В Томске ночью 2 февраля во время пожара в своей деревянной мастерской погиб основатель кукольного театра "2+Ку" Владимир Захаров. По словам очевидцев, он пытался потушить пожар и не смог выбраться из здания. В прошлом году Владимир Захаров дал интервью корреспонденту "Сибирь.Реалии", после чего на нашем сайте вышел этот материал.
На окраине Томска, в переулке Южном, стоит деревянный дом с пестрой крышей. Вокруг заурядная картина провинциального убожества: бараки со следами пожаров, хрущевки, которые никогда не дождутся реновации, металлические гаражи, один из которых украшен надписью "ОТРУБИ". Неясно, это существительное или глагол? В переулке нет ни асфальта, ни тротуаров. Но каждую неделю тысячи людей, в основном родители с детьми, идут сквозь мрачноватый антураж к дому с пестрой крышей, в Театр живых кукол.
Владимир Захаров, основатель, владелец, режиссер и актер самого популярного в городе кукольного театра, построил это здание в 2004 году. Своими руками и за свой счет. В прошедшем году "2+КУ" (таково официальное название проекта) отметил 25-летний юбилей. На протяжении четверти века театр не получил от государства ни копейки. Оно не предлагало, а сам Захаров никогда не просил.
Иногда у меня бывают проверяющие комиссии. Как иначе? Тут ведь всё запрещенное
– Осенью я ездил на фестиваль кукольников, который ежегодно проходит в Москве, в театре Образцова. Посетил семинар для режиссеров. Они там все плакались – как им тяжело живется. Государство их недостаточно финансирует, поэтому они никак не могут раскрутиться и жалуются на проблему "заполняемости зала". Я этого не понимаю. У меня другая проблема: куда бы усадить всех желающих. Потому что зрителей слишком много. Мы играем по пять спектаклей в день, и все равно людей приходит в два раза больше, чем может вместить зал. Иногда, по воскресеньям, приходится давать семь-восемь представлений.
– В чем ваш секрет? Как добиться аншлага?
– Да просто делать хорошие спектакли. У государственных театров слишком большой штат: директор, режиссер, художники, актеры, осветители, производственный цех. Очень трудно соединить работу всех звеньев так, чтобы каждому было интересно. А если кому-то из участников процесс не интересен, то зритель это обязательно почувствует, – говорит Владимир Захаров.
На самом деле он немного лукавит, хорошо понимая, что бедным государственным театрам не под силу с ним конкурировать. У них штаты и финансовая отчетность. А он един во всех лицах: сам играет в спектаклях, сам делает кукол, сам пишет программы для управления звуком и светом. Некоторые поклонники считают, что он – бог. Захаров же называет свою работу "магическим оживлением пространства". Для этого ему совсем не нужна бухгалтерия. Лет пятнадцать назад он сделал куклу бабушки-кассира, которая с тех пор вяжет носок у входа в театр и напоминает посетителям, чтобы не забывали опускать деньги в холщовый мешок на стене. Кроме нее, никто не занимается "обилечиванием" зрителей и не контролирует, сколько они положили "в кассу".
– Неужели наше бдительное государство не имеет к вам никаких претензий?
– Иногда у меня бывают проверяющие комиссии. Как иначе? Тут ведь всё запрещенное. "Бабушка" работает без трудовой книжки. В буфете наверняка нет никакой лицензии. В зрительном зале с камином, где собирается куча народу, никакой пожарной безопасностью и не пахнет. Но, как правило, мне везет на чиновников. Недавно была поверка электросчетчиков, они настаивали, чтобы я поменял статус помещения с жилого на производственное. Это значит – платить за свет по тройному тарифу. Я спрашиваю: "Зачем?" – "Ну, у вас же здесь производство". – "Нет, я здесь живу". – "А где вы спите?" – "Вон там кровать". – "А где вы готовите?" – "Вон там кухня". Они растерялись, говорят: идите к начальнику, пусть он разбирается. Я пришел. Начальник спросил: вы откуда? – "Театр "2+КУ". – "Так я вас знаю. У меня дети ходят на ваши спектакли. Какие-то проблемы? Не беспокойтесь – всё решим". И так практически везде, куда ни приду, – "Энергосбыт", "Водоканал", налоговая.
Владимира Захарова знают не только в этих учреждениях. Его слава вышла за пределы Томской области и Российской Федерации. Он – признанный мастер европейского уровня и уже давно проводит в Италии мастер-классы для кукловодов, интересующихся его "куклами на запястье". Свое главное изобретение Захаров сделал около тридцати лет назад.
– Как появилась "кукла на запястье"?
У меня всего пять пальцев для управления куклой, но она умудряется делать все, что нужно. И я сам учусь у своих кукол, это моя школа
– С нее начался мой театр. Был, наверное, девяностый год. Я работал в "Скоморохе" у Романа Виндермана (основатель и главный режиссер Томского кукольного театра "Скоморох" с 1983 по 2001 год. – СР). Какая-то женщина, сбежавшая в Сибирь из Чернобыля, пришла с идеей сделать кукольную антрепризу на одного-двух актеров, чтобы зарабатывать деньги по школам и детским садам. Правильная мысль. Я проникся и начал придумывать кукольного персонажа. Тогда меня осенило, что главный герой может сидеть на правой руке, как бы независимо от кукловода, а левой рукой ты можешь работать с традиционными куклами, например, с перчаточными. Дело пошло. Через три часа персонаж был у меня на руке, вертел головой, и мы вместе смотрели телевизор. Женщина потом куда-то пропала, ничего не знаю о ее судьбе. А я стал готовить свой первый спектакль, – вспоминает Захаров.
В годы перестройки томский "Скоморох" ставил актуальные публицистические спектакли-притчи по романам Стругацких, Платонова и Булгакова. Владимир Захаров тогда решал театрально-технические задачи для постановок других режиссеров. Как сделать самодвижущиеся куклы? Собака Понтия Пилата в спектакле "Было или не было" медленно поднимала голову и смотрела в зрительный зал электрическими глазами. Зрители расходились в полном восторге, рассказывая всему городу, что кукольный пес волшебно бегает по сцене сам собой. Для Захарова это была уже не первая проба сил. Он пришел в театр с завода, где с 1980 по 1987 год на практике постигал законы робототехники в сборочном цехе, выпускавшем знаменитую игру "За рулем".
– Я управлял тремя роботами, сошедшими с одного конвейера. Их звали одинаково – РЕМ-104, но у каждого был свой характер, а общим у них было только то, что все трое работали страшно медленно.
– Советские роботы.
– Ну да. Я долго с ними мучился. Одного удалось заставить двигаться в нужном темпе. Второй на все мои попытки его ускорить сопротивлялся всеми своими электронными компонентами. Третий вообще был странным. Он забывал команды, которые я ему давал, и совершал неожиданные действия. Делал только то, что ему интересно. Я ходил к программистам советоваться: ребята, у меня такая проблема. Они отвечали: этого не может быть. Посмотрите сами: три одинаковых робота ведут себя совершенно по-разному.
– В чем состояла их производственная задача?
– Они работали с деталью сложной формы, которую автомат на конвейере штамповал и сбрасывал в ящик. Надо было деталь из ящика достать, правильно сориентировать и засунуть в механизм. Этим занималась девочка с пинцетом, целую смену она вытаскивала детали и засовывала, вытаскивала и засовывала. Несложная работа, но утомительная. Я должен был автоматизировать процесс с помощью роботов. Это мои первые куклы. Мы выступали в нашем 29-м цехе, когда приезжали зрители – совет директоров отрасли, комиссия по качеству. В такие дни я и другие кукловоды доставали своих артистов, включали в розетку. И начиналось шоу. В остальное время это все не работало.
Однажды инженеру Захарову надоела соцреалистическая клоунада, и он уволился с завода, чтобы начать работу с настоящими куклами для настоящих зрителей.
– Чем кукла отличается от робота?
– Театральная кукла – это часть тебя. В твоем мозгу формируется область, отвечающая за ее действия. Напрямую ты куклу не контролируешь, ее текст – это не твои слова. У каждого персонажа своя логика. Я с удовольствием наблюдаю, как они двигаются. Но сам не умею делать этих движений чисто физически. Не умею так эмоционально выражать свои чувства. Когда ко мне в театр приходили ребята из "Лицедеев", они спрашивали: а как твой ёжик делает эту пантомиму? Я не знаю. Здесь открываются какие-то новые возможности мозга. У меня всего пять пальцев для управления куклой, но она умудряется делать все, что нужно. И я сам учусь у своих кукол, это моя школа. По профессии я инженер. Меня спрашивают: где вы учились актерскому мастерству? Вот, у них и учусь. То же самое, когда спрашивают об управлении куклой. Я всегда объясняю на мастер-классах: не думайте, как повернуть ей голову. Просто посмотрите в нужную сторону, мозг сам догадается, что с этим делать. Не напрягайте его, и тогда все получится. Я не могу технически объяснить движение персонажа, но знаю, что нужно дать себе свободу, и тогда она появится у куклы.
Перестройка и Советский Союз закончились в 1991 году. Начался причудливый и суровый капитализм по-русски. Главный режиссер "Скомороха" Роман Виндерман закрыл театр и отправился с небольшой труппой зарабатывать деньги на зарубежных гастролях. Захаров остался в Томске. Вместе с женой Ольгой Кушковой он придумал название "2+КУ" и концепцию "театра на чемоданах". Вдвоем они ездили по школам, осваивали съемные помещения, показывали спектакль про ёжика (по пьесе Сергея Козлова) и своего оригинального "Жана из стручка", который напоминает бессоновского Артура, только появился на свет десятью годами раньше.
Девяностые, вспоминает Захаров, были кочевым временем – гастроли, фестивали, поиск своего места в театральной жизни. Интересный опыт, но сейчас ему не хочется этого повторять.
– Мне уже никуда не надо ездить. Всего хватает здесь. На гастролях я только теряю. Гастрольные поездки стали невыгодны при том количестве зрителей, которые в Томске ходят на мои спектакли. Даже если там, в Европе, мой гонорар составит полторы тысячи евро – здесь мы заработаем то же самое за несколько дней безо всяких хлопот – самолет, багаж, упаковать кукол, распаковать.
Идея собственного театра появилась у Захарова в конце девяностых, когда он решил сделать постановку "Улитки на склоне". Философская и невеселая повесть Стругацких о том, как трудно вырваться из заданных обстоятельств, потребовала от режиссера своего особого пространства. Чужие площадки не годились. Тогда Захаров купил развалившуюся хибару в переулке Южном и приступил к строительству, растянувшемуся на несколько лет. За это время в его семейной жизни случился кризис. Ольга ушла, и Владимиру пришлось в одиночку оживлять пространство дома. Помогли куклы: от бабушки-кассирши на входе до Коли Шторкина, раздвигающего занавес и дающего звонки. А еще попугай, фотограф, Бабайка, вздыхающая маска над сценой и ехидный персонаж в туалете, комментирующий появление человека словами: "Сюда все заходят задумчивые, грустные, а выходят довольные, веселые…"
Интересно, что "Улитка на склоне" так до сих пор и не появилась в репертуаре театра. Видимо, у каждого мастера должна быть своя "Шинель". А может, дело в эпиграфе к повести: тихо ползи, улитка, по склону Фудзи! Во всяком случае за двадцать прошедших лет Захаров сделал множество спектаклей и только одну пятиминутную сцену из "Улитки" – разговор Переца с директором. Зато в нескольких вариантах. По одной версии Перец – это кукла на руке всемогущего директора. По другой – Перец живой человек, разговаривающий с бездушным бюрократом, который прицепился к его запястью. Каждая перемена полностью меняет смысл диалога.
– Чем кукла-актер отличается от человека-актера?
– Первый вопрос, который задаешь после любого спектакля: почему кукла? Что здесь у вас такого, чего не может сыграть актер? Именно кукла переворачивает пьесу, придавая действию магический характер. Иначе непонятно, зачем нужен кукольный театр. Туда ведь идут за волшебством. А его нет. Наверное, дело в том, что все эти режиссеры и мастера сами не делают кукол, поэтому их не чувствуют. А вы идите в цех, поработайте ручками. Участвуйте в процессе и не ждите, когда вам принесут готовую куклу. Тогда и театр у вас будет живым.
У Владимира Захарова сложный характер. Он не любит тратить время на учеников, критично отзывается о коллегах по цеху. От него достается даже отцам города. В Томске ходит история о том, как один из отцов предложил Захарову развлечь важных гостей на масштабном городском мероприятии. И получил ответ: когда заасфальтируете дорогу к театру, тогда и поговорим. Сам хозяин театра не помнит такого разговора, но вполне допускает, что мог сказать нечто подобное. Отцы города меняются, а театр продолжает жить. Четвертьвековая история требует осмысления и рождает новые проекты. Сейчас Владимир Захаров и четверо его самых верных учеников планируют выкупить соседние участки, превратив переулок в культурный кластер с актерской школой и мастерскими по производству кукол. Три новых здания участники проекта хотят построить из бревен в таком же сибирском стиле, что и нынешнее здание театра.
– Это все в тему сохранения деревянной архитектуры, о которой вечно плачутся городские власти. Лет тридцать назад я снимал для себя фильм, ходил по домам девятнадцатого века, встречался с жильцами, которые сразу начинали ругаться, дескать, они живут в ужасных условиях, а снаружи висит табличка "Памятник республиканского значения". При этом никто ничего не ремонтирует, внутри все сгнило, крысы бегают из одной квартиры в другую. А городские власти пытаются сохранить красивый фасад. Не так это надо делать. Надо строить новое, используя современные технологии, как в Скандинавии, где тысячи семей живут в прекрасных деревянных зданиях.
Интерьер Театра живых кукол Владимира Захарова и обустроенная территория вокруг убедительно доказывают, что это возможно. Жить в Сибири, если и не как в Скандинавии, то как минимум в свое удовольствие.
Сибирь.Реалии выражают глубокие соболезнования родным и близким Владимира Захарова.
