В июне в странах Балтии отмечают скорбную дату – очередную годовщину сталинских депортаций. Талис Вейсманис, директор рижской школы №45, родился в Сибири, где с 1945 по 1956 год отбывали ссылку его мать и отец. Родители Талиса попали во вторую волну массовой депортации "буржуазных и контрреволюционных элементов", которую НКВД проводило в странах Балтии сразу после окончания Второй мировой войны. Первыми воспоминаниями Талиса был вид на зеленое море тайги, открывавшийся с холма, на котором стояла деревня Озерное. Его семье повезло, никто не умер от голода и не погиб на лесоповале.
Через три года после смерти Сталина семья Вейсманис вернулась на родину, в Латвию. Талис окончил консерваторию и стал дирижером, а потом – директором школы с музыкальным уклоном. С годами у него появилась мечта – вернуться в Сибирь и сыграть концерт для жителей деревни, где прошло его раннее детство. Мечта сбылась весной этого года. Сейчас директорский стол в кабинете Талиса Вейсманиса завален фотографиями концертного тура по Красноярскому краю. Прием, оказанный латвийским музыкантам в Сибири, кажется, превзошел их ожидания.
Всегда хотел навестить родные места – когда еще были живы родители, думал, что однажды поедем туда все вместе
– Я родился в поселке Озерный Абанского района Красноярского края, – рассказывает Талис Вейсманис. – Всегда хотел навестить родные места – когда еще были живы родители, думал, что однажды поедем туда все вместе. Но путь неблизкий, да и, прямо скажем, не дешевое это удовольствие. Только в 2013 году, участвуя в проекте кинорежиссера Дзинтры Геки "Дети Сибири", мы с братом впервые смогли приехать на малую родину. Увидели место, на котором стоял наш дом, – и воспоминания ожили.
– Как вам удалось организовать гастроли в Сибирь?
– Это было непросто. На согласования ушло два года. Меня поддержала Рижская дума и ее председатель, Нил Ушаков, а также департамент образования и Бюро по развитию туризма Live Rīga. 27 апреля мы выехали из Риги в Красноярск, где проходили Дни латышской культуры. Мы – это школьный хор, танцевальный ансамбль старшеклассников и небольшой оркестр из четырнадцати учителей – всего 78 человек. В Красноярске у нас был аншлаг. Местные латыши съехались со всего края, но и русских тоже хватало. Интересно, что в Латвии не принято кричать "Браво!" после каждого номера, а здесь как будто прорвало плотину: слушатели пришли в восторг – и музыканты выложились до конца.
Гастроли латвийских музыкантов стали для сибиряков подарком – в буквальном смысле. Вход на все концерты был свободным. Такова позиция Талиса Вейсманиса: искусство не продается, особенно, народное искусство. Один из самых трогательных номеров концертной программы – "Танец умерших душ" связан с народными преданиями. Осенью в Латвии отмечают Veļu laiks – "время духов" – дни, когда души предков, закутанные в белые саваны, посещают мир живых. Исполнение танца на сибирской земле, где в 1940-х годах умерло от голода, холода и болезней более пяти тысяч депортированных латышей, напоминало обряд, совершаемый в память об этих людях.
– Мы выступали в Канске, а затем – в райцентре Абан. Говорят, что это название переводится как "медвежий угол". Население – восемь тысяч человек, и опять в зале яблоку некуда упасть. Конечный пункт нашего маршрута, поселок Озерный, находится в двадцати километрах от Абана. Мы выехали туда на двух школьных автобусах, которые вскоре увязли в грязи, потому что дорогу размыло весенними дождями. Тогда мои друзья, которые сопровождали нас в поездке, бросили клич среди знакомых и незнакомых, и это было как чудо – за нами приехали джипы, куда мы погрузились и так добрались до Озерного.
В поселке мы дали концерт и открыли памятник латвийским детям, погибшим в Сибири. Во время поездки 2013 года мы привезли в Озерное мемориальную доску с изображением рижского памятника детям – жертвам депортаций 1941–1949 гг. В нынешнем году доску установили на постамент, возведенный на средства моего друга детства Юрия Панькива. Его семью депортировали из Украины, она пустила корни – так он всю жизнь и прожил в Озерном.
– Вы чувствовали себя представителями народной дипломатии, приехавшими в Россию в разгар гибридной войны, которую путинское правительство ведет против коллективного Запада, включая Латвию?
– Все это глупости! Общаясь со здешними людьми, мы не обсуждали политику. Мы, люди культуры, ни разу не ощутили никакой враждебности – только восхищение и благодарность за концерты. Сибиряки оценили размах нашего проекта, и что это значит для маленькой страны – организовать такие гастроли. О нас много и исключительно комплиментарно писала местная пресса.
В ходе поездки меня не раз поражала самоотдача детей и педагогов, которая росла от концерта к концерту, и уровень их мастерства. И конечно, ответная реакция сибирской публики, которую не всегда можно наблюдать дома. Мы достаточно много концертируем в разных регионах Латвии, и могу с полной ответственностью сказать – это было что-то фантастическое. После этой поездки мы в школе стали говорить друг другу: "Любим, обнимаем, целуем!"
– Как ваша семья оказалась в Сибири?
– Отец с матерью были высланы из Латвии в 1945 году по политической статье. Хотя они ни в чем не провинились перед советской властью, просто состояли в молодежной организации "Айзсарги" (Aizsargi – "защитники" – С.Р), что-то вроде отрядов самообороны. До войны отец жил и работал в Елгаве на кожевенной фабрике, при этом он участвовал в велосипедных гонках и занимал призовые места.
Моя мать жила на хуторе у деда, помогала ему обрабатывать тринадцать гектаров земли в Пенкульской волости Добельского района. В Латвии родители не были знакомы между собой. Их арестовали в один день – 28 января 1945 года. В Сибирь их везли под конвоем, в одном поезде, но в разных вагонах. Встретились они уже в Озерном. Отец работал в пекарне и фактически спас жизнь своей будущей жене и другим
латышам, которых гнали по этапу через Озерный. Он каким-то удивительным образом сумел
добиться у начальства разрешения на то, чтобы их оставили в поселке, а потом обеспечил всех питанием – из того, что было в его распоряжении. В 1952-м на свет появились мы с братом-близнецом Янисом. Еще через полтора года сестра Анита.
В Озерном, состоящем всего из двух улиц, тогда жило около 750 человек. Нашими соседями были украинцы, поляки и белорусы, русские, эстонцы и литовцы – полный интернационал. Но мы никогда не делили друг друга по национальности. Главное, что из себя представляешь лично ты. Такое отношению у меня по сей день: в моей школе мы не разделяем детей по национальному признаку или достатку родителей.
– Ваши родители рассказывали вам об аресте, о том, как их везли в Сибирь?
До самой смерти они ничего не рассказывали, даже после объявления независимости Латвии в 1991 году, когда о депортации можно было говорить свободно
– До самой смерти они ничего не рассказывали, даже после объявления независимости Латвии, в 1991 году, когда о депортации можно было говорить свободно. Каждое слово приходилось клещами вытягивать. Оглядываясь назад, хотелось бы о многом расспросить родителей: о Сибири, о дедах и прадедах в Латвии.
– Когда семья вернулась в Латвию?
– В 1956-м, когда мне было пять лет. Неожиданно оказалось, что условия жизни и возможность найти работу для бывших "врагов народа" здесь, в Латвии, куда хуже, чем в Сибири. Я имею в виду не отношение простых людей, а политику тогдашней власти. Нельзя было получить землю, приходилось терпеть всяческие унижения. Бывало и такое, что вернувшиеся уезжали назад, в Сибирь. Нас спасло то, что в Латвии оставались две сестры матери, которые помогли выжить на первых порах.
Мы поселились в дедовском доме, откуда в январе сорок пятого года увезли мать. Этот дом и сейчас стоит. На днях в этом местечке будет открыт памятник нашим репрессированным землякам… Помню, когда мы вернулись, у всех было колоссальное желание работать. После школы мой брат выучился на инженера в Сельскохозяйственной академии, я окончил Консерваторию по специальности "хоровой дирижер". Сначала пришлось работать по распределению в Смилтене, в 1984-м стал директором музыкальной школы в Цесисе, и с тех пор не слезаю с директорской должности. В рижской 45-й директорствую более двадцати лет. Сейчас я уже не выступаю на сцене, но в свое время пять лет был дирижером хора "Дзиедонис" (знаменитый в Латвии мужской хор. – С.Р), работал с женскими и мужскими коллективами. Вел, как говорится, активный образ жизни… В общем, лично мне не на что жаловаться – все получилось. Я считаю, что настоящего человека трудности только закаляют. Главное, чтобы он не был тряпкой, оставался верен своей судьбе и не предавал других.
Кроме директора школы, все остальные участники этого гастрольного турне оказались в Сибири впервые. И вот что они рассказали:
Анита Тарасова (12-й класс):
– Сначала у меня были опасения. Как известно, в Сибирь на протяжении веков ссылали людей, но в результате поездка была замечательной. Сибиряки поразили своей сердечностью и отзывчивостью, готовностью прийти на помощь, найти решение, казалось бы, неразрешимых проблем. Природа невероятно красива… Жаль, что не удалось увидеть ни одного медведя.
Элина Целко (11-й класс):
– В Сибирь была выслана моя тетя, а сама я там никогда не бывала. Первое ощущение – радость от попадания в среду, где все говорят на твоем родном языке. При этом русские в Латвии, Москве и Сибири сильно отличаются. У нас, русских балтийцев, первым делом отмечают необычный акцент. При всем радушии принимающей стороны я себя чувствовала скорее не среди своих, а как на потрясающей экскурсии. Все-таки мы по-разному смотрим на мир, у нас разные возможности путешествовать, и уровень жизни тоже отличается.
Байба Неймане (заместитель директора по воспитательной работе):
– Вначале замысел поездки казался авантюрой, но результат превзошел все ожидания. Девочки уже отметили зашкаливающий уровень гостеприимства и готовности прийти на помощь. При том что каждый пункт нашей программы пребывания был тщательно продуман – нас на самом деле там ждали. Здешняя публика не стесняется выражать свои чувства – кричать "Браво", громко и долго аплодировать… Чего не всегда хватает в Латвии. Для наших ребят это был очень полезный опыт и стимул.
Марис Виткус (заместитель директора по музыкальным и образовательным вопросам):
– Мою семью тоже выслали в Сибирь, в ходе депортации 14 июня 1941 года, что лично для меня придало этому путешествию особое значение. Нам с отцом удалось добраться до его родного поселка в Томской области и даже найти дом, где он появился на свет. Покорило величие сибирской природы, не испорченной современной цивилизацией. И конечно, реакция публики на наши выступления. Если в Латвии полконцерта уходит на разогрев зала, то здесь все происходит после первого номера. Для музыканта это идеальная публика.
В скором времени Талис Вейсманис собирается уйти на пенсию. Сибирская поездка стала для него не только встречей с детством, но и завершением карьеры педагога и музыканта. Свободное время он собирается посвятить внукам и пчелам на своем хуторе, где когда-то, в январе 1945 года, его будущая мать Лония была арестована офицерами НКВД и отправлена в Сибирь, на встречу с его будущим отцом. Теперь у Талиса будет больше времени, чтобы поразмыслить о странностях судьбы.
– Вполне возможно, что при благоприятном стечении обстоятельств буду возить группы из Латвии в Сибирь – знакомить людей со здешней колоссальной природой и делиться знаниями об истории этого края. Классик латышской литературы Янис Порукс сказал, что лучше жизни может быть только мечта о ней. До сих пор мои мечты осуществлялись.
