“Снова придут и убьют” 

Месяц назад в Омской области был снят карантин в последнем очаге африканской чумы свиней – деревне Миролюбовке Москаленского района. За 4 месяца бедствие охватило 33 очага заражения, истреблены 20 400 свиней общим весом почти в полторы тысячи тонн. Всем фермерам были обещаны компенсации из бюджета. Но они не получили их до сих пор. Многие хозяйства находятся на грани разорения. При этом фермеры не уверены, что эпидемия была на самом деле.

Главная улица Миролюбовки похожа на рекламную картинку счастливой деревенской жизни. Здесь не видно привычных рубленых изб или блочных коробок советской постройки. Вдоль главной улицы выстроились вполне европейские двухэтажные коттеджи из отборного кирпича. Сараи на задворках и вовсе невиданные: огромные, занимающие по пол-огорода, крытые не соломой, а черепицей.

– Строил на века: бетон, песок, щебень, – вздыхает Давид Кетлер, распахивая двери хлева. – Пока свиньи были, отопление не нужно было, они сами обогревали. А сейчас 30 градусов вдарит, весь бетон по швам разойдется. Эти же все хитро сделали – заместитель губернатора Новоселов лично мне по телефону говорил, что через десять дней компенсацию выплатят. А на самом деле приехали, свиней забрали, а компенсация только через два с половиной месяца: сначала карантин был, теперь документы собирают, потом еще решать будут. 133 рублей за килограмм живого веса, что омское правительство дает, цена хорошая, только нам сейчас нужно, пускай и дешевле. Мы же как живем? Сдал партию – отдал долги, детям помог, вложил в хозяйство или строительство. И не займешь, все в одинаковом положении. Мне, может, попроще, чем остальным, – сарай-то небольшой: 15 на 12 метров, 27 всего хрюшек было, вместе с коровами и бычками жили. Печку вот поставил, чтоб не замерзли, может, будет прогревать. А у людей же по 100–200 было, там буржуйкой не обойдешься.

У Давида семья, по местным меркам, маленькая – всего четверо детей. У его брата – 13, что в Миролюбовке никого не удивляет: сколько бог дал. На 140 домов – 700 жителей. Среднее арифметическое было бы больше, но треть деревни – это молодые, пока "малодетные". С 90-х годов жители отсюда не уезжали. Разве что замуж. Впрочем, найти жениха за пределами деревни местным девушкам непросто – он должен быть не только положительным во всех отношениях, но и единоверцем. Живут в Миролюбовке в основном христиане-баптисты, потомки немцев, которых начали ссылать сюда с Юга России еще в начале 20-го века, при царе, и продолжили при Сталине, во время коллективизации. Кетлер – из старожилов последней волны: дедов его и по отцу, и по матери раскулачили под Воронежем.

– Но родителям в Германии все возместили, – словно оправдывается он за чужие грехи. – В 90-х туда половина родни убежала. Отец там недолго прожил – всю жизнь пахал, хозяйство большое держал, тосковал. И я не мог Родину бросить: земля, община. Ну и условия давали. Сначала же разорение было, а потом сказали: занимайтесь личным хозяйством. Зарплата у меня – я водителем был – 2 тысячи, сын пришел из армии, работать негде, говорит, давай попробуем. Мы сначала коров держали и бычков – молоко в город возили продавать, сыр делали! Только невыгодно: корма, сено дорогие, самим косить негде, продукцию возить далеко, а перекупщики дешево принимают. Это свиньи уже через полгода прибыль дают, а корову, бычка чтобы поднять – годы нужны. Тем более мы поверили президенту Путину, когда он велел личные подсобные хозяйства не трогать, пускай работают. Мы и работали.

Праздных дней в Миролюбовке немного – Рождество, Пасха, День жатвы… Воскресенье, по Библии, выходной, но скотина все равно есть просит, так что по привычке встают с петухами. Телевизор, как источник пустого времяпрепровождения, запрещен. Газеты уважают не всякие, интернет используют только для дела: с родственниками созвониться, почту отправить. А вот название “Радио Свобода” для Давида – как признак ”одной крови”:

– Я его все время слушал: хорошее радио. Сейчас нету что-то. Глушат, наверное…

В двух деревенских магазинчиках не продают ни спиртного, ни сигарет: спроса нет. Оставленные эмигрантами дома скупили в основном свои. Редкие "чужие" с другими привычками не прижились, хотя никто не гнал. Народ здесь в самом деле миролюбивый: спорить не принято, не то что драться. За порядком присматривают пресвитер и староста, участковый пункт полиции – за 8 километров, в соседней деревне. Сами, скинувшись, ремонтируют дорогу, наводят порядок на кладбище. На выставленных на обочину флягах для питьевой воды, которую два раза в неделю привозит машина из райцентра, деньги просто придавливают камешком, чтоб не унес ветер: больше некому. Правда, на колхозной ферме, которая занимается производством молока, все же установлены видеокамеры, как признался староста Александр Консу, он же управляющий отделением колхоза "Родная долина". Колхоз в перестройку не растащили, говорит Конс. Правда, миролюбовских в нем мало, разве что те, у кого здоровье пошаливает и на свое хозяйство сил не хватает: зарплата – 7–8 тысяч. А у Давида дочки на выданье, сыновья женились, но на ноги не встали. Тоже кредиты взяли на свиней – один 300, другой 600 тысяч, еще и не окупились.

​– Ну заплатят им, а дальше что? Как зарабатывать? – сокрушается он. –Мы не хотели свиней отдавать, собрались все, давайте, говорим губернатора. Раз такой указ подписал, должен же с народом разговаривать? В газетах писали, что к нам поехал, а вместо него 9 октября прибыли районные начальники, полиция, санитары. Говорят, надо всех убить за три дня, чтоб зараза дальше не пошла, если кто спорит – всю деревню подведет: компенсации не будет. Но начали почему-то со здоровых. У Гамма, где чуму нашли, дохлые 8 дней лежали. Вот у нас и подозрения. Подсыпали им что-то, потому что на улице свиньи у него здоровые, сдохли только те, которые в сарае. Я не смотрел, не мог, сами они взвешивали. Укол ставят, свиньи выбегают, падают, кровь. Потом грузят – и на свалку, тут метров 400 до нее. Резину, бревна сложили, солярки 3–4 тонны залили. Это ужас был, ад. Всю ночь зарево горело, и ветер еще на нас – 2600 туш жгли. Через год, говорят, можно новых завести. А если снова придут? Губернатору написали, чтоб сказал точно, а он наше письмо министерству сельского хозяйства отписал, которое все это и делает. Жалко людей, многие теперь уезжать собираются.

Тридцатилетний отец семерых детей Виктор Унгер из соседней Ново-Александровки, тоже потомок раскулаченных баптистов, уже готовит документы на выезд. Прежде ухоженный двор его дома заметен снегом, в песочнице мерзнут брошенные игрушки, дыра в заборе, через которую вытаскивали туши, до сих пор не заделана.

– Руки не лежат, – Виктор отворачивается. – Дело 11 лет жизни, надежда на будущее – все разом. Думал, удар хватит…

Виктор уже жил в Германии 2 года, еще холостым, но сильно тянуло к земле. Правда, дояром в артель больше не пошел – женился, надо было кормить семью. Купил и обустроил небольшой домик – в Ново-Александровке, других почти нет. Ее тоже облюбовали переселенцы, но 90-х годов, из бывших союзных республик. Они как раз в колхозе и работают, большие хозяйства у Унгеров да еще у двоих-троих. Дом за эти годы построить не успел, все вкладывал в свинарник, по размерам не уступающий колхозному: на 300 голов. Теперь в нем бродят куры, поклевывая зерно, закупленное на корм хрюшкам. Виктор пытается шутить, что “памятник себе воздвиг нерукотворный” – не продашь теперь:

– Надеялся, что дети вырастут, помогать будут, для того все и делал. Голову сломал, чем еще заняться можно, чтоб ребятишек прокормить. На всю семью теперь – 2 тысячи рублей пособий, в колхозе не заработаешь, в город переезжать бессмысленно, та же нищета. В Германии, конечно, моральному человеку трудно, свобода же, лесбиянки всякие с гомосексуалистами, но выбора нет: хоть дети голодом не останутся. Сам дурак – думать не хотел. Родственники из Белгородской области ведь рассказывали, что у них десять лет, как свиней нет: не больше двух держать можно. Надо было понять, что рано или поздно… Но никто ж не рассчитывал, что чума будет. Хоть бы компенсацию выплатили, а то дали бумажку с семью подписями и без единой печати.

​Не только Виктор, но и власти Омской области, похоже, не рассчитывали, что будет африканская чума свиней, которая уже десять лет гуляет по России: по данным Минсельхоза РФ, в прошлом году она была зарегистрирована на территории 26 субъектов. Обычно так же неожиданно в город приходит весна… Первую вспышку в регионе зарегистрировали 13 июля 2017-го, чрезвычайное положение объявлено 21-го, когда она распространилась на три района – Любинский, Омский, Саргатский. 9 августа глава Россельхознадзора Сергей Данкверт обвинил ветеринарные власти Омской области в неэффективной работе и сокрытии информации об АЧС.

– Сработали как надо, плечом к плечу: и мы, и Министерство сельского хозяйства, и Россельхознадзор, – не согласен Владимир Плащенко, начальник главного управления ветеринарии Омской области. – Мы еще на раннем этапе провели 1256 исследований. Не сразу поставили диагноз, была надежда, что это другие заболевания, полегче. Подвели недобропорядочные граждане. Подсобное хозяйство семьи Фрикель, где впервые была обнаружена АЧС, находится даже не в селе Верблюжье Саргатского района, а на заброшенной пасеке. Чем кормил, как содержал, неизвестно. Причем места у него там оборудованы под 100 голов, а проверка обнаружила только 18. Куда делись остальные, никто не знает, но на свалке в Любинском районе нашли 7 мешков с трупами зараженных свиней. Сейчас им занимаются правоохранительные органы.

Татьяна Лукина, заместитель председателя общественной организации ”Союз сельского подворья”, созданной в сентябре после митинга крестьян, выступавших против массового уничтожения свиней, считает, что АЧС – спланированная акция:

– В Краснодарском крае, в Белгородской области, откуда пошла чума по России, крупных крестьянских хозяйств не осталось, только свинокомплексы. Нас все меньше, так проще раздавить крестьян, как тараканов. В июле запретили продавать свинину, а никакой официальной информации не было. Пошли жечь, у многих без всяких анализов. И никто не объяснял, что делать, как избежать этого. Началась паника, вплоть до инфарктов. Конечно, люди стали резать скотину, прятать здоровых. Я устраивала в августе несколько одиночных пикетов перед зданием правительства, никто не вышел!

Новой вспышки инфекции, прогнозируемой в ноябре омскими ветеринарами, не случилось. То ли службы сработали плечом к плечу, то ли крестьяне слишком много шума подняли… Версию о заказе власти не поддерживают: ни одного случая умышленного заражения не выявлено, по словам Плащенко:

– Зачем в таком случае руководителям предприятий тратить сотни тысяч на ветеринарную защиту своих свинокомплексов? Омская область понесла 200 миллионов ущерба, кому это может быть выгодно? В Курганскую область уже запрещен ввоз омского мяса, нас ждут огромные экономические потери. При этом в Тюмени за уничтоженных свиней платят по 90 рублей за килограмм живого веса, а в Омской области – 133, больше, чем по всей России.

По словам Владимира Плащенко, за последние 4 месяца тема африканской чумы по частоте упоминаний в местных СМИ в 5–7 раз превысила все остальные. Только ведь в Миролюбовке телевизор не смотрят… Как велась профилактическая работа, пока жареная свинья не клюнула, Владимир Петрович не поведал. Но предположить можно – ветеринарные службы области начали реорганизовывать в 2015 году, присоединив восемь учреждений к пяти другим, сократив штат сельских ветеринаров на 116 человек. Начальники районных станций по борьбе с болезнями животных писали письма и в заксобрание, и в правительство, убеждая, что это ставит под угрозу сельскохозяйственную безопасность. Зато, как рапортовал региональный минсельхоз, расходы на содержание и заработную плату сократились аж на 27 миллионов рублей.

– Во всех наших, так скажем, общественных хозяйствах ветеринары есть, – возмущается Николай Петрущенко, начальник отдела сельского хозяйства и продовольствия Москаленского района. – А частники сами следят за своими животными, нанимают ветеринаров при нужде. Они могли застраховать свое имущество, а главное – должны были выполнять правила, разработанные Министерством сельского хозяйства России. Свинарники должны находиться не менее чем в 10 метрах от жилья, иметь дезбарьер, не допускается безвыгульное содержание и кормление остатками пищи, как это у нас принято. Пища должна быть растительной или термически обработанной. Надо отвечать за животных. Мы ужасались, в каких условиях содержатся свиньи, по три яруса, друг на друге. Люди налоги платить не хотят, скрывают. Во время Всероссийской переписи 2016 года все говорили, что у них по две-три свиньи, не больше. А у самих "Лексусы" во дворах. Проверить сарай без разрешения хозяина ни переписчик, ни я не имеем права. Коллега мой из другого района уже получил за такую попытку условный срок. Сколько свиней в инкубационном периоде увезли из той же Миролюбовки, пока мы туда собирались, никто не знает. А перекупщиков, несмотря на запрет, сколько ездило, которым мясо по бросовым ценам сдавали! Один 16 деревень обработал.

Вопреки распространенному мнению, что чуме в России всего десять лет, как рассказал Алексей Иголкин, заведующий лабораторией по АЧС Всероссийского научно-исследовательского института защиты животных, в СССР был наработан хороший опыт по борьбе с заразой, опиравшийся на разъяснительную профилактическую работу и широкое оповещение населения в случае угрозы. А мимо круглосуточных милицейских и военизированных постов на всех дорогах, ведущих в зараженную зону, мыши не проскакивали, не то что свиньи… Так что карантин снят, но, по словам Плащенко, это не значит, что чума ушла. Зима – все вирусы замирают, а весной народ достанет дешевое сало из холодильников. Сами съедят – не страшно: человеку вирус не передается. Но остатки скормят тем же хрюшкам, и не исключено, что все начнется по новой.

– Мы пострадавшим предлагаем рабочие места, все будут обеспечены, – уверяет начальник отдела сельского хозяйства Москаленского района. – Открывайте семейные фермы – 10 миллионов рублей государственной поддержки можно получить. Бычков готовы продать для разведения, кур, индюшек областной минсельхоз вообще бесплатно обещает. Ну переоборудуйте сараи и работайте. Нет, три человека только пришло, и те думают еще. Проще получить компенсацию за свои тонну-две и уехать.

Министерство сельского хозяйства Омской области утешает крестьян странным образом. Первый заместитель губернатора Андрей Новоселов еще в начале эпидемии пообещал, что область выйдет с предложением закрепить в законе норму количества свиней в личных подсобных хозяйствах. А министр сельского хозяйства Максим Чекусов на недавнем заседании регионального правительства пообещал, что через несколько лет в ЛПХ не останется и коров – только на фермах.

– Снова придут и убьют, – уверен Виктор Унгер, потомок раскулаченных и без пяти минут эмигрант. – И все промолчат: жизнь дороже.