"Одной верой Падунка и жива"

В конце мая патриарх Кирилл заявил о том, что при участии РПЦ в России возводится по три православных храма в сутки. Эти слова прозвучали на фоне скандала вокруг строительства церкви на месте сквера в Екатеринбурге. Тогда даже православные прихожане говорили о том, что храмов в городе им вполне хватает, а вот парков – явный дефицит. При этом в России немало населенных пунктов, где храм людям действительно нужен, но РПЦ не торопится затевать там строительство.

Вот уже 3 года жители посёлка Станция Падунская в Кемеровской области мечтают построить церковь на собственные средства. Однако работы остановились, не успев начаться. Оказалось, чтобы храм после возведения не закрыли, его должна строить лицензированная строительная компания. Но денег, чтобы ее нанять, у местных жителей нет.

​Любовь Козейкина – одна из тех, кто организовал сбор средств на строительство нового храма. Старый в Падунке, как прозвали свой посёлок местные жители, стоит ещё с 80-х годов и, по мнению местных жителей, нуждается в обновлении.

– Наша церковь Святого благоверного великого князя Александра Невского уже в аварийном состоянии, – Любовь Васильевна демонстративно раскачивается на шатких половых досках. – Стоит она не на фундаменте, а на деревянных сваях, которые гниют. И по стенам грибок пошёл. Вот мы и объявили сбор средств. Сначала по деревне, а потом и в интернете клич бросили. Администрация помощь даже не предлагала, а вот сельские жители откликнулись: кто-то 10 тысяч дал, кто-то 5, кто-то 3.

Пенсионерка Любовь Козейкина в Падунке живёт почти полвека. Приехала в посёлок по распределению ещё в 70-х, работала в торговле и заведующей пекарней.

– Пекарня была большая. Мы за одну смену по 6 тысяч булок выпускали, работали круглосуточно. И пошивочная у нас тут располагалась, в ней тоже много девчонок молодых работало, одежду и верхнюю, и нижнюю изготавливали. Магазины были свои – потом продали всё.

Сама Падунка образовалась вокруг железнодорожной станции в начале 30-х. В период с 1932-го по 1980-е годы в посёлке было открыто более 20 сельскохозяйственных объединений. Сегодня пенсионерка опасается, что когда-нибудь придётся переезжать. Молва о новых горных разработках по посёлку ходит не первый год.

– Нам сказали, что какая-то тут жила угольная проходит, и что всех нас отсюда выселят. А здесь будут породу добывать. Надеемся, что всё это слухи. Ведь большинство родились тут – куда им переезжать на старости лет? Конечно, люди связывают свою будущее с Падункой, иначе бы и стройку такую не затеяли.

Любовь Козейкина – одна из тех, кто участвовал в разработке макета нового храма. Трёхкупольное сооружение высотой почти в 20 метров должно стать самым заметным строением в посёлке. Его эскиз сейчас висит на месте так и не начавшихся работ.

– Мы уже даже священника подыскали. Правда, не местного, из Промышленной. Он сейчас в старом храме служит. А раньше свой был, молоденький совсем, с женой и двумя детьми. Три года всего выдержал – жить было не на что. Помещение церкви рассчитано всего на несколько человек, а потому и приход всегда маленький.

История первого храма в Падунке непростая. Он был построен в каком-то другом посёлке ещё в начале прошлого века. С приходом советской власти церковь "перепрофилировали" в пивной магазин. В Падунку деревянную конструкцию привезли только в 50-х и организовали в ней винную лавку. И лишь спустя 30 лет на крышу вновь водрузили купола и православный крест. Пенсионерка Валентина Гамаюнова в те годы была одним из инициаторов "перестройки". Вспоминает: тогда тоже всё приходилось делать на собственные деньги.

– Помню, бегала по деревне да собирала с каждого по копеечке. Помогали, кто чем может: мужчины ломали гаражи, набирали трубы. За остальными стройматериалами ездили в соседние Озёрки. Доски с кирпичами и машину для перевозки пришлось буквально отвоёвывать у тамошнего председателя.

Иконы также приходилось искать. В те годы свою веру в селе мало кто афишировал. Люди прятали иконы подальше от чужих глаз.

– Одну я у соседа в сарае нашла. Она внизу была погрызена крысами, краска выцвела. Ни лиц, ничего не видать было. Я ему чисто символически на бутылку дала за неё, так эта икона до сих пор в нашем храме хранится. Могла бы, так и сейчас бы ходила, побиралась на церковь. Хоть и больная, и лекарства мне нужны, а последние деньги с пенсии всё равно отдала в счёт нового строительства. Если умру, так после меня хоть церковь останется.

Сегодня Валентина Гамаюнова почти не выходит из дома. Соцработники обходятся дорого – выручают односельчане: кто пообщаться придёт, кто лекарства принесёт.

– Раньше у нас свой санаторий здесь был. Там лечили от туберкулёза, держали лошадей, кумыс давали. Посёлок был большой, работы было много.

Пенсионеры сегодня – основное население Станции Падунская, а некогда крупная больница теперь выполняет роль фельдшерско-акушерского пункта.

– Во всём посёлке два врача и фельдшер, – рассказывает местный житель Иван Козейкин. – Скорая помощь едет с Промышленного, а до ней полста километров. Вот и считай: туда полста, обратно полста, пока тебя везут, ты уже остыл. Вчера буквально мы вызывали скорую, а она ушла в соседнее Титово, где медосмотр был. В итоге три часа ждали бригаду. Раньше к нам даже с других деревень ездили лечиться, а теперь всё. Оставили шесть коек, а это даже для нашего посёлка ничто. Вот и ждут сердечники по полтора месяца, чтобы прокапаться. Вы представляете? Так я за это время, может, уже и умру.

Обитатели Падунки привыкли уже сами обеспечивать себя всем необходимым. Иван Козейкин демонстрирует табакорезку собственного производства. Листья выращивает на огороде рядом с домом.

– Пачка папирос 100 рублей как минимум стоит. При коммунистах я бы 10 пачек купил на рубль – их мне как раз на полмесяца бы хватило. А сейчас? Цены бешеные, работы в посёлке нет. У нас только подстанция у железной дороги и пожарная остались. И всё. А раньше здесь только на Сельхозтехнике свыше трёхсот человек работало. Скота было море. Ничего не стало, всё развалилось.

В 70-х Иван Козейкин работал на крупнейшем в районе карьере по изготовлению щебня. Это было градообразующее предприятие, где трудились жители Падунки и близлежащих посёлков.

– Помню, мы карьер когда запускали, так с Москвы приезжала комиссия, с кинокамерой. А этой зимой оборудование распили на металлолом и увезли. Вот такая печальная история. Сейчас никого и ничего там не осталось. Один "пшик", как и от всей Падунки.

– Я на этот карьер, когда работал в снабжении, возил с шахт старые брошенные конвейера, ленты, – говорит один из местных жителей. – Мы его всем селом восстанавливали. На сегодняшний день объявился какой-то непонятный собственник, который взял и продал всё. Начал я возмущаться в районе, мне рот заткнули. "На тебе уголовное дело, держи, друган, чтобы ты не вякал". До сих пор выпутываюсь. Дали понять: будешь много болтать, мы это уголовное дело запустим. Вот так. В итоге в посёлке из производства сегодня – лишь небольшая ферма.

В здании старой швейной фабрики единственный на всю округу фермер едва сводит концы с концами. Продолжатель дела крупного совхоза "Ленинский путь", когда-то кормившего весь Промышленновский район, вот уже 20 лет на грани банкротства:

– Раньше государство закупало зерно. Сегодня у меня на складе лежит ещё прошлогоднее, и я не знаю, куда его деть. А все эти областные программы по закупу у сельхозпроизводителей были только в СМИ. Никто мне ничего не предлагал. Я в департаменте сельского хозяйства задавал этот вопрос, так они глаза вылупили и мне сказали напрямую: "Мы не коммерческая организация и не занимаемся сбытом". Так что мы уже и не ждём от государства никакой помощи. Но и другой работы в посёлке нет. Вы посмотрите, сколько домов брошенных... Вымирает Падунка.

Единственная помощь фермеру от государства сегодня – дотации. Однако на практике они покрывают лишь пенсионные и страховые взносы. Налоги превышают прибыль. Чтобы техника не простаивала, местный предприниматель предлагает свои услуги местным жителям по хозяйству. Кому стройматериалы привезёт, кому огород вспашет. Не остался равнодушным он и к строительству храма, хотя истово верующим себя никогда не считал:

– Мне всю жизнь говорили, что бог – это не хорошо. Красный галстук не вяжется с мировоззрением божьим. Поэтому я именно к нашим людям, которые тут решили церковь строить, отношусь положительно. А так, считаю, что воровской общак, что церковь – они почти на одном культурном и моральном уровне. Бабушка несёт 50 рублей за свечку и думает, что деньги эти пойдут во благо народа. Но она глубоко ошибается. Я больше чем уверен, что эти 50 рублей потом просто прикарманивают.

На сегодняшний день проект храма готов и утверждён в епархии, сметная стоимость посчитана. Однако строительная организация запросила неподъёмную для села сумму.

– А РПЦ никакой помощи не предложили, – говорит фермер. – Я не вижу выхода из этой дурацкой ситуации. Если строить по закону, то это в десять раз дороже будет, чем если бы строили сами люди. Кто-то бы трактор дал, кто-то бы фундамент клал, кто-то кирпичи. И люди бы сами церковь построили. Но так не получится.

Пока на месте возведения храма – лишь новые колокола. По рассказам обитателей Падунки, их пожертвовал "кто-то издалека". Вокруг стройплощадки потрескавшиеся на солнце кирпичи и прогнившие доски лежат мёртвым грузом уже не первый год.

– Это мы всё с домов собрали, которые расселяли у железной дороги, – пенсионерка Валентина Карпова проводит экскурсию по строительной площадке. – Там такие крепкие дома стояли! Их разбомбили, а напротив люди в хибарочках живут. Кирпичи, дерево – всё это мы сами чистили, перевозили где на тракторной тележке, где за машину оплачивали. Всё своими силами – никто нам ничем не помогал. Тут же рядом и под фундамент уже место есть, но оно, как видите, пока пустует.

​Валентина Карпова по сей день живёт в нерасселённом доме 30-х годов. Когда-то это было коммунальное жильё – теперь здесь живут одинокие пенсионеры.

– Я здесь замерзаю зимой. В погребе в этом году все припасы пропали. Я одна дом протопить уже не могу. Угля не хватает: норму покупаем, а сверх – не положено, это уже за тройную цену. В стенах щели кругом – тряпками заклеивала, а птицы их повытаскивали.

По документам, физический износ дома – 70%. Он построен прямо у железной дороги, и от постоянной вибрации с каждым годом оседает всё больше.

– Пять лет назад получили заключение о том, что дом наш в аварийном состоянии. С тех пор ждём переселения. В соседней квартире женщина уже умерла полтора года назад, тяжело умирала, ждала – не дождалась. Ох, как она материла правительство, в агонии! В этом году еще один сосед помер. Я сама тоже с тяжелым диагнозом. Но у нас ведь в стране на первом месте государственный интерес, а не человек. Вот нет от меня сейчас пользы государству, и всё, нет меня на свете, – говорит Карпова.

Переселить людей из аварийного жилья администрация обещает не первый год.

– Они говорят: "Так получается: в 14-м признали дом аварийным, а в 22-м только получите новое жилье". Я так нашим чиновникам и сказала: "Будете вручать ключи моим детям, они вам скажут, что маме квартира была нужнее". Сегодня поехали в администрацию, хотели узнать, может, нас пораньше бы можно было переселить? Нет, всё те же сроки. Ну а мы чего, заплакали вместе с соседкой Надей да пошли. Уже ведь двое не дожили...

Надежда Григорьева – одна из тех, кто также жертвует деньги на храм. Говорит, одной верой Падунка и жива.

– Как только нам дадут новые квартиры, мы отдадим брёвна нашего старого дома на строительство храма. Лучше уж эти стройматериалы на святое дело пойдут, чем бичи разгребут тут всё. А сруб из лиственницы – он ещё не одну сотню лет простоит.

Однако пока дело с мёртвой точки не движется. Разрешения на строительство нет, а возводить храм нелегально – тут не только все вложенные деньги и труды пропадут, так ещё и штраф заплатить придётся.

– По-моему, мёртвая затея, – уверен Иван Козейкин. – Если бы спонсора какого-нибудь найти. А где такого грешника взять, чтобы он на свои нам тут храм ещё построил в искупление?