качество журналистики заметно ухудшилось. С одной стороны, она стала более свободной, более авторской. С другой стороны, это минус, потому что пишут очень много отсебятины, много личного. Многие информационные ресурсы, которые позиционируют себя как медиа, не регистрируются в качестве СМИ. Соответственно, на них не накладываются обязательства, как на нас. Их не ходят и не проверяют надзорные органы. Ну, ничего. Это жизнь, это медиаэволюция.
– У вас, по-моему, канал на YouTube есть?
– У "Якутска вечернего" был канал на YouTube, но мы его в последнее время немножко подзабросили. Но мы вообще такое очень консервативное СМИ. Мы не ставим целью проводить конвергенцию в своей политике, то есть запускать параллельные электронные медиа и так далее. Конечно, этим надо заниматься, но мы до сих пор этого чурались. Мы хотели сделать классическую журналистику, какой она была 5–10 лет назад. Возможно, надо меняться. Может быть, сейчас мы начнем для этого созревать. Но до сих пор мы сознательно избегали активного ухода в соцсети, активной коллаборации с электронными СМИ. У меня есть авторская передача, но она выходит на другом медиа – телеканал "Якутск.ТВ".
– Какой тираж у газеты?
– На пике мы достигал почти 60 тысяч экземпляров, сейчас у нас 20 тысяч экземпляров.
– Этого хватает для того, чтобы выжить экономически?
– Скажем так, все стало гораздо труднее, но мы стараемся.
– Сколько у вас сотрудников в коллективе?
– Порядка 12 человек.
– А ротация журналистов? Наверное, многие хотят уехать куда-нибудь в центр страны?
– У нас есть обратное – когда выпускник... Михаил Романов, фигурант всех этих дел, он выпускник журфака МГУ. Он работал в "Русском репортере", в "Московском комсомольце". А начинал в "Якутске вечернем" еще школьником. Несколько лет назад он вернулся на родину и работает в нашей "Вечерке". Дело в том, что якутская школа журналистики достаточно сильная. "Якутск вечерний" – это на сегодняшний день уникальное явление, поскольку это газета, которую делают журналисты. У нас никто не стоит над душой: мы сами определяем информационную повестку дня, политику и так далее. Это в большой степени творческая свобода. Здесь нет жестких требований к дресс-коду, тим-билдингу, по обязательному присутствию на рабочем месте. В какой-то степени у нас тут казачья вольница.
– Работа мечты?
– Да. Найди занятие по душе, и тебе не придется работать ни одного дня. На самом деле мы, конечно, много работаем, но многие держатся за "Вечерку" именно за счет атмосферы полной творческой свободы.
О том, что в случае с публикацией в "Якутске вечернем" закон о "фейк-ньюс" откровенно притянут за уши, высказались уже многие представители российского медиасообщества. В том числе Леонид Левин, председатель комитета Госдумы РФ по информполитике: "Если в тексте написаны данные, не соответствующие действительности, – что возможно, я не участник этих событий, – для этого есть другие законы: защита чести и достоинства, клевета, по которым можно обращаться с иском и требовать сатисфакции. Но закон о "фейк-ньюс" неприменим в отношении данного случая", – сказал Левин.
Галина Арапова, глава Центра защиты прав СМИ, в интервью изданию "Сибирь.Реалии" рассказала о том, почему к якутскому прецеденту нужно отнестись со всей серьезностью, хотя, на первый взгляд, это дело кажется совершенно абсурдным:
– Как вы знаете, требование провести проверку и возбудить дело подписано ни много ни мало начальником УФСБ по Республики Саха Якутия. После этого, естественно, любой участковый будет бегать, как ошпаренная табуретка. Что, собственно, он и делал – несколько раз являлся в редакцию, требовал, чтобы журналист с ним прошел, проследовал его к месту работы и так далее.
– И всё это из-за "Большого брата"? Из-за отсылки к Оруэллу в тексте интервью?
– Участковому надо было за что-то цепляться. Что он понял, то и написал. Часть 9 статьи 13.15 называется "Злоупотребление свободой массовой информации". По ней установлена административная ответственность, когда есть основания считать, что редакция, журналисты или распространитель информации в Интернете перешагнули черту допустимого… Но в данном случае дело просто высосано из пальца. Они зачем-то решили применить новую статью о "фейк-ньюс" – "злоупотребление свободой информации".
– Действительно, зачем? Есть же старый проверенный способ – оскорбление чести и достоинства.
У нас в стране, к сожалению, при столкновении абсурда со здравым смыслом нередко побеждает именно абсурд
– ФСБ, надо сказать, нигде еще у нас не засветилось как истец по делам об оскорблении чести. Хотя эта публикация больше тянет как раз на такой иск. Но поскольку начальник ФСБ сказал – давайте проверяйте на предмет "фейк-ньюс", вот они и начали притягивать это интервью к статье 13.15 КоАП по 9 части. Но там, конечно, ничего подобного нет. Сработали халтурно. В экспертизе, сделанной лингвистом из Якутска, говорится о том, что сведения носят негативный характер. Но если речь идет о "фейк-ньюс", то, вы понимаете, надо доказать, что сведения не являются достоверными и они повлекли угрозу дестабилизации порядка, социальной инфраструктуры и так далее. Таких доказательств нет. Уполномоченный, который представлял интересы стороны обвинения в суде, говорил все больше про то, что эта публикация порочит репутацию правоохранительных органов. Получается, что содержание у них про деловую репутацию – обиделись они на это интервью, а использовали новый закон о "фейк-ньюс".
– Для чего понадобилось это делать?
– Банальное отсутствие юридического профессионализма. Просто взяли свежую модную статью. Надо же себя проявить – первое дело в России! Сейчас этот "фейк-ньюс" пытаются, как подорожник, к любой болячке прицепить. Уже Мизулина пару раз говорила, что меня неправильно процитировали. Вообще, концепция "фейк-ньюс" очень странная. С этим уже столкнулись в других странах, когда вводили в законодательство статью о "фейк-ньюс": многие чиновники, представители власти, воспринимают "фейк-ньюс" как некий инструмент борьбы с публикациями, которые им не нравятся. На самом деле, мало кто разбирается в концепции "фейк-ньюс". Взять российское законодательство. В части 9 статьи 13.15 написано, что это распространение недостоверной информации под видом достоверного сообщения, которые создают угрозу дестабилизации. Факт дестабилизации должен быть установлен судом. А доказывать его должна сторона обвинения – в данном случае участковый уполномоченный. Он говорил только про то, что публикация порочит деловую репутацию правоохранительных органов. Но, судя по всему, судья была настроена на то, чтобы сделать приятное начальнику ФСБ, поэтому она вынесла решение... Оно не основано на законе вообще никак – ни на здравом смысле, ни на законе. Там не установлен состав административного правонарушения. Мы будем помогать изданию "Якутск вечерний" обжаловать это решение. Хотя Виталий Обедин весьма уверен в своей позиции, но у нас в стране, к сожалению, при столкновении абсурда со здравым смыслом нередко побеждает именно абсурд. Поэтому Центр защиты прав СМИ будет помогать в обжаловании этого судебного решения. И если вдруг мы не сможем пробиться через здравый смысл и хоть какое-то уважение к закону на уровне апелляции в Якутии, значит, мы будем подавать в Европейский суд.
– Вы убеждены в том, что это не намеренное тестирование нового закона, а некая местная инициатива?
– Ни вы, ни я не сможем ответить на этот вопрос. Может быть, это и намеренное тестирование. Может быть, кто-то решил обкатать эту статью на Якутии. Инициатором этого разбирательства выступил начальник УФСБ по Республики Саха Якутия. Действовал ли он по собственной воле, обидевшись на публикацию про пытки в ФСБ, или ему сверху сказали: подавай, защищайся как-нибудь – мы не знаем. Но дальше могло пойти все вкривь и вкось, потому что они, конечно, в этом ничего не понимают. Они могли подумать: как будем защищаться? Ну, давай, это же не правда, они же не докажут, что мы пытали, значит – фейк. Это такое очень неграмотное использование закона, потому что слова похожи – раз недостоверно, значит, "фейк-ньюс". Никто, скорее всего, даже не удосужился заглянуть в текст закона и разобраться, что же такое "фейк-ньюс".
