На уходящей неделе состоялось вручение национальной театральной премии "Золотая маска". В 2019 году "Маску" в разных номинациях получили пять сибирских театров. Одна из главных наград фестиваля – "Лучший спектакль малой формы" – у "Пианистов" новосибирского театра "Глобус". Спектакль, поставленный по роману норвежца Кетиля Бьернстада, был представлен еще в двух номинациях – "Лучшая работа режиссера" (Борис Павлович) и "Лучшая женская роль" (Светлана Грунина). Премию "Золотая маска" за лучшую драматическую роль второго плана получила актриса Омского академического театра драмы Валерия Прокоп за роль в спектакле "Время секонд-хэнд".
"Мир большой музыки оказывается неожиданно жестоким. Яростные состязания молодых пианистов за место на музыкальном Олимпе подобны профессиональному спорту. Главные герои день за днем вынуждены делать выбор между семьей и музыкой, любовью и музыкой, душевным здоровьем и музыкой, жизнью и музыкой", – из рецензии на спектакль "Пианисты".
О "Золотой маске", о том, чем отличаются региональные театры от столичных, о "театральном деле" Кирилла Серебренникова – главный режиссер театра "Глобус" Алексеем Крикливым.
– Почему на "Золотой маске" решено было показать именно спектакль "Пианисты"? Чем он так важен для театра "Глобус"?
– На самом деле мы ничего не предлагали. Отбор спектаклей на "Золотую маску" происходит по-другому, сами театры их не выбирают. Экспертный совет "Золотой маски" отсматривает все премьеры сезона. В этом году эксперты просмотрели порядка тысячи спектаклей по всей стране. Затем коллегиально, через совещания, голосования, формируется конкурсная программа. А дальше начинается работа жюри, которое и определяет победителей. Как мне кажется, система отбора конкурсантов и лауреатов на "Маске" близка к совершенной: эксперты и жюри сто раз всё обсудят, прежде чем примут решение.
– Если есть конкурс – есть победители и побежденные. Но можно ли объективно определить, кто лучше, в таком субъективном деле, как театр и вообще искусство?
Не будь этого уголовного дела, Серебренников все равно получил бы "Золотую маску"
– Вопрос вечный, и существует он столько же, сколько существуют и фестивали с наградами. Конечно, тут все субъективно – так ведь и само искусство субъективно. Но поскольку наш театр получил один из главных призов и еще на два был номинирован, нам очень приятно, что такая субъективность существует. Вообще программа в этом году очень крутая. А наш спектакль, очевидно, совпал с какими-то современными вибрациями в обществе. Можно, наверное, по-разному относиться к тем, кто победил в "Золотой маске" 2019 года, но все это очень достойные люди. Безупречные.
– В этом году две "Золотые маски" получил Кирилл Серебренников: за лучший балетный спектакль – "Нуреев" в Большом театре – и как режиссер-постановщик "Маленьких трагедий" в Гоголь-центре. Это было проявление цеховой солидарности и стремление коллег поддержать режиссера, который только что вышел из-под домашнего ареста? Или свои "Маски" Серебренников получил бы и без этих злоключений?
– Кирилл Семенович – большой художник, один из лучших режиссеров нашего времени, и не только в масштабах страны. Он делает очень серьезные работы. Я не хочу видеть здесь какую-либо подоплеку. Думаю, что если бы всей этой ситуации с уголовным делом не было, он бы все равно получил "Золотые маски".
– Та ситуация, в которой оказался Серебренников, – теоретически в нее может попасть любой руководитель театра, имеющий дело с государственными деньгами? Все эти сложные и длительные системы госзакупок, "навороченное" законодательство, ограничения… Рискуют все?
– На самом деле на этот вопрос должен, конечно, директор отвечать. Я скажу так: есть вещи, которые не всегда можно спрогнозировать. Иногда что-то важное было нужно еще вчера, иногда что-то планированию не поддается. Из-за этого срываются сроки сдачи постановки – и это катастрофа. Возможно, отсюда случаются "шероховатости" с соблюдением всех тонкостей закона. Но мы работаем в государственном учреждении культуры – и мы работаем по правилам государства. Эти правила иногда меняются, и тогда приходится сложновато. Но сейчас идет работа над законами, над тем, чтобы творческим людям можно было работать по понятным правилам.
– Но государство не только отслеживает, как тратятся финансы, но и все чаще вмешивается в саму работу театров. Прошлой зимой и "Глобус" с этим столкнулся, когда, вопреки мнению коллектива, принято было решение уволить директора театра Елену Алябьеву, а на ее место назначить экс-депутата Виктора Старкова, никогда к театру отношения не имевшего.
– Елена Алябьева продолжает работать в "Глобусе". Не вижу смысла сейчас комментировать эту историю: всё уже прокомментировали губернатор Травников и министр культуры Решетников. Наверное, все, что ими было сказано, имеет силу. Официально в этой истории поставлена точка. Сейчас произошедшее кажется каким-то недоразумением, и даже немного смешным. Театр "Глобус" работает, мы выпускаем спектакли, ездим на фестивали, получили "Золотую маску". Мы заняты делом.
– На фестивале "Золотая маска" представлены работы как столичных, так и региональных театров. Если по-честному, жюри подходит к ним с одинаковыми критериями? Или делает коллективам из регионов некую скидку, старается поддержать "провинциальные" театры?
Иногда невооруженным глазом видно, сколько денег по сцене ходит
– Я надеюсь, что никаких скидок нет. Я тоже в свое время был в жюри "Маски" и помню, какие шли споры о спектаклях-номинантах, безо всяких скидок. Вообще когда мы начинаем делить искусство на региональное и столичное – это порочный путь. Это оскорбляет и тех, и других. Искусство – это больше, чем деление на регионы и столицы, это пространство иного порядка.
– Но в регионах театры объективно работают не в тех же условиях, в каких работают московские. С точки зрения финансирования хотя бы.
– Разница, конечно, есть, и в определенном смысле работать сложнее. Финансовые возможности в регионах и в Москве различны, иногда региональные театры поставлены на грань выживания. Да и кадровые проблемы существуют: все стремятся уехать в столицу. С другой стороны – сколько в Москве театров? Сто, двести? О существовании большинства из них вы наверняка и не знаете. А в регионах театры на виду, они любимы. А театральное поле едино. Когда человек приходит смотреть спектакль – он же не на деньги идет посмотреть, искомое у него все-таки на другом уровне лежит... Хотя иногда, действительно, невооруженным глазом видно, сколько денег ходит по сцене. Вообще, к востоку от Урала в театре в последние 10, 15, 20 лет много интересного. В Сибири возникает особое театральное пространство, появляются новые актерские и режиссерские имена. В конце концов, отдаленность от центра – это не проблема, это всего лишь время, проведенное в пути.
– В чем специфика того особого театрального пространства, о котором вы упомянули?
– Банально прозвучит, но у нас есть время подумать о том, чем мы занимаемся и зачем мы это делаем. Понимаю, что в столицах много искушений – в том числе в плане больших заработков любым путем. А мы тут не торопимся. Кроме того, таланты, как мне кажется, равномерно распределены по территории страны. Талантливых людей много, просто надо дать им возможность "найтись" и проявиться, чтобы они не убегали все в один город. А серьезно заниматься творчеством можно везде.
Актриса Омского академического театра драмы, народная артистка РФ Валерия Прокоп в спектакле "Время секонд-хэнд" играет дочь "врага народа", которая провела детство недалеко от лагеря, где мать отбывала срок. Обе они вернулись из своих мест заключения, но оказались совершенно чужими друг другу. Даже детдомовская воспитательница ближе героине Валерии Прокоп. И все растеряны в новой "вольной" жизни, которая слишком напоминает зону.
– Роль близка моему сердцу, – говорит Валерия Прокоп. – В моей родне тоже были репрессированные. Правда – это не слишком близкие мои родственники. А несколько артистов отказались от роли в спектакле: одни потому, что для них это все совсем далеко и чуждо. Другие потому, что все это оказалось настолько близким и болезненным для них, что они не могли произносить слова – перехватывало горло.
мы в этот момент живем вместе со зрителями
В Омском драматическом театре не в первый раз ставят спектакль по прозе Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич: еще в конце в 80-х здесь шла пьеса по книге "У войны не женское лицо". "Время секонд-хэнд" в постановке петербургского режиссера Дмитрия Егорова – это исповеди людей разных эпох: советской и постсоветской. На авансцене – кучи старой одежды, которую носили тогда. На экране, за актерами, картинки-комиксы, где фигурки солдатиков, бюсты Ленина, танки, какие-то железные винтики перемешаны с яркими детскими игрушки и октябрятскими значками… И музыка: Виктор Цой с песней "Мы ждем перемен" тех времен, когда их действительно ждали, неожиданно сменяется перепевом в исполнении Надежды Кадышевой – вот и дождались.
– Это удивительный спектакль, – говорит Валерия Прокоп. – Он для всех поколений. Молодые плачут! Многие из них ничего не знали о репрессиях. Им не рассказывали родители или бабушки с дедушками, они не читали Алексиевич. Первые один-два спектакля зрители сначала аплодировали между монологами, а потом стали сидеть, просто замерев, как завороженные. Неправда, что артист не видит зрителей, я вижу, по крайней мере, в первых рядах. И вижу, что часто приходят одни и те же люди. То, что мы делаем на сцене, трудно назвать игрой – мы в этот момент живем вместе со зрителями.
В этом году экспертам "Золотой Маски" пришлось отсмотреть около тысячи спектаклей из более, чем сотни российских городов. И успех региональных театров на "Маске" закономерен, считает Валерия Прокоп, которая служит в Омском драматическом театре с 1966 года.
– Разве что географически этот театр провинциальный, но не по уровню своему, – говорит она. – Бывает такое, что приезжает какой-нибудь столичный театр с гастролями – их же там много, причем, очень разных – люди уходят с первого акта и говорят нам, артистам Омской драмы: "Спасибо, что есть вы!". Наша провинциальность, может быть, заключается только в том, что мы никогда не можем, не хотим позволять себе халтуру. Театр сейчас нужен, как никогда: люди устали от того обилия "чернухи" и вранья, которое льется с телевизионных экранов. И главное – люди хотят знать правду, – уверена обладательница "Золотой маски".
