Оппозиционный политик Алексей Навальный, который уже больше года находится в колонии и которого судят там по новому уголовному делу, призвал россиян выходить на митинги против войны в Украине и не бояться арестов: "Каждого арестованного должны сменить двое пришедших. Если для прекращения войны мы должны забить собой тюрьмы и автозаки – мы забьем собой тюрьмы и автозаки". Соратники Навального, которые работают сейчас в основном из-за границы (в России его Фонд борьбы с коррупцией и предвыборные штабы в 2021 году объявили экстремистским) опубликовали призыв выходить на площади городов каждый будний день в 19:00 и в 14:00 в выходные и праздники.
Война в Украинепродолжается уже восьмой день.
"То, что мы говорили несколько лет, – что нужно применять [санкции] против олигархов, пропагандистов, их имущества. И вы только проснулись, когда начали бомбить города. Теперь это хорошо, но недостаточно", – прокомментировал введенные в связи с войной санкции в эфире Настоящего Времени экс-директор ФБК Иван Жданов. Вот что еще он сказал:
— Как вы оцениваете то, что сейчас происходит в России из-за того, что Россия делает в Украине? Приближает ли это время каких-то перемен? Или времена очень долго будут тяжелыми?
— Мне сложно делать прогноз. Я прогнозировал войну. И этот прогноз базировался на том, что танки ехали, войска готовили – это было видно и заметно. А то, что сейчас может произойти, – совершенно непрогнозируемо, потому что во многом это зависит от эмоций, от действий, от того, что происходит прямо сейчас. Но мое полное ощущение заключается в том, что либо сейчас Россия изменится, либо никогда. Потому что именно сейчас происходит война, именно сегодня гибнут люди, именно сегодня происходят эти обстрелы, эти кадры, которые мы видим. Именно поэтому мы не стали откладывать эти протесты на завтра. Мы готовились к тому, чтобы люди осознали и поняли, что происходит. Потому что, к сожалению, пропаганда, как яд, пропитывает всех и нужно все-таки какое-то время, чтобы до людей дошло.
Мне кажется, сейчас уже тот момент, когда дальше будет поздно. Если мы не призовем людей сейчас на улицу, то они просто в дальнейшем не выйдут. Надо с сегодняшнего дня выходить каждый день, как на работу. Я не знаю, какая еще ситуация может быть более побуждающая для того, чтобы люди выходили на митинг прямо сегодня, мне сложно ее представить. Поэтому либо сейчас все будет меняться – в ближайшие дни и недели – либо Россия превратится в тотальную Северную Корею без интернета, без доступа к остальному миру.
— При этом я очень хорошо понимаю людей, которым страшно в России.
— Я понимаю тоже людей, но я не могу разделить другое чувство. Например, прямо сейчас я прочитал сообщение "Серебряного дождя", которые сказали: "Мы не можем выполнять свою работу, поэтому мы будем для вас крутить только музыку". А вот мне кажется, что это совершенно неправильный посыл – в чем-то себя винить и просто бездействовать. Пришло время конкретных действий. Зачем распускать редакцию? Ну станцуйте вы свой последний танец, скажите что-то в эфире, сделайте что-то. Есть конкретный ресурс, когда вы можете обратиться к людям. Чем вы рискуете? Сутками ареста? Это смешно. А пропаганда работает. Соловьев работает каждый день, "60 минут" со Скабеевой выходит на "России 24" каждый день. Нужно что-то делать для того, чтобы этого не происходило. И вот, редакция "Серебряного дождя", могу призвать: "Вернитесь в эфир, хотя бы что-то скажите, призовите людей на митинг". Ну да, посадят на пять суток, а потом можно на радио "Серебряный дождь" крутить музыку.
— Еще несколько дней назад Генеральная прокуратура предупредила, что за разные виды помощи иностранным государствам будет применяться статья о госизмене – 20 лет лишения свободы. Я не пытаюсь выступать адвокатом своих коллег-журналистов, но мне кажется, что и давление на свободные СМИ, которые оставались в России, тоже беспрецедентное сейчас. И вчерашняя история с "Эхо Москвы", и с нашими коллегами из "Дождя" довольно вопиющая. Разве нет?
— Все очень просто. Достаточно призвать к соблюдению закона. Соблюдение закона заключается в том, что в России запрещена цензура. Мы призываем к тому, чтобы не было военной цензуры – она запрещена. Мы призываем к тому, чтобы не исполнялись преступные приказы. Преступные приказы запрещены, за них наступит ответственность за совершение преступлений. К таким призывам юридически даже в самом формальном смысле тяжело придраться. И это можно сделать, абсолютно не рискуя статьями ни о какой государственной измене. Формулировок много, сделайте это. Я думаю, что это абсолютно возможно и каждый должен сделать что-то в меру своих сил, а не просто сложить руки. Поэтому мы и призываем каждого что-то сделать: высказаться, написать пост, уйти из пропагандистских СМИ, выйти на митинг или что-то еще. Но эта ситуация требует от нас уже не просто молчаливого согласия, а каких-то действий.
— Вы думаете, много людей выйдет?
— Мы выпустили сегодня днем призыв выходить на митинги. Тут все относительно. В первый день, может быть, не так много, во второй день, может быть, еще меньше. А в первый выходной день уже должно выйти много людей. Вот так это работает. Один день вышло мало, второй – побольше. Это как работа, как просмотры в ютубе. Сегодня один выпуск посмотрели миллион человек, завтра посмотрят сто тысяч, а послезавтра – десять миллионов. Вот так это работает. Нужно просто выпускать эти выпуски на ютубе. А если не выходить и не пытаться, то точно ничего не будет. Поэтому все очень относительно.
Я думаю, что в какой-то момент может выйти очень много [людей]. И, вспоминая антивоенную акцию на Манежной площади, которая была против штурма Вильнюсского телецентра: люди умеют выходить, россияне умеют выходить на митинги. Нужно просто чтобы они проснулись и был эффект единения. Мы видим это по социологии, мы же тоже какое-то время меряли социологию и понимаем, что люди, живущие внутри России, заняли такую риторику, какую не занимали никогда, воспринимая Россию как агрессора. Слово "агрессор" кажется совсем неприменимым – как его можно применять к своей стране? А большой процент людей внутри России воспринимают Россию как агрессора.
— Очень жалко, что удалось добиться этого такой ценой – этой чудовищной войной в Украине – однако сейчас Запад начинает активно принимать санкции, которые команда Алексея Навального призывала ввести уже очень давно. Что вы чувствуете по этому поводу?
— Я сначала чувствовал негодование, потому что Запад проспал это начало войны. Проспал в плане санкций. То, о чем мы говорили несколько лет, – что нужно применять против олигархов, что нужно применять против пропагандистов, что нужно применять против их имущества, что это нужно все делать. Вот он создает это химическое оружие, вот он применяет это химическое оружие, в том числе на территории Европы. И вы только-только проснулись, когда начали бомбить города? Мне кажется, это очень поздно. Все мое негодование я много раз высказывал по этому поводу.
Теперь это хорошо, но недостаточно. Нужно применять самые жесткие санкции. Я понимаю, что я иду сейчас вразрез жителям России. Понятно, что санкции ударят по всем – это совершенно понятно. Но в Украине сейчас люди умирают, и нужно перетерпеть, нужно, чтобы эти санкции дошли до каждого в России, чтобы каждый в России понимал, что это цена за военные действия, это цена за то, что сейчас Путин находится у власти. Я не призываю ни к каким санкциям, которые ухудшат жизнь россиянину, но по факту так случится.
— Я вижу огромное возмущение среди россиян теми санкциями, которые вводятся, потому что, как вы справедливо заметили, они действительно ударят абсолютно по всем, причем даже по тем россиянам, которые проживают за границей. Видимо, это действительно нужно для того, чтобы каждый человек осознал причинно-следственную связь, которая очень долго на самом деле от людей пряталась.
— Совершенно верно. Именно для этого и нужны санкции. Я думаю, что гробы, которые будут возвращаться в Россию и которые уже возвращаются, о которых губернаторы заявляют, – это же тоже какой-то важный момент. Люди будут вспоминать чеченскую кампанию, будут вспоминать, как это все происходило в 90-х, когда гроб приезжал в деревню и вся деревня хоронила солдата, который погиб на чеченской кампании. То же самое начнет происходить сейчас. Война – это холодный душ в экономическом плане, холодный душ в политическом плане и вообще в самом главном вопросе – вопросе права на жизнь. И санкции – это далеко не самая большая и страшная вещь, которая случается на войне.
