"Он посмотрел на свою жизнь, на свою маму и поехал… "

В Благовещенске 7 марта похоронили 25-летнего Александра Никулина, бойца "частной военной компании Вагнера", погибшего в начале февраля в Сирии. Корреспондент "Сибирь.Реалий" поговорил с близкими солдата об обстоятельствах, которые привели его на эту войну.

Александр погиб в результате авиадура в районе сирийского города Дейр-эз-Зор. Его сестра Наталья уверена, что он не знал об этой операции заранее и идти в бой в тот день не планировал.

– Саша всегда, когда собирался в бой, предупреждал маму и оставлял контактные телефоны, чтобы, в случае чего, было куда позвонить. Он 7-го числа зашел в WhatsApp, написал маме: "Все спокойно, скоро приеду", и все, со связи ушел.

​– Кто сообщил о его гибели?

– Сообщил сослуживец, его друг, он тоже из Благовещенска, и даже из одного района. Он находился там, на месте, не знаю, как выжил, но он сообщил маме, что видел Сашу погибшим. Это было сразу после авиаудара. А официально нам сообщили только через две недели. Мы с мамой все это время бегали по воинским частям, я в Благовещенске, она – в Краснодаре. Сначала все говорили "завтра – завтра", через две недели сообщили, что погиб, там-то можно забрать гроб.

– Вам кто-то из властей или частной военной компании помогал с похоронами?

– Нет, никто. Мы в этот момент, конечно, нуждались в помощи. Обещали, но ничего не дали. Единственное – передали небольшую сумму из военной части в Краснодаре, но мы так поняли, что это, наверное, военные от себя и собрали. Все эти деньги ушли на похороны.

– Сирия – это был первый боевой опыт Александра?

– Нет, он воевал уже пять лет. Сначала на Украине – в Донбассе и Луганске, потом, последние полтора года, – в Сирии.

– С чего все началось, как он оказался на Украине?

– "По знакомству" получилось. Саше было 20 лет, он в армии отслужил. А тут подвернулся знакомый – взрослый мужчина, он уже повоевал в горячих точках. Вот и взял его с собой подзаработать. Раз съездил, два, три – прокатило. Ну и затянуло...

​– Он хотел именно заработать?

– Да, ради денег. Мы жили в комнате, в общежитии. Саша хотел сделать все, чтобы мы не остались в этой комнатушке. Он маме дом в Краснодаре купил, это была ее мечта. Он там успел пожить полгода, но ему все равно было, где жить, он же только в отпуск приезжал. Так все пять лет.

– Как мама относилась к его службе?

– Мама отговаривала Сашу много раз. Он объяснял: "Это мое, после войны я не смогу никем работать, грузчиком там каким-то". Мы все относились негативно, отговаривали его. Но он взрослый был парень…

– Сколько он собирался воевать?

– Мы с мамой обсуждаем… и думаем, что он после этого последнего контракта хотел закончить воевать. У него отпуск был в августе. Он приехал на месяц и обратно в Сирию возвращался нехотя. Ему оставалось три месяца, в декабре Саша должен был вернуться. Мы ждали его на Новый год, а он сообщил, что продлил контракт на три месяца, чтобы еще немного подзаработать. После этого он хотел остановиться. Ему даже работу в Краснодаре нашли…

– Он рассказывал о службе?

– Нет, он звонил и говорил всегда коротко. Ничего не рассказывал и предупреждал всегда – лишних вопросов не задавайте. Что их телефоны прослушивают и проверяют.

​Юрий Ветров вырос с Александром в одном дворе, дружил с детства. Он уверен, что Никулин сделал войну своей профессией из-за безденежья.

– Тут работы нет, а зарплата по Благовещенску – 10–15 тысяч, на эти деньги прожить нельзя. Без вариантов: либо тут спиться, либо туда – в Сирию. А в "Вагнере" он очень хорошо зарабатывал. Семья с кредитами рассчиталась, он дом матери купил, у него была Toyota Highlander, это приличная машина, по местным меркам. Думаю, он получал там 150–200 тысяч в месяц.

– Вы говорили о его службе?

– Я его постоянно отговаривал, как только он приезжал. Были у него деньги на машину – я предлагал ему вместо автомобиля в какой-то бизнес вложиться. Не ездить больше на войну, остепениться. Он не захотел. У нас вечные ссоры, споры по этому поводу были. Просто пацан хотел жить нормально. Как и все. Говорят, что на войну быдло едет… он не такой был. Нормальный парень, с ним поговорить можно было на разные темы. Ждали его на Новый год, но он не приехал. Мы с ним переписывались по соцсетям, но осторожно – "Привет, как дела", потому что за лишние слова его и оштрафовать могли.

​Приятельница Александра просит не называть ее настоящего имени, придумать псевдоним – например, Анна. По ее словам, главное, что Саша хотел в жизни, – помочь матери.

– Я знала его больше 10 лет, у нас была одна компания. Много времени проводили вместе, хорошо знаю его семью, маму, сестру. Он был очень светлым, чистым человеком, я действительно не слышала, чтобы кто-то о нем говорил плохо, просто не о чем было говорить. Его все любили. Он не был жадным, знаете, лишь бы заработать. Он все делал ради семьи – мамы, сестры. Купил матери дом в Краснодарском крае, она давно мечтала туда уехать. Перевез ее в прошлом году, она стала обустраиваться, но это было где-то под Краснодаром, в пригороде, а он хотел купить жилье в самом Краснодаре, ради этого и поехал в Сирию. Сказал маме, чтобы она искала покупателей на дом, мол, приедет, и они будут смотреть что-то уже в самом Краснодаре. И она нашла покупателей. После Нового года говорил, что вернется домой к марту. Летом хотел играть свадьбу со своей девушкой. Мама была одна там, в Краснодарском крае, долго ничего толком сказать не могли, что с ним случилось после этого обстрела. Говорили, что якобы пропал без вести. Она там из-за всех переживаний попала в больницу. Мы через все каналы, через пацанов, с которыми он был на Донбассе, сами пытались узнать, что же на самом деле произошло.

Наташа, сестра, должна была ехать к маме в марте, ей пришлось срочно менять билеты на февраль. Ехала туда к ней и паниковала – а что если тело в это время привезут?! Но им только через две недели точно сказали, что Саша погиб. А тело привезли буквально накануне похорон. Во вторник привезли, а в среду были похороны. Дату смерти ему поставили почему-то 8 февраля, хотя сам налет был 7-го, он и в соцсети заходил в тот день, когда там, в Сирии, было около 5–6 часов вечера. В последние месяцы он как чувствовал. Вдруг стал писать людям, с которыми уже давно не общался, спрашивал, как дела, что в жизни происходит – я уже потом об этом от них узнала. О себе ничего не рассказывал, я думаю, им запрещали. Мы с ним в январе общались много раз, он писал, спрашивал, как дела. Однажды даже по видеосвязи говорили, он поздравлял меня с днем рождения. Показал новогодний подарок, который им выдали, – сигареты, сыр, кофе, еще что-то. Но на вопросы, где он, как он, что – отмалчивался. Говорили только про меня.

– Как вы думаете, сколько он еще планировал воевать?

– Мне кажется, он хотел завязать с этим, с этой войной, для него это был этап, через который он хотел переступить и начать новую жизнь. Я думаю, у него план был, что он вернется в марте и уже больше не поедет туда. До этого он ездил на Донбасс. Я знаю еще несколько парней, которые там были, возвращались оттуда они очень загруженными, сами в себе, а на него вроде это не действовало. Все улыбался – возможно, это была защитная реакция. Они с сестрой и мамой жили очень скромно, в общежитии. И у него была цель – он хотел помочь матери. Жил ее мечтой вырваться отсюда. Другие заработают – и на себя все тратят, за границу едут отдыхать, например.

А Саша то ремонт делал у матери, то дом вот ей купил. Три года назад он нашел своих сестру и брата по отцу, с которыми с детства не виделись, объединил всю семью, они стали общаться. Все должны были встретиться летом в Краснодаре. Я знаю, что у нас осуждают тех, кто идет в частные военные компании, хотя в тех же Штатах, я слышала, есть закон, который это регулирует, и они там солдаты, а у нас считаются наемниками. Я считаю, нельзя осуждать, не зная обстоятельств. Я знаю, для чего он жил и ради чего мог пожертвовать всем. Сейчас все это пытаются скрыть, Путин ведь сказал, что вывел войска оттуда. Но кто-то же им дает оружие. Кто? Я много читала про это и находила информацию, что там во время того налета были наши ребята-контрактники. Я считаю, это вполне возможно.

– Как же семья его отпускала в столь опасные поездки? Отговорить было нереально?

– Конечно, и мама, и сестра боялись, переживали за него, но он уже большой мальчик был, дома не закроешь. Он на все разговоры отшучивался.

У него после армии это началось, я точно не знаю, как именно он попал на Донбасс, как-то через ребят. Кто-то говорит, что он там был уже в составе "Вагнера", кто-то – по-другому. Но тогда ему дали ордена, они там аэрпорт защищали, и сейчас матери посмертный орден "За отвагу" привезли. На похороны приходил руководитель нашей местной организации "Боевое братство" Валерий Вощевоз, он вроде обещал, что похоронят с воинскими почестями, должны были залпы устроить, но только караульных поставили.

​– То есть он туда поехал просто потому, что не нашел другого заработка, чтобы помочь маме?

– Я считаю, что это не проблема одной семьи, это национальная проблема. В нашей стране нет таких возможностей. Я это знаю по своему молодому человеку, который имеет и высшее, и среднее специальное образование, и армия за плечами, и стаж водителя – но он вахтовым методом работает. Потому что нет работы. Я знаю ребят нашего возраста, которые сидят на шее у родителей. А Саша нашел такой способ, исполнил мамину мечту.

– В вашем кругу многие зарабатывали в Донбассе и в Сирии?

– Нет, я знаю единичные случаи тех, кто там был. Мальчишки где-то познакомились уже с взрослым мужчиной, он объяснил им, как и что. Говорили, что туда и девчонки ездили, и женщины, снайперами там работали. Все, кто может и хочет, могли туда поехать. Я не знаю, возможно, после армии у него был азарт, а здесь применения себе он не нашел. Подвернулась такая возможность, он посмотрел на свою жизнь, на свою маму и поехал…

Один из друзей Александра написал корреспонденту "Сибирь.Реалий" в соцсети: "У него награды лично Путиным подписаны! И даются которые только президентом! А он всем говорит, что их там не было, нет и не будет. Скоро приедут пацаны, которые там с Сашкой были, и расскажут, что и как! Только им сказали, что раньше выборов вы домой не приедете".