Семья Салчак из тувинского поселка Кара-Хаак собирается требовать от Минобороны компенсации за травму 18-летнего сына. В апреле Дидим-оол подорвался на снаряде в окрестностях военного полигона, расположенного рядом с Кара-Хааком. Он потерял один глаз и, вероятно, всю жизнь будет иметь проблемы со слухом.
"Я знаю, что такое жить слепым"
Отец пострадавшего парня Далай-оол Салчак из Кара-Хаака перемещается по дому самостоятельно, но руку, протянутую для приветствия, не видит. С детства у него развивалась катаракта, сделав его инвалидом по зрению. В 1999 году он лишился одного глаза: деревяшка отлетела в лицо, когда Салчак рубил дрова. В 2010 году перестал видеть и вторым глазом.
– Я тогда, в 1999 году, мог вылечить травму глаза, но, сами понимаете, вообще никаких денег не было. Так и осталось. Поэтому я знаю, что такое жить слепым. Если сын потерял один глаз, то и второй потерять недолго... Посмотрите, каким он был и как его изуродовало, – говорит Далай-оол, показывая школьную фотографию сына.
27 апреля 18-летний Дидим-оол отправился в окрестности Кара-Хаака искать корову, которая на второй день не вернулась с пастбища.
– Корова не наша была, чужая – знакомых наших. Но карахаакские такие: если просят, мы делаем. Он вообще не хотел идти, я попросил. Сказал – он же тебе тоже поможет когда-нибудь.
Посмотрите, что стало с его одеждой: штаны просто разорвало в клочья. Кроссовок тоже один весь порезан осколками
Через несколько часов семье сообщили, что Дидим-оол наступил на снаряд, когда искал корову. Школьник истекал кровью: осколками побило голову, перебило ногу. Один из попутчиков парня испугался и убежал с места происшествия. Остальные двое потащили его в сторону села, попутно позвонив родственнику, который встретил их на автомобиле. Они повезли Дидим-оола в сторону Кызыла и по пути передали его бригаде скорой. Позже по факту происшествия возбудили уголовное дело.
– Посмотрите, что стало с его одеждой: штаны просто разорвало в клочья. Кроссовок тоже один весь порезан осколками. Жилетка, которая на нем была, целая. А брюки полностью разорваны, именно штанина на ноге, которой он наступил. Он тут пролежал в больнице неделю, меня туда не пускали, жена только ходила. Говорили, что жизни ничего не угрожает... Уже в Питере у него в руке нашли осколок – здесь вытащить не смогли.
"Ко мне никто из них не приходил"
Он так страшно посмотрел на меня, я испугалась. И сказал что-то вроде: "Давай чтобы все тихо было"
4 мая Дидим-оола с матерью военным бортом отправили в Санкт-Петербург в госпиталь Военно-медицинской академии. C ними отправился сопровождающий от Минобороны, угрожал ей.
– Он так страшно посмотрел на меня, я испугалась. И сказал что-то вроде: "Давай чтобы все тихо было", – вспоминает Ионна Салчак.
После происшествия тувинские общественники объявили в социальных сетях сбор средств для помощи Дидим-оолу. Глава Тувы Шолбан Кара-оол заявил, что власти Тувы специально подождали с транспортировкой неделю, пока состояние школьника стабилизируется.
– Честно, мы не знаем – может быть, если бы его сразу увезли, было бы по-другому. Предлагали ли мне компенсацию? Никто до сих пор ничего не предлагал! Контрактники собрали 20 тысяч сами, где-то через неделю после происшествия. Там и мои родственники тоже служат. А руководство – ничего, – говорит Далай-оол.
"Тогда у нас начали поля отнимать"
В 2015 году в Кызыле была расквартирована 55-я отдельная мотострелковая бригада Минобороны. На въезде в город построили военный городок, а в окрестностях Кара-Хаака (19 км от Кызыла) – полигон для учений и стрельбище. Чтобы военная техника могла пройти в Кара-Хаак, Минобороны возвело мост через Енисей. Почти сразу у местных фермеров произошел конфликт с военными, которые заняли земли для пастбищ.
– Тогда у нас начали поля отнимать, – рассказывает житель Кара-Хаака Айдын Саая. – Вот в тот год мы на своем поле уже ничего не садили, потому что его списали, отдали военным. А мы же не знали, что наши участки фактически уже в собственности Минобороны. И после того как я обратился в прокуратуру, нам наши земли все-таки оставили. Но отмечу, что после этого эти спорные, скажем так, поля так и остались невозделанными, потому что люди на них уже не вернулись.
По словам Айдына, жителей прилегающих к полигону территорий должны были переселить в другой район села, но этого не произошло. На территории полигона остались и индивидуальные стоянки, где местные разводят скот.
– Полигон и стрельбище должны были отодвинуться от села, но, видимо, местные власти деньги куда-то в другое место потратили, потому что все осталось как было, – говорит Саая.
После случая с Дидим-оолом военные поставили на въезде на полигон контрольно-пропускной пункт и вырыли траншею, чтобы оградить территорию Минобороны. Ранее местное население свободно заходило на территорию полигона.
– Там подальше каждый день стрельбы. Туда, конечно, никто не ходит. Но на земли полигона, которые поближе к селу, свободно можно было попасть. Это сейчас они там забор поставили, – говорит Далай-оол Салчак.
18 тысяч я получаю как инвалид. Жена не работает, потому что ухаживает за мной. Вот впятером живем на 18 тысяч
Трагедия с Дидим-оолом произошла в нескольких километрах от того места, где теперь стоит контрольно-пропускной пункт. Поэтому местные затрудняются ответить, где именно случился взрыв: на территории полигона или не доходя до него. В любом случае, сельчане не понимают, как в поле мог оказаться боевой снаряд.
"Он хотел стать военным"
Тува – официально самый бедный регион России: 41,5% населения республики живут за чертой бедности, при этом 35% населения – дети. Во многих семьях по трое и более детей, а средняя зарплата составляет 35,6 тысячи рублей. Местные говорят, что в Кызыле показатели лучше за счет большого количества чиновников. В районах люди живут гораздо беднее.
– На что живем? 18 тысяч я получаю как инвалид. Жена не работает, потому что ухаживает за мной. Вот впятером живем на 18 тысяч, – говорит Далай-оол.
В семье Салчак трое детей: сын 14 лет, дочь 16 лет и старший – Дидим-оол. В питерском госпитале он отметил совершеннолетие и, если бы не травма, сдавал ЕГЭ. Родители говорят, что врачи хотели отправить парня домой, но вовремя вмешался лор: настоял, что нужны еще операции. Один из осколков застрял в носоглотке, поэтому началось нагноение.
– Сейчас состояние стабильное. Операции готовят ему на уши. Сначала на правое ухо, потом – на левое. У него дырка в барабанной перепонке. Глаз ему оставили, но там часть нервной системы повреждена, поэтому шансов, что глаз снова начнет видеть, нет. Это невозможно… – говорит Ионна Салчак.
Непонятно, куда предстоит вернуться Дидим-оолу и его маме: в июне семья должна покинуть съемный дом и искать себе новое жилье.
– Своего жилья у меня нет, поэтому к родственникам уйдем… Может, к брату на стоянку поедем в степь. В очереди на жилье я стоял до 2008 года, потом прописку поменял, и меня сняли с очереди. В мэрии Кызыла лежали документы, хотел взять, когда прописку менял. Они посмотрели – нету документов, – говорит Далай-оол.
По его подсчетам, 13 жителей Кара-Хаака служат по контракту в 55-й мотострелковой бригаде. Это наиболее перспективный путь для села, где нет никакой работы. Дидим-оол тоже хотел отслужить в армии, отучиться в ДОСААФ на водителя, а потом работать в местной воинской части.
– Конечно, мы будем бороться за компенсацию, пойдем в суд. Потому что мой старший сын навсегда останется инвалидом. Уши не слышат, глаза одного нет по сути, нервы оторваны. Он не сможет вовремя окончить школу, не сможет учиться, как мечтал. И произошло это по их вине, а не по его...
