Благовещенск – город контрабандистов. Мой дед был контрабандистом – в 20-е годы прошлого столетия на конных санях по замерзшему Амуру он привозил из Китая шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, фарфоровую и фаянсовую посуду, спички серники и папиросы с бамбуковым мундштуком "Каска". Сам я в "лихие девяностые" ездил в Хэйхэ за товаром, работая на себя или на дядю. У меня есть знакомый – бывший таможенник, уволенный по утрате доверия, который сейчас сам челнок.
Сейчас я не буду говорить о контрабанде наркотиков и золота, бивней мамонта и нефрита, медвежьей желчи и пенисов оленей, о нарушениях при декларировании грузов с целью снижения таможенной пошлины, о взятках, которые контрабандисты дают таможенникам. Такие случаи в Благовещенске известны, но не о них сегодня пойдет речь. Главный герой этой статьи – челнок.
Бронзовые памятники челноку установлены в российском Благовещенске и в китайском Хэйхэ. За что же ему такая честь?
Кто есть челнок? Де-юре – шоп-турист, везущий 50 кг вещей для личного пользования, не облагаемых пошлиной. Де-факто – правонарушитель, действующий в составе организованной группы по предварительному сговору, перемещающий через границу незадекларированные коммерческие партии товаров.
Челнока видно невооруженным глазом. На пассажирскую таможню он ходит как на работу, одет по-спортивному. В Хэйхэ он ездит в бригаде таких же борзых молодых людей, а сумки у них одной расцветки. Его потрепанный заграничный паспорт полон штампиков пограничного контроля о выезде в Китай и возвращении в Россию, по которым видно, что туда он едет утром, а назад возвращается вечером того же дня. По возвращении вся эта теплая компания проходит таможенный досмотр у одного и того же контроллера.
Казалось бы, взять под белы руки и привести в суд этих контрабандистов и их подельников с таможни – проще простого, но почему такое бывает нечасто? А потому что – традиции!
Начнем от печки – с самого первого упоминания о торговле на Амуре между русскими и китайцами.
5 июля 1858 года на месте Усть-Зейской станицы Указом императора Александра II был основан город Благовещенск.
Транссиба тогда еще не было и в проекте, порт Владивосток тоже еще не был основан. Так что никакого снабжения нового города по суше и по морю в ближайшие годы не ожидалось. И царь-батюшка даровал благовещенцам свободную торговлю с Китаем, чтобы снабжались сами.
Документально это право было закреплено в статье 2 Айгунского договора от 16 мая 1858 года о границах и взаимной торговле между Россией и Китаем, которая гласит: "Для взаимной дружбы подданных двух государств дозволяется взаимная торговля проживающим по рекам Усури, Амуру и Сунгари подданным обоих государств, а начальствующие должны взаимно покровительствовать на обоих берегах торгующим людям двух государств". Это положение почти дословно переписано в Пекинский дополнительный договор между Россией и Китаем от 2 ноября 1860 года. А "Правила сухопутной торговли между Россией и Китаем", установленные 20 февраля 1862 года, разрешили двустороннюю беспошлинную торговлю на расстоянии 50 верст от линии границы.
Таким образом, Благовещенск получил статус порто-франко одновременно со своим основанием.
Между тем родное государство никогда не забывало своего меркантильного интереса к приграничной торговле, и к 1888 году ввозной пошлиной были обложены спирт, водка, вина и пиво, табачные изделия и спички, сахар, дрожжи, керосин и нефтяные осветительные масла – самые потребляемые русским человеком товары.
1 января 1901 года Санкт-Петербург преподнес Приамурью и Приморью "новогодний подарок" в виде отмены режима порто-франко. Но 1 мая 1904 года, после начала Русско-японской войны, статус-кво был восстановлен. Транссибирская железная дорога была занята военными грузами, что затруднило поставки для гражданского населения. Морские же поставки через порт Владивосток подвергались опасности со стороны неприятеля, в отличие от безопасного импорта из-за Амура.
Вторично и окончательно свободная беспошлинная торговля на Дальнем Востоке была отменена 1 марта 1909 года, когда вступил в силу Закон Государственной думы о закрытии порто-франко по привозу иностранных товаров в Приамурское генерал-губернаторство и Забайкальскую область Иркутского генерал-губернаторства.
Каждый из жителей знает, у кого можно всегда купить "контрабанду" или кому можно поручить доставку нужных вещей с китайского берега р. Амура. Не знает об этом только одна таможенная стража, страшная лишь для контрабандистов-одиночек
Этому закону предшествовала нешуточная борьба торгово-промышленных групп. Московским и лодзинским мануфактурщикам хотелось ослабить конкуренцию дешевых тканей из Китая, а столичным купцам – сбывать взамен иностранных свои товары дальневосточным жителям. Тем же российским фабрикантам, которые наладили дешевое производство в Маньчжурии и ввозили в Приамурье свою продукцию как иностранную, введение пошлин сулило большие убытки. Убедительней оказались инициаторы отмены порто-франко.
27 февраля 1902 года Министр финансов издал распоряжение об открытии таможенной заставы в г. Благовещенске. Началась эпопея борьбы таможенников с контрабандистами, не прекращающаяся и по сей день.
На историческом здании, где раньше располагалась Благовещенская таможня, установлены две памятные доски в честь служивших здесь таможенников.
Владимир Афанасьевич Орликов – выпускник юридического факультета Варшавского университета, служил в таможнях Царства Польского. С 1910 по 1918 год был управляющим Благовещенской таможней. Награжден орденами Св. Станислава 3-й степени, Св. Анны 3-й степени, медалью "В память 300-летия царствования дома Романовых" и многими другими наградами Российской империи. В 1922 году В.А. Орликов возглавил Приамурский таможенный округ.
Петр Иванович Пивкин – старший досмотрщик Благовещенской таможни, кавалер всех четырех степеней ордена Святого Георгия. Про таких воинов-героев в народе уважительно говорили: "Вся грудь в крестах".
Когда таможенное дело в столь надежных руках, надо полагать, через границу и муха контрабандная не пролетит? Как бы не так! Бывало, что проходила и незадекларированная корова.
Об эволюции контрабанды на Амуре мы можем узнать из многочисленных газетных, журнальных и телевизионных публикаций. Вот их небольшая подборка, выстроенная в хронологическом порядке.
Обстоятельно и со знанием дела описывает нравы на границе в статье "Контрабанда в Приамурье" А. Ленский (Журнал "Сибирские вопросы" №3, 31 января 1911 г.).
Эту большую статью я процитирую несколькими фрагментами:
"Всякому, кто бывал на Амуре, будет понятна беззаботная уверенность и неподвижность местных коммерсантов, продающих свои товары по какой угодно цене. Покойно могут спать на своей конторке и московские фабриканты, наводняющие амурские рынки всякой залежью и гнилью из остатков в своих столичных магазинах…
…На помощь, как всегда, пришла всесильная жизнь и натолкнула обывательскую мысль на пути наименьшего сопротивления, из которых самым понятным, простым и легко исполнимым оказалась контрабанда…
…В массовом сознании рядовых амурцев контрабанда – не преступление, а благодетельная мера, нужно ей помогать, поощрять и не выдавать…
…Поэтому в Благовещенске каждый из жителей знает, у кого можно всегда купить "контрабанду" или кому можно поручить доставку нужных вещей с китайского берега р. Амура. Не знает об этом только одна таможенная стража, страшная лишь для контрабандистов-одиночек…
…Сплошь и рядом они (чиновники и офицеры) пьют контрабандные вина, курят безбандерольные сигары и носят не обложенное пошлиной белье. "Своя рубашка ближе к телу", – рассуждают "либеральствующие" по-своему бюрократы. Не отстают от администрации и местные общественные деятели, начиная с адвокатов, докторов и кончая гласными городской и мещанской управ. Нечего уж, конечно, говорить о полиции и средней массе рядовых обывателей, больше чем наполовину питающихся контрабандой…
…Чуть ли не ежедневно, особенно летом, приходится наблюдать в г. Благовещенске такую картину. Намеренно ободранный и грязный доброволец-контрабандист садится на перевозе и с независимым видом едет "за границу". Там он покупает себе по вкусу пришедшийся костюм, переодевается с головы до ног, и с контрабандной папиросой в зубах надменно проходит сквозь таможенные рогатки обратно в г. Благовещенск".
Вот как описал в своей книге обстановку на российско-китайской границе в июле 1917 года китаевед Михаил Сладковский, в то время бывший подростком ("Знакомство с Китаем и китайцами", 1984):
"С утра <накануне приехав в Благовещенск> родители занялись расспросами о порядках в городе, о возможности и целесообразности поездки на китайский берег, в Сахалян (старое маньчжурское название города Хэйхэ). Советы нашим родителям давали служащие гостиницы, хорошо осведомленные и в политических делах города, и в обстановке на границе и на китайской стороне. К обеду в нашу комнату был приглашен один из таких информаторов, по имени Степан, который обошелся родителям дороговато. Его обильно потчевали, но сверх того он потребовал еще пять рублей романовским серебром, уверяя, что три серебряных рубля он должен отдать таможенному чиновнику, который будет производить наш досмотр при переходе границы и возвращении. Торг был долгим и, кажется, сошлись на трех рублях…
…При первом же знакомстве с ценами на китайские товары наши родители пришли в неописуемый восторг. Наши дорожные сумки начали наполняться свертками чесучи (ткань из дикого шелка), детской обувью, хлопчатобумажными тканями и многими другими товарами...
…Китайские лавочники, видимо, уже знали слабинки русских покупателей да и таможенные правила, на ломаном русском языке они убеждали родителей не бояться таможни, а если будет необходимо, то и припрятать часть ткани…
…В городе не было прочной власти, граница и таможенный контроль фактически перешли в руки казачьих атаманов".
Что изменилось на границе с установлением советской власти? В харбинской белоэмигрантской газете был опубликован фельетон "Прут" С. Горенко (газета "Русское слово" от 03.02.1926).
Вот этот фельетон с небольшими сокращениями:
"В то страшное и мрачное время кровавого царизма, полное жутких воспоминаний. Помните, как приходилось выезжать заграницу? Паспорт, таможенный осмотр, пошлины. А жандармы, а пограничники?!
Теперь, хотя еще и существуют и пошлины, и пограничники, паспорта и осмотры. Но все это уже не то.
Первое доказательство – это отсутствие жандармов.
Второе – это те практические способы перехода через границу, которые применяются ныне в СССР.
В Сахаляне, например, это делается просто.
Прибегаете вы с "той стороны". "Смело и гордо" идете в ближайшую столовку или харчевку на берегу. В углу за столиком в каждой из них всегда сидят за столиком по паре-другой джентльменов.
Подходите и заявляйте: – Надо перетащить.
Ответ последует быстро: – Сколько? Где? И что?
Говорите напрямик. Ребята быстрые и тянуть не любят.
– Много. Ленинская, 21.
И дальше перечисляйте: – Корова, пианино, гардероб и два комода. Штаны, пиджак, теща, жена и трое детей. Куры, гуси, петух и прочая мелочь.
– Куда?
– В гостиницу "Пекин".
И ваше дело в шляпе.
Будьте уверены, что все, правда вперемешку и в общей куче, но точно и аккуратно через сутки прибудет в ваше распоряжение.
Сейчас Сахалянские аборигены насчитывают, из заслуживающих внимания и крупных вещей, перевезенных "оттуда" таким именно способом. Пять бильярдов. Десять экипажей. Шесть роялей. Энное количество племенных коров. И несколько рысаков.
И сравнительно недавно в Сахаляне открылся механический завод, "переехавший" со станками, машинами и всеми винтиками именно таким же способом. Контрабандой.
Как ни бдительна стража таможенная, пограничная и военная. Как ни часты и зорки посты и часовые. А жизнь берет свое. И прут днем и ночью. Через границу.
Через ту границу, где, как говорят, и ворон не проскочит. А вот бильярды проскакивают.
Хотя известное дело, ворон птица глупая – а бильярду закон не писан".
О ситуации на таможне в начале XXI века наши потомки узнают из телевизионного интервью с начальником Благовещенской таможни Михаилом Сорокиным.
"Журналист: – Я часто слышал, еще с 90-х годов, что нашу таможню называют красной. Дескать, здесь трудно договориться. Что можете сказать по этому поводу? Вы слышали это определение?
М. Сорокин: – Мне этот термин понятен. Не знаю, понятен ли он телезрителям, для которых наша программа.
Журналист: – Я думаю, что большинству понятен.
М. Сорокин: – Отчасти, думаю, так можно говорить о Благовещенской таможне. Тем более что за два года, как я работаю, у нас нет таких серьезных контрабандных потоков. Я имею в виду, организованных. На сегодняшний день, конечно, есть случаи контрабанды. Но серьезных эксцессов, с серьезными правонарушениями не было.
Журналист: – За те без малого два года, что вы здесь работаете, вам известны случаи, когда народу удавалось договориться с таможенниками?
М. Сорокин: – Такие случаи на самом деле мне известны. Другое дело, что не всегда приходится их реализовать. На самом деле одной из серьезных проблем, с которой я столкнулся, когда начал руководить Благовещенской таможней, стала специфика города, области. Маленький город, близость к границе. Я говорю о некой ангажированности своих должностных лиц. Потому что у всех родственники, у всех братья и сёстры, так или иначе, у многих бизнес завязан на ту сторону. Поэтому (я не говорю о серьёзном криминале, нарушениях) есть такие моменты, когда мои должностные лица помогают, так можно выразиться, бизнесу. Я эти случаи знаю, но не всегда приходится реализовать.
Журналист: – Почему? Трудно доказать?
М. Сорокин: – Сегодня, наверное, прошли те времена, когда взятки приносили в конвертах. Поэтому, действительно, доказать это очень сложно.
Журналист: – У вашей службы собственной безопасности (я не знаю, как она называется правильно) работы много?
М. Сорокин: – Работы достаточно. Сейчас эта служба называется по-другому. Да, до недавнего времени она называлась службой собственной безопасности. А теперь это отдел по противодействию коррупции. В его задачи входит как контроль за криминалом со стороны должностных лиц таможни, так и защита должностных лиц таможни.
Журналист: – И в том и в другом направлении работы хватает?
М. Сорокин: – Да, более чем".
Итак, пора подводить черту всему сказанному мной и моими заочными соавторами.
Разве могу я осуждать челноков и прикормленных ими таможенников, если благодаря их стараниям и риску "загреметь под фанфары" хожу от макушки до пяток во всем китайском. Меня устраивает соотношение цены и качества одежды и обуви, привезенных челноками. Наносится ущерб федеральному бюджету, в который не поступают таможенные пошлины? Но меня больше беспокоят расходы из моего тощего обывательского кошелька. И я не одинок в своем гражданском эгоизме – еще тысячи моих земляков думают так же. А вообще-то мы здесь восстанавливаем историческую справедливость – возвращаем дарованную нам свободу торговли с китайцами.
Как и прежде, в Благовещенске контрабанда считается не преступлением, а общественно полезным делом. Поэтому работы у отдела по противодействию коррупции Благовещенской таможни в обозримом будущем не убавится.
А наш челнок, да кто ж его посадит – он же памятник!
Евгений Гончаров – благовещенский литератор
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
