Александру Кокочко 49 лет. Он инвалид детства. Его диагноз – "врожденное слабоумие". Сорок девять лет он живет в деревне Кафтанчиково вместе с матерью. Соседи зовут его просто Сашка и утверждают, что он безобиден и готов безотказно выполнять любые просьбы. Даже самые неприличные.
– Дети сейчас у нас современные, увидели, что дурачок, ребятишкам по 4–5 лет, уже есть какое-то понимание, что есть мальчики, есть девочки. Я своего брата спрашивал: он сказал, что они заставили его снять штаны и показать то, что там у него есть. Увидела эту ситуацию мать одной девочки и позвонила в полицию. Мой брат, это все признают – и медики, и односельчане, по уровню развития сам 5–6-летний, – говорит Сергей Кокочко, младший брат Сашки.
С недавнего времени Сергей является опекуном своего брата. Правда, он оформил опеку лишь после того, как случилась эта история, и Сашку отправили в СИЗО. На заседании суда выяснилось, что формально Сашка никогда не признавался недееспособным (родственники объясняют – не было необходимости). И хотя недееспособность была всем очевидна, отсутствие бумаг оказалось важнее, и Сашу, обвиненного по тяжкой статье, отправили в следственный изолятор.
– Когда я приехал в суд, привез доказательства, что он инвалид, получилось так, что документы эти об инвалидности следователь во время определения меры пресечения просто спрятал, – рассказывает Сергей Кокочко. – Потом, когда мы начали выяснять, документы откуда-то появились. Адвокат назначенный говорил, вы же видите, он инвалид. Но в деле бумаг не было. И судья решил: раз документов нет, значит здоровый, пусть идет в СИЗО. Там он провел восемь дней. Говорят, за такие статьи что-то делают в СИЗО с людьми нехорошее, а тут соседи по камере ему сочувствовали и даже кормили. Потому что он от стресса ничего не ел.
За два дня до апелляции в областном суде Сергей Кокочко попросил односельчан подписаться под обращением в защиту Сашки и собрал почти 400 подписей.
– Я не знаю, зачем они его хотят закрыть. От чего они его собираются лечить? Он с детьми всю жизнь. И дети, и внуки мои с ним выросли. И никакой опасности, – говорит жительница села Кафтанчиково Елена Лоншакова. – Если бы он был плохой, никто бы не подписал. Он вообще человек безотказный. И сам как ребенок, у него взрослого ничего даже в мыслях нет. Постоять за себя не может. Без мамы никуда, они всегда вместе.
Александр Кокочко обвинен по статье 132 Уголовного кодекса "Насильственные действия сексуального характера". Насильственные – потому что дети априори считаются "находящимися в беспомощном состоянии". Следователи пришли к выводу, что подсудимый сам проявил инициативу: "умышленно с целью удовлетворения своей сексуальной потребности", "осознавая", что потерпевшие не достигли 14-летнего возраста, "показывал и трогал". Правда, в том же постановлении суда сказано, что суд пришел к убеждению, что описанное выше общественно опасное деяние совершенно им в состоянии "невменяемости" и он не осознавал "фактический характер и общественную опасность своих действий и не мог руководить ими".
По словам адвоката Юлии Копейкиной, доказательства следствия строятся исключительно на показаниях детей, которые практически невозможно проверить.
Мальчик четырех лет на допросе вообще не открыл рта, а в деле оказался почти лист его связной речи со взрослыми оборотами
– Мальчик четырех лет на допросе вообще не открыл рта, а в деле оказался почти лист его связной речи со взрослыми оборотами, – рассказывает Юлия Копейкина. – Девочку пяти лет допросили дважды. Один раз под запись, где она практически ничего не рассказала. Потом появились заявления родителей, где они просят не применять видеозапись. И сразу после этого второй допрос, после которого появляется опять же связный, явно взрослый, текст. Записей нет, психиатры запретили допрашивать детей в суде, из-за травмирующего характера ситуации. Положения Уголовно-процессуального кодекса об обязательном применении видеозаписи при допросе несовершеннолетних следователи обходят таким вот нехитрым способом, прося родителей написать заявление с просьбой не применять съемку. Это приводит к тому, что проверить показания детей становится абсолютно невозможным.
Районный, а затем и областной суд указали на то, что Александр не подлежит уголовной ответственности в силу невменяемости и к нему должны быть применены "меры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре общего типа – Томской клинической психиатрической больнице".
Для Валентины Кокочко – матери Александра он по-прежнему ребенок, нуждающийся в уходе. Они оба боятся неизвестного: Саша никогда не лежал в психиатрической больнице и вообще никогда нигде не был долго без мамы. Речь Саши мы понимаем с трудом.
– Никто плохого мне не говорил, не делал, со всеми играл ребятишками. Все нормально было. А больше я не могу ничего сказать, – отвечает Александр Кокочко на наш вопрос.
– Вы боитесь ехать в больницу?
– Боюсь, конечно. Вообще боюсь, я там не вытерплю, в этой больнице. Больше ничего не могу сказать.
– Он вообще всем людям помогает, он с дитями всю жизнь возится, его попросят, он за ними следит, – говорит Валентина Кокочко. – Вся деревня его жалеет. Нашли, говорят, главного педофила страны.
Многие жители Кафтанчикова действительно высказывают сейчас сочувствие "педофилу" Сашке и его матери. Однако Надежда Фомина, написавшая заявление в полицию, считает, что кампания поддержки организована семьей Кокочко.
– О чем рассказывать? Уже год миновал, все произошло в июне 2017-го! Забыть хочется… Я не собираюсь ничего никому доказывать. Следствие идет, наверное, еще будут суды, а тут все эти разговоры, – говорит Надежда Фомина. – Я тогда вышла и вон там, за плитами, увидела двоих детей: свою четырехлетнюю дочь и трехлетнего соседского мальчика, племянника Александра, а рядом стоял сам Александр. Он был без штанов и тряс своими причиндалами. Когда я закричала, он оделся, сказал "я больше так не буду" и быстро ушел. На следующий день мы вызвали полицию. А уже в Следственном комитете ребенок рассказал, что Александр просил их подержаться за его интимные места.
С мужем и дочерью Надежда живет в бараке на окраине Кафтанчикова. В колхозные времена здесь был коровник, а сейчас – жилые квартиры. Во дворе – дощатые сараи, уличный туалет, у входа в барак – лавочка с батареей пустых бутылок из-под пива и водки. Большая часть двора заросла сорной травой, виднеется "детская площадка" с качелями, которые сделаны из обычной доски и чурки.
По рассказам местных жителей, в этот барак почти ежедневно приходил Александр Кокочко. Нянчился с племянником Темой (в бараке живет его сестра Александра). Нередко к ним присоединялись и другие дети. Никого не беспокоило, чем занимается эта компания, пока Надежда Фомина не застала Александра "на месте преступления". Ее дочь Настя и маленький племянник Кокочко в это время стояли рядом.
– А правду говорят, что дети сами могли попросить Кокочко снять штаны? В процессе игры?
– Кто такое сказал? Я вот, например, верю своему ребенку, который никогда не врет. Даже в садике все знают, что у нас дома происходит, потому что дочка – страшная болтушка. Она хорошо говорит, говорить начала рано, все ее показания есть на камере, поэтому никто ничего там за нее не додумывал.
По словам Надежды, ни брат, ни мать Александра к ней не приходили. А вот сестра Ольга действительно один раз позвонила и попросила забрать заявление.
– Но я забирать заявление не хотела, да и не смогла бы это сделать. Там же ход следствию дан, а это, по сути, преступление против несовершеннолетнего, так что никаких "отказов" уже не принимается, – говорит Надежда.
Анисия Акольшина, лечащий врач Александра Кокочко, выступала в суде в его защиту. Говорила, что никаких нареканий на его поведение ни у кого не было, что он безобиден и не представляет опасности. Надеялась, что Сашу оставят на свободе под амбулаторным наблюдением.
– Для детей 5–6 лет в этом возрасте интерес к различию между полами нормален, девочки – мальчики. А Александр очень ведомый, – говорит Анисия Акольшина. – Родственники совершили ошибку, не получив официального свидетельства о недееспособности, как положено в таких случаях после совершеннолетия. Теперь Александра судят по всем правилам – как настоящего педофила. На учете у психиатра он состоит с 1982 года, ко мне он попал уже 40-летним. Обычно, когда определяешь человека недееспособным, предполагаешь, что с ним может что-то такое случится. А тут никто даже не мог предположить. Это родственников вина и моя тоже. Но он всегда был спокойный, ни у кого даже не возникло мысли, что недееспособность нужно оформить документально.
– Что означает "принудительное лечение" в его случае?
– Я считаю, что помещение Александра в психиатрическую клинику, пойдет ему только во вред. Я говорила об этом в суде – контингент пациентов там очень тяжелый, по отношению к нему возможны разные нежелательные действия. Когда я последний раз была в суде – Александр очень сильно исхудал. Видно, что вся эта ситуация его пугает. Изоляция является для него суровым наказанием.
История Сашки из Кафтанчикова – еще одна капля в статистическом море раскрытых преступлений по статье "Педофилия". Статистика год от года улучшается.
9600 несовершеннолетних в 2017 году стали жертвами "половых посягательств". Это почти в десять раз больше, чем в 2013 году
По официальным данным, 9600 несовершеннолетних в 2017 году стали жертвами "половых посягательств". Это почти в десять раз больше, чем в 2013 году, когда количество детей, пострадавших от действий сексуального характера, равнялось одной тысяче.
Первый раз наказание педофилам ужесточили в 2009 году. Дмитрий Медведев подписал поправки в УК РФ, отменяющие возможность условных сроков по этой статье, предусматривающие заключение вплоть до пожизненного и принудительный курс лечения для блокировки тестостерона.
За 4 года почти в четыре раза увеличилось количество возбужденных уголовных дел по преступлениям, совершенным против половой неприкосновенности детей и подростков, привела данные СК РФ заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Елена Мизулина. Ее слова приводит "Парламентская газета" от 30 марта 2018 года. Эту статистику Мизулина объясняет не увеличением количества таких преступлений, а "более профессиональной и напористой работой следственных органов по их раскрытию". Сейчас рабочая группа под руководством Мизулиной готовит новый "антипедофильский пакет".
