Оппозиционный блогер Вадим Тюменцев – первый в России заключенный, освобожденный досрочно благодаря частичной декриминализации "экстремистской" 282-й статьи. В колонию Тюменцев попал в декабре 2015 года, суд признал его виновным в возбуждении ненависти и призывах к экстремизму. Блогер несколько раз объявлял голодовку, в том числе в поддержку украинского режиссера Олега Сенцова, осужденного по обвинению в терроризме. За решеткой Вадим Тюменцев провел три года и девять месяцев, хотя осужден был на пять лет. Правозащитный центр "Мемориал" признал его политзаключенным. Журналисты Агентства новостей ТВ-2 поговорили с Вадимом Тюменцевым сразу же после его освобождения из колонии.
– Вы провели в колонии почти четыре года. Жалеете о том, чем занимались до срока?
– Мог ли я действовать по-другому? Возможно, где-то мог быть чуть корректнее. Но посадили меня в итоге за то, что я начал активно мешать. Я был самым оперативным блогером Томска с видеокамерой. Когда случалась реальная беда, я оказывался на месте раньше всех. Редакционной политики у меня не было, я чувствовал себя полностью защищенным. Думал так: "Пусть считают дураком за эти ролики, но зато не трогают". Но я переоценил себя и свою безопасность. Не учел, что в стране наступила другая эпоха. Меня предупреждали, что я допрыгаюсь, что нельзя трогать Украину. Можно было прислушаться к людям, но я гнул свою линию. Это, наверное, можно трактовать как отмороженность. Но когда люди свою линию гнут, нет единомыслия, их не получается загнать в казармы. Сейчас ситуация изменилась.
– Несколько раз вы голодали в колонии. Зачем?
– Первую голодовку в декабре 2017 года я начал от хорошей жизни – в поддержку политзаключенных. Тогда у меня не было жестких оснований для голодовки, и после нее мое положение в колонии ухудшилось. Голодовка эта стала каплей в море, но способствовала декриминализации экстремистской 282-й статьи и моему досрочному освобождению. Повлияло и то, что другие осужденные и обвиняемые по политическим статьям рассказывали о своих делах. Не шли на поводу у следствия, которое всегда говорит: "Молчите, и все будет хорошо". Благодаря журналистской и правозащитной солидарности удалось чуть-чуть изменить законодательство. Но это просто подачка, статью ведь не декриминализировали полностью. К тому же остались похожие статьи. Люди попытались что-то сделать, и это тот минимум, который у них получился. Сейчас ждать изменений в лучшую сторону не стоит. Другие мои голодовки были связаны с внутренними событиями в колонии, которых касаться не хочется. Вообще, я не склонен сейчас мстить администрации. Было, прошло, живем дальше.
– Вы сталкивались в колонии с другими политзаключенными?
– Насколько я знаю, официально я единственный политзаключенный в Томской области. 282-я статья была у моего сокамерника Игоря (в настоящий момент, по словам Вадима Тюменцева, этот заключенный уже освобожден и просит не предавать огласке его персональные данные и обстоятельства дела. – СР). Его посадили за неугодное мнение, но он признал вину и получил полтора года. Я вину не признал и получил пять лет. Вообще, я не считаю, что нужно делить заключенных на политических и неполитических. И среди одних, и среди других есть разные люди.
– Интересуются ли обычные заключенные политикой?
– Если говорить о большинстве зэков, то они интересуются поправками: декриминализацией законов, смягчением, амнистией. Мифы о смягчении сроков по колониям и СИЗО гуляют годами. Все друг другу говорят, что их новости из последних уст. Хотя недавний закон "день за два, день за полтора" казался мне в колонии такой же фантастикой, как слухи о том, что у всех уберут по 300 дней срока. Конкретно политические события заключенным не интересны, они живут более близкими категориями. Например, занять пачку сигарет до следующего магазина.
– В колонии вы работали библиотекарем. Какова специфика такой работы в заключении?
– Работа зависит от библиотеки и того, кто работает библиотекарем. Это может быть теплым местом или горячей точкой. У меня была напряженная работа, связанная с расстановкой, классификацией и тематизацией книг, я постоянно штамповал их и выдавал. В библиотеке я не перерабатывал и не перенапрягался, как работники промзоны. Но когда к тебе в день приходит по десять, а то и по тридцать человек, ты просто выгораешь. В изоляторе сидеть скучно и тяжело, но там я плотно занялся демографическими подсчетами и исследованиями солнечной активности.
– Находясь в заключении, вы успевали следить за происходящим в России?
– Мне не хотелось выпадать из контекста, но источника новостей в колонии нет. Есть телевизор, но по нему о многих вещах не рассказывали. Поэтому я выписывал газеты. Сперва "Российскую газету" и "Томскую неделю", а с февраля 2017 года и "Новую газету". "Российская газета" менее отвечала моим потребностям. В ней много графиков и статистики, свидетельствующих о развитии страны. Но я этого роста в общении с осужденными, которые недавно попадали в колонию, не замечал. Было только ощущение застоя. Но благодаря газетам я был в курсе событий. Для меня это важно.
В 117-м номере "Новой газеты" есть статья "Повар любит поострее", где описывается охота на российских оппозиционеров. Зачастую охота завершается избиениями, тяжелыми ранениями или убийствами. Журналисты "Новой" нашли Валерия Амельченко – человека, который якобы делал по заказу Евгения Пригожина грязную работу. Например, проучил блогера из Пскова Сергея Тихонова. Блогер умер от сердечного приступа недалеко от своего дома в 2016 году.
Родственники погибшего блогера в диагнозе не сомневаются, а меня эта статья заставила подумать. С 2012 года меня травили в интернете. Я к тому времени был два года видеоблогером, а просто блогером лет пять. Знал уже, на что и как люди реагируют, и в определенный момент почувствовал неладное. Было впечатление, что мои ролики целенаправленно минусует какая-то группа. Я пообщался с коллегами, и они меня убедили, что никакой группы нет. А потом я узнал, что убеждавшие меня в этом люди связаны с ФСБ. Со мной не получилось справиться через травлю, и тогда я стал заключенным. В интернете сейчас есть угрозы в мой адрес. Пишут следующее: "Ты нас звал, и мы пришли. Скажи спасибо, что с тобой обошлись так". Значит, могли обойтись по-другому?
Имя Евгения Пригожина связывают с "частной военной компанией Вагнера" и "фабрикой троллей". Одной рукой его люди бьют оппозиционных блогеров по-блогерски, а другой устраняют их физически: грубо режут или отравляют, инсценируя естественную смерть. Поэтому я хожу и оглядываюсь.
– Планируете дальше вести свой блог?
– Нет, сейчас хочу сосредоточиться на научной деятельности. Исследования, которыми я занимался в колонии, могут стать предтечей больших научных открытий. В этом я нашел себя и хочу начать с чистого листа.
– Есть желание уехать из России?
– Я плотно связан с русским языком, просто не врасту за границей. В Крыму и Одессе я чувствовал, что не вписываюсь в ландшафт, и тосковал по Сибири. Уехав куда-нибудь, я утратил бы связь с космосом. Не смог бы писать так, как пишу сейчас, не смог бы проводить такие математические расчеты. Сейчас у меня есть разгон. Хочу доделать текущие дела и через неделю сесть за научные исследования. Буду досчитывать то, что не успел досчитать в изоляторе.
Вадим Тюменцев благодарит за помощь и поддержку своего первого общественного защитника Антона Иванова и представителя в суде Елену Хамматову, правозащитников из "Мемориала" и "Фридом Хаус", членов Общественной наблюдательной комиссии, журналистов, коллег по Комплексной самодеятельной экспедиции, "простого заключенного" Андрея Медведева, адвоката Андрея Миллера, свою мать и всех тех, кто слал ему письма поддержки.
Для справки:
Вадим Тюменцев – видеоблогер и общественный активист из Томска. В разные годы Тюменцев митинговал против фальсификации выборов и судебного произвола, организовывал митинги в поддержку Сергея Зайкова, осужденного за пощечину губернатору Томской области Виктору Крессу, принимал участие в других общественно-политических акциях. Подвергался административным арестам. В 2010 году баллотировался в муниципальные депутаты от КПРФ.
30 декабря 2015 года Кировский районный суд города Томска признал Вадима Тюменцева виновным по статям "Возбуждение национальной ненависти либо вражды" и "Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности". По приговору блогер получил пять лет лишения свободы в колонии общего режима и запрет пользоваться интернетом на три года.
Поводом для разбирательства стали два трехминутных видеоролика, посвященные военному конфликту в Украине и опубликованные на его странице в соцсетях и на видеохостинге YouTube. Суд решил, что действия блогера были направлены на возбуждение ненависти и вражды к жителям Донецкой и Луганской областей Украины. Суд также признал Вадима Тюменцева виновным в экстремистской деятельности, которую блогер вел в интернете. Гособвинение просило четыре года в колонии-поселении.
Позже Вадим Тюменцев обжаловал приговор в областном суде. В последнем слове он заявил, что явку с повинной написал под давлением майора ФСБ. Томский блогер утверждал, что не понимает, почему он является экстремистом, так как ничего экстремистского не совершал и к террористическим действиям не призывал. Областной суд оставил приговор в силе, но разрешил Тюменцеву пользоваться интернетом без размещения какой-либо информации в сети. На свой приговор Вадим Тюменцев позже подал жалобу в Европейский суд по правам человека.
16 января 2019 года Вадим Тюменцев вышел на свободу досрочно благодаря частичной декриминализации статьи 282 "Возбуждение национальной ненависти либо вражды".
