"Ко мне вломились шесть человек"

До пяти лет лишения свободы "за сохранение изображений" грозит в Красноярске 38-летней Оксане Походун. Возбуждение уголовных и административных дел за репост и лайк в социальных сетях уже давно не редкость. Судами по статье 282 УК РФ сложно кого-то удивить. Но оказывается, возбудить уголовное дело по статье "Экстремизм" могут не только за репосты сомнительных с точки зрения силовиков публикаций. Теперь для этого достаточно просто сохранять интернет-мемы себе на флешку или в закрытый альбом соцсетей.

В начале лета 2017 года к Оксане пришли сотрудники УФСБ по Красноярскому краю с обыском. Причиной стали найденные на ее странице в соцсети изображения, которые, по мнению оперативников, были экстремистского содержания. Причем Оксана уверяет, что вначале ей вменили именно репост нескольких изображений: Владимир Путин в свастиках и с красными глазами, домашние тапочки со свастиками и другие подобные картинки. Сама Походун утверждает, что такие "маргинальные картинки" не сохраняла и не публиковала у себя на странице. За размещение подобных изображений год назад был осужден и приговорен к штрафу член красноярского отделения ПАРНАС Евгений Бахотский.

У Оксаны сейчас все серьезнее, чем у Бахотского: уголовное дело возбуждено по части 1 статьи 282 УК РФ, в которой предусмотрено до пяти лет лишения свободы. Причем с момента первой встречи Оксаны Походун с силовиками в ее деле изменилось и описание изображений, и формулировка: сейчас ее обвиняют не в репосте, а просто в сохранении изображений в закрытом альбоме соцсети "ВКонтакте" и на флешке.

"Стыдно сидеть дома"

Пристального внимания правоохранительных органов, считает Оксана Походун, она удостоилась за участие в "прогулках оппозиции", которые проходят каждое воскресенье. В Красноярске на них выходят члены движения "Артподготовка", о которых Оксана узнала из ролика в соцсети и решила поддержать эту акцию.

– В ролике шли парни и говорили, что хватит сидеть дома и надо выходить на улицы, показывать, что вы есть, – рассказывает Оксана Походун. – Вот я и пришла на прогулку к "Артподготовке" в Красноярске. Мы выходили и гуляли. Прогулки всегда проходили по-разному: нас сопровождали люди в штатском, закидывали яйцами с зеленкой, писали угрозы на почтовых ящиках.

По словам Оксаны, она не является сторонницей оппозиционеров Вячеслава Мальцева или Алексея Навального, но считает, что выходить и показывать, что ты есть, необходимо, если гражданское общество не может реализовать свои права иным способом. Прогулки продолжались, несмотря на разного рода провокации, которые явно говорили о том, что такой активности в городе не рады. После них был еще митинг Навального 26 марта, куда пришли все члены красноярской "Артподготовки". 12 июня планировали провести митинг против коррупции, тогда сотрудники штаба Навального решили подстраховаться и попросили сторонников Мальцева из движения "Артподготовка" стать его соорганизаторами. Уведомления о планирующемся мероприятии были поданы в мэрию в понедельник, 5 июня. На следующий день рано утром сотрудники УФСБ по Красноярскому краю пришли с обысками к трем членам "Артподготовки": Сергею Зинову, Александру Зайцеву и к самой Оксане Походун.​

Александру Зайцеву обвинения не предъявили, но, по его словам, намекнули, что это не последняя встреча. Против Сергея Зинова возбудили административное дело по статье "Экстремизм", в итоге его признали виновным и присудили штраф. Против Оксаны Походун возбудили уголовное дело.

– Ко мне тихонько постучались, я даже не спрашивала кто, хотя меня удивило, что в такую рань, в полвосьмого, ко мне кто-то пришел, – вспоминает июньские события Оксана. – Но у меня соседи всегда потихоньку стучат, поэтому меня это не напрягло. Открываю дверь, а меня какой-то парень обратно запихивает толчком. И говорит: "Что, не хочешь больше никогда свою дочь увидеть?" Ко мне вломились шесть человек: два понятых, которые пришли с сотрудниками, два вооруженных человека в масках и, как выяснилось позже, два сотрудника ФСБ. Я встала в уголке у холодильника. Мне показали постановление суда на обыск. Он был в файле, в руки категорически не давали, сказали, что я могу его съесть. А файл блестел, я ничего толком не смогла рассмотреть в этом постановлении. Но я же не могла с ними бороться, отступила, и все эти люди зашли. Сотрудник ФСБ не показал свои корочки, не представился, не объяснил, зачем он пришел. Меня все его действия и его реплики про дочь просто ошарашили. Он тряс своими бумажками, кричал на меня.

Сотрудник ФСБ составил протокол обыска. У Оксаны изъяли сенсорный сотовый телефон и два кнопочных, один из них сломанный. Две флешки и фотоаппарат тоже заинтересовали оперативников, и они их забрали. Опись изъятого Оксане не дали. В конце сообщили, что ее обвиняют "в репостах изображений экстремистского характера".

При этом Оксана говорит, что ей фактически был устроен допрос. Оперативного сотрудника интересовало все об "Артподготовке": кто главный, кто собирает деньги, кто спонсирует, какие акции задумываются.

– Я ответила, что не знаю, что у людей в голове, меня в это не посвящают, я хожу гулять, потому что стыдно сидеть дома, надо выходить и показывать, что мы есть, – рассказывает Оксана. – Сотрудник ФСБ на обыске сказал мне, что если я ему не расскажу про прогулки и "Артподготовку", дело будет передано в следственный комитет. Он торговался со мной, кричал, постоянно матерился, видимо, играл в злого полицейского.

​"Разжигаю рознь сама в себе"

По словам Оксаны, она коллекционирует мемы, причем самого разного содержания. Скачивала она их в альбом "сохраненные" в соцсети "ВКонтакте". И доступ к этому альбому всегда был ограничен настройками приватности, поскольку сохранялись туда и фотографии, присланные дочерью.

– Эти вещи не просто же так происходят, если люди не могут вслух сказать, они это выражают в мемах, – объяснила Оксана. – А я коллекционирую мемы, ведь они быстро теряют актуальность и исчезают. Это как срез времени. Но эти картинки никто не видит. Я их даже не пересматриваю, у меня нет на это времени. Думала, что когда-нибудь я разложу их по папкам, соотнесу с происходящим в то время. Это все взято из сети, и там оно лежало в свободном доступе.

При обыске Оксане предъявили изображения, датированные 25 марта 2017 года, якобы их видят все пользователи. Оксана утверждает, что никто, кроме нее, не может просматривать этот альбом. Не могут посторонние смотреть и ее музыку, группы, друзей. И такие настройки были в ее аккаунте всегда. Более того, Оксана не уверена, что некоторые изображения, из-за которых сейчас ей выдвинули обвинения, сохраняла именно она.

– Уже сомневаюсь в том, что я сама сохраняла именно эти картинки, – говорит Оксана. – Я все анализирую, и вижу, что они были сохранены в те числа, когда я не имела доступ в интернет. Это уже даже следствие доказало. Например, они мне говорят, что 1 сентября 2015 года было сохранено изображение собаки в будке, где написано что-то про жидов. Я же в этот день была в Саратове на линейке в университете у ребенка. Тогда не было у меня возможности мемы публиковать, даже не было телефона, в котором есть интернет, и компьютера с собой не было. Еще раз подчеркну, что у меня все закрыто от остальных пользователей. Получается, они пользуются моей страницей как своей. А рознь я, видимо, разжигаю сама в себе.

Есть и другие спорные даты за июль и август, когда, по словам Оксаны, она находилась на стационарном лечении и у нее не было с собой устройств с доступом в интернет. Сейчас она пользуется смартфоном, которому всего год. До этого у нее была простая кнопочная "звонилка". Компьютера у нее тоже нет. В спорном альбоме у Оксаны хранится очень много изображений, и оперативники, очевидно, приложили немало усилий, чтобы найти крамольные.

– В этом альбоме бардак, около 5000 фотографий, там нет определенной тематики: животные, котеечки, Бобы Марли. Нет там, например, ничего антисемитского, против жителей Кавказа – таких изображений нет. Я толком и не помню, что там точно сохранено. У меня в протоколе написано "сохраняла, чтобы периодически просматривать", но пока ко мне не пришли из ФСБ, я в этот альбом даже не заглядывала. Я ленту новостей обычно только просматриваю.

Удалять этот альбом Оксана не стала из принципа – она не признает себя виновной. Тем не менее, следствие настаивает, что сохранялись эти картинки для распространения и они были видны большому кругу пользователей. Сейчас Оксане Походун предъявляют обвинения, что она разжигала ненависть к социальным группам "украинцы", "кавказцы", "мусульмане".

Но следствие вряд ли сможет доказать, что альбом был открыт для публичного доступа. Впрочем, и Оксана не может доказать обратное: она отправляла запрос в штаб социальной сети "ВКонтакте" с просьбой дать информацию, какие настройки приватности были у ее альбома в указанный следствием период. В ответе ей было написано, что такие данные о пользователях не сохраняются.

​Борьба с несогласными

Представитель Следственного комитета по Красноярскому краю Ольга Дегидь сообщила корреспонденту Радио Свобода, что сейчас следствие по делу Оксаны Походун находится на завершающем этапе. Дело возбуждено по факту "сохранения на ее странице в социальной сети изображений экстремистского характера". Правозащитники же уверены: называть эти изображения экстремистскими рано.

– Следственные органы позволили себе исказить ситуацию до нелепости. В обвинительном заключении говорится о том, что несколько картинок, размещенных Оксаной в интернете, могут повлиять на конституционный строй РФ, – рассказала корреспонденту РС правозащитница Ольга Суворова. – Но на самом деле это абсолютнейший бред. Мы связались с центром по профилактике экстремизма "Сова", и они предложили пересмотреть как раз ту самую экспертизу, которая была дана нашими красноярскими специалистами.

По мнению правозащитницы, все дело именно в экспертном заключении, которое было составлено без изучения конкретной ситуации и является просто копипастом подобных решений. Остаются вопросы и к законности проведенного в июне обыска: запрос обвиняемой в судебный департамент показал, что такого решения судьи не было.

Юристы Красноярска и вовсе сомневаются в законности правоприменения в данном случае статьи 282 УК РФ.

– По данной статье нужны действия. Это же возбуждение ненависти, вражды, должен всегда быть объект, на кого это направлено, – считает адвокат Владимир Васин. – И обязательно необходим признак публичности. Если ты это просто где-то хранишь на диске либо еще где-то, не распространяешь и никому не показываешь, какая тут может быть публичность? Действия по хранению? Но за хранение не может быть ответственности по этой статье. Логика проста: если доступ к подобной информации закрыт и смотреть ее может только создатель, преступления нет. Что он разжег? В ком? Сам в себе? Но это невозможно – самого себя привлечь к ответственности за разжигание ненависти к самому себе... Хотя не удивлюсь, если скоро и такие дела появятся.

При этом Владимир Васин подтверждает, что если хоть один человек увидел на странице пользователя предъявленные изображения, тогда может случиться, что появится заявление оскорбленного гражданина, верующего или неверующего. Это уже сложившаяся следственно-судебная практика.

Оксана Походун уверена, что преследование напрямую связано с ее гражданской активностью: помимо еженедельных прогулок оппозиции она часто оставляет вольнодумные комментарии к происходящему в городе и России в социальной сети "ВКонтакте". Есть у нее и предположение такого рода: сейчас необходимо как можно больше членов "Артподготовки" признать экстремистами, чтобы официально запретить данное движение на территории РФ. Правозащитница Ольга Суворова тоже уверена, что данное дело заведено только с целью запугать тех, кто обладает наиболее активной гражданской позицией. Надо просто добиться того, чтобы другие, посмотрев, уже не боролись.

Но подобные домыслы в УФСБ по Красноярскому краю категорически отвергают, считая, что оппозиционеры просто пользуются такими формулировками, чтобы уйти от ответственности.

– Всегда легко сказать, что у нас пресекается свобода слова, что гонения начинаются. На самом деле это не так, – рассказала корреспонденту РС сотрудник пресс-службы УФСБ Марина Моисеева. – Человек же сам осознает, что он размещает. Одно дело, если оппозиционно настроенный человек свои действия как-то обосновывает, это никогда не закончится уголовным делом. Но если человек призывает, даже косвенно, к каким-то свержениям, к каким-то революционным моментам – это уже экстремизм и проявление радикальных настроений.

При этом, по словам сотрудника УФСБ, как правило, уголовные дела сразу не возбуждаются: за человеком просто наблюдают, если он попадает в поле зрения силовиков. А там уже становится ясно, насколько далеко гражданин заходит в своих комментариях и призывах.

– Мы же всегда прекрасно знаем, что многое у нас читается между строк. Можно какое-то высказывание разобрать по словам и утверждать: "я же ничего не сказал". Но все прекрасно поймут, что сочетание этих слов означает на самом деле, – уверена Марина Моисеева. – Поэтому оппозиционно настроенные люди очень часто вот этим оправдываются, отсутствием свободы слова. Не в этом дело, никогда не будет возбуждено уголовное дело в отношении человека без имеющихся на то оснований. Любое возбужденное дело проверяется также органами прокуратуры, здесь нет никакого самоуправства, гонений тоже нет. Все это обосновано.

Конечно, не стоит забывать про реальные угрозы экстремистского характера, но самое непростое во всей этой ситуации – определить реальный экстремизм и увидеть границу дозволенного, – подчеркивает заведующая кафедрой политологии и права КГПУ имени Астафьева Марина Константинова. – В нынешней России одна из главных проблем – в возможности двояко трактовать статьи Уголовного кодекса РФ.

– Назвать экстремистом можно кого угодно. За более-менее жесткие категоричные позиции. Это всегда было, – считает Марина Константинова. – Это проблема не столько России, сколько самого явления экстремистской деятельности. Что такое экстремизм? Это проблемы межкультурных коммуникаций, которые вызывают действительно агрессию, ксенофобские настроения. Чем больше проблем в экономике, тем ниже уровень жизни в стране, тем больше будет агрессивных настроений по поводу другой нации, другой культуры, это закономерность. Но есть еще и ограничение политической альтернативы, политических свобод и реальное отсутствие или очень сильное ограничение каналов альтернативных точек зрения. В России нет реальных площадок для этих дискуссий. У нас оппозиция очень часто маркируется, к сожалению, вот такой вот экстремистской деятельностью.

"Если это видит ФСБ – это их проблемы"

Пока идет следствие, у Оксаны уже возникли проблемы на работе: в один день ей предъявили две докладные, выговор и предложили уволиться по собственному желанию.

После обыска в июне у нее резко ухудшилось здоровье. А после отпуска в первый же день к ней на рабочее место пришла первая комиссия проверяющих. Вторая тоже не заставила себя долго ждать, после инспекции Оксану попросили уйти. Увольняться по собственному желанию Оксана Походун не стала, и ее уволили по статье. Она обратилась с иском в суд, который 19 сентября признал ее увольнение незаконным и восстановил на работе.

– После восстановления на работе, поменялось ли к вам отношение коллектива?

– Половина коллектива встретила меня криками "Молодец!". Только я не верю, что это искренне, я знаю свой коллектив. Я уверена, мне это еще вылезет боком. Когда мы вышли из суда и ждали решения, там случилась перепалка с юристом, которая представляла наше учреждение. Я разговаривала со своим юристом, она вмешалась в наш разговор, и сказала, что комиссия на работе не ошибалась и в следующий раз не ошибется. Работаю я в противотуберкулезном диспансере процедурной медсестрой. На работу вышла, но я понимаю, что к моему кабинету теперь приставят десять человек и будут следить, не оступлюсь ли я. Я ожидаю, что будут провокации.

– На что вы сейчас надеетесь?

– Я не считаю себя виновной. Даже после экспертизы этих картинок, которая заключила, что изображения являются антисемитскими, направлены против народов Кавказа, Ингушетии. Но на самом деле я такие вещи никогда нигде не высказываю, не обвиняю во всех грехах какие-то народы. В обвинении много говорится о картинках про украинцев. Только там используется слово "хохол", и эксперт считает, что это унижает достоинство народа, хотя я сама наполовину "хохол". У нас даже одна фирма по производству мороженного продает свой продукт под таким наименованием.

​– Почему в этой ситуации вы продолжаете выходить на прогулки? Может, лучше остановиться хоть на время?

– Видимо, характер такой. Ну и я считаю, что преступного ничего не совершаю. Я нигде не декларирую какие-то лозунги, не хожу с флагами, значками. Мне просто нравятся эти люди, интересно, чем они живут. Я свободный человек, могу, вот встаю и иду.

– Как вы думаете, чем закончится вся эта история с вашим обвинением?

– Не знаю, но не думаю, что в мою пользу. Потому что мы живем при таком телефонном праве, телефонных судах, решениях. Я не думаю, что они от меня отстанут. Не для того они дело заводили, чтобы закрывать. Но вот уже больше трех недель меня пока никто не трогает. Они послали запрос на еще одну экспертизу, какую – не говорят.

– Почему выбрали именно вас? Ведь другой участник прогулок "Артподготовки" получил более легкую статью, второму и вовсе не предъявили обвинение.

– Думаю, потому что я активный пользователь в соцсетях, я везде пишу "неудобные" комментарии. Мне прямо откровенно угрожали: работаешь за три копейки и сиди не дергайся, а то мы можем устроить тебе веселую жизнь. Меня просто пытаются запугать, хотят утихомирить так, чтобы нигде не ходила.

– Вам страшно?

– Нет, мне не страшно. Может, и есть опасность реальная, но меня это не пугает. У меня отношение к жизни такое: при сегодняшней власти ничего лучшего я не увижу, не заработаю, так и проживу в съемных комнатах. Если за 18 лет ничего не улучшилось, ждать нечего, да и нет времени. Мы сорокалетние, наше время уже прошло, впору задумываться о пенсии. Мне терять нечего. Моей дочери и всей молодежи есть что терять, но они активные, молодцы. Я за то, чтобы у них что-то было. Молодежь понимает, что у них нет перспектив, поэтому они ходят на прогулки оппозиции за себя. А людей моего возраста и старше редко можно увидеть на митингах. Получается, они согласились и смирились. Я же не хочу мириться с этим.

– Получится ли в Красноярске усмирить протестные движения и настроения?

– Зависит от того, получится ли их усмирить по всей стране. Это общая тенденция. Тем более у нас такой тихий город по сравнению с другими, болото. Даже если где-то что-то происходит, все втихую. У нас люди не активные в гражданском плане, даже если что-то думают, нигде об этом не заявляют. Живут себе на уме: мы отдельно, государство отдельно, и не трогайте нас. Получается, протестных движений и так почти нет.

– Если суд не примет вашу сторону, что вы будет делать?

– Буду подавать апелляцию, пойду до конца. Я не считаю себя виновной. У меня эти изображения не были в публичном доступе. Их никто не видит: ни мои знакомые, ни друзья. Если их видит ФСБ, это их проблемы. Они еще останутся виноваты в том, что они это видят, ведь по идее они не должны иметь к ним доступа. Социальная сеть "ВКонтакте" тоже пусть об этом подумает, почему спецслужбы это видят. И другие люди пусть будут внимательны и знают, что их страницами могут пользоваться третьи лица.

Следствие по делу Оксаны Походун продолжается и до судебных слушаний еще далеко, но уже сейчас Федеральная служба по финансовому мониторингу внесла ее в список экстремистов. Все банковские карты Оксаны заблокированы.