17 мая – Международный день борьбы с гомофобией. Именно в этот день в 1990 году Всемирная организация здравоохранения исключила гомосексуальность из перечня психических заболеваний. Спустя 9 лет исчез данный диагноз и из российской официальной медицины.
Предварительным "источником вдохновения" для этого небольшого текста стал недавний случай в моей преподавательской практике. Студентка на вопрос, заданный всей группе, чем вы гордитесь в истории России, ответила, что Сталиным. А на вопрос, за что вам в России стыдно, ответила, что за гонения на геев. Оба ответа были абсолютно честными. Такое странное, на взгляд старших, сочетание позиций, наверное, возможно только у представителей актуальной молодежи. Вся студенческая группа восприняла ее реплики совершенно спокойно, никакой уникальности (уникальности сочетаний) в этом не увидев. Мол, мало ли какие у кого заморочки. А я вот не удержался. "Вы, наверное, единственная в мире сталинистка – борец с гомофобией", – сказал я.
Как такое сочетание может появиться и существовать в одной голове? Если вспомнить о том, что актуальная молодежь живет в намного более сложном и открытом мире, чем предшествующие поколения, то удивляться, наверное, нечему. Скорее, следует привыкать к тому, что, например, неприятие гомофобии может соединяться с самыми неожиданными, совершенно вроде бы "по смыслу не подходящими" мировоззренческими элементами.
Казалось бы, адептам толерантности европейского образца меня совершенно не в чем обвинить. Но ведь случилось такое разок
Всегда придерживался и придерживаюсь, увы, не мною сформулированного тезиса: "Если, например, антисемитизм можно однозначно расценивать как глупость, то гомофобия должна пока проходить по разряду предрассудков". Разумеется, люди, истово убежденные в том, что ум по определению исключает какую-либо зависимость от предрассудков, не разглядят здесь никакого различия, но для меня оно самоочевидно. К гомофобии, например, могут быть склонны люди, которые ни в каких иных областях не выказывают даже малейших признаков скудоумия. Уверен, что каждый может таких людей вспомнить.
В моей жизни был всего один-единственный случай обвинения в гомофобии, и я, слава богу, был обвинен именно в "предрассудочности", в этакой культурной отсталости, а не в глупости. Опуская персональный послужной список маркеров гетеросексуальности, замечу, что среди моих знакомых не просто имеются геи и лесби, но человек, который является одним из самых давних и самых лучших моих друзей (коих всего четверо), – гомосексуал. Мы дружим очень давно и никогда не предавали друг друга. Я неоднократно высказывался публично, что полностью доверяю тезису о врожденной, а не о приобретаемой природе гомосексуальности (никакая "пропаганда" не может поменять человеку сексуальную ориентацию), что не вижу ничего социально опасного ни в гей-парадах, ни в гомосексуальных браках. Правда, вопрос о праве на усыновление детей однополыми семьями видится мне более сложным и требующим отдельного рассмотрения. Пресловутый закон о запрете гей-пропаганды я считаю глупым и бессмысленным.
В общем, казалось бы, адептам толерантности европейского образца меня совершенно не в чем обвинить. Но ведь случилось такое разок, чему, получается, я сам дал повод. Я признался в одном разговоре, что сцены однополой любви, что в порно, что просто в кино вызывают у меня внутреннее отторжение. После чего получил обвинение в "культурной гомофобии". Социологи наверняка обратили бы внимание на то, что обвинение было озвучено бездетной, незамужней интеллектуалкой-москвичкой ультралиберальных взглядов, но не буду придавать этому значение. Я не согласен с обвинением мне лично – мало ли что человека может раздражать в культурной продукции, мне, например, меломану с огромным стажем, категорически не нравятся цыганская музыка и heavy metal – но, в принципе, согласен с общей логикой обвинения.
Гомофобия ослабляется и устраняется через расширение частного культурного и особенно коммуникативного опыта
У любой гомофобии социокультурные основания. Культура – это, по сути, совокупность социальных условностей или, иначе, предрассудков. Поэтому гомофобия – это просто предрассудок, впрочем, и наиболее оголтелые борцы с оной тоже являются жертвами пусть и противоположных по содержанию, но тоже предрассудков (случай с упомянутой интеллектуалкой из столицы, на мой взгляд, из этой серии). Ибо никакой морализм, никакой радикализм, никакая оголтелость не являются проявлениями здравого смысла, они по определению являются практической реализацией предрассудков.
Со времен эпохи Просвещения известен основной рецепт преодоления предрассудков. Это, собственно, само просвещение. И в этом рецепте кроется ошибка уверенности в том, что предрассудки побеждаются через распространение неких знаний и моральных нормативов. Мол, если еще в школе дети будут узнавать, что сексуальная ориентация заложена в людях с рождения, и это доказала наука, а также то, что гомофобия это плохо, неприлично, нецивилизованно, непрогрессивно, то они вырастут настолько толерантными, что, будучи гетеросексуалами, и гомосексуальное порно будут смотреть с удовольствием.
Я не верю в это. В последнее я не верю потому, что интимная жизнь и связанные с ней переживания это слишком тонкая сфера, чтобы там можно было начальственно распоряжаться моральными установками. В просвещение, построенное на абстрактных теоретических постулатах и учебниковых истинах, я не верю, потому что сам когда-то получил советское образование подобного типа и наблюдал собственными глазами, как оно не просто не уберегло СССР, а, по сути, приблизило его катастрофу.
Гомофобия ослабляется и устраняется через расширение частного культурного и особенно коммуникативного опыта – опыта общения с реальными гомосексуалами. Гомофобы перестают быть таковыми, когда сами убеждаются, что гомосексуалы – это обыкновенные люди со своими достоинствами и недостатками, а не заморские чудища с гей-парадов, тем более не какие-нибудь "нацпредатели", политическая позиция которых загадочным образом формируется сексуальной ориентаций. Ну, а за культурный и коммуникативный опыт отвечает сама жизнь во всем ее многообразии, а не институты просвещения. Так что на исцеляющий и освобождающий потенциал самой жизни и следует в первую очередь надеяться борцам с гомофобией, а не на какие-то специальные институциональные механизмы.
Как может помочь сама жизнь, когда разнообразные формы притеснения и дискриминации ЛГБТ являются ее частью? Вот тут я хотел бы вернуться к тому, с чего начал, – к тезису об усложнении и открытости современной жизни. Формы притеснения и дискриминации невозможно натянуть на существование по сути любого нашего современника, кто склонен к самостоятельному управлению собственной судьбой, к субъектности и изобретательности в организации своей жизни. Современный мир, сколько бы ни трудились над его заморозкой консерваторы, устроен так, что он все сильнее разжигает субъектные амбиции в людях. Удовлетворение этих амбиций неизбежно вовлекает их во все более сложную и открытую жизнь, в которой неизбежны общение, совместная работа, досуг, дружба с гомосексуалами. И весь этот массив коммуникативного опыта сделает для ослабления гомофобии намного больше, чем способны сделать декларации, проповеди и ориентированный на медиа гей-активизм.
Это поумнеть дурак не может. А умный человек избавиться от предрассудков всегда в состоянии.
Сергей Шмидт – историк, Иркутск
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
